Черная дыра белое море игумново
Автор: Ирина ДОРОНИНА
16.09.2020 «Совершенно секретно»: Полигон «Игумново», шламонакопитель «Белое море» и несанкционированная свалка опасных отходов «Черная дыра» прославили городской округ Дзержинск как самый грязный район России. Сегодня первые два объекта полностью ликвидированы: компания «Газэнергострой» закончила работы по рекультивации досрочно. Но с «Черной дырой» дело не пошло: внезапно потребовалось больше времени и денег. Почему вот уже 20 лет «Черную дыру» не удается затянуть? В редакции «Совершенно секретно» нашли ответ на этот вопрос.
14 сентября, в присутствии посла доброй воли ООН по Арктике и Антарктике Вячеслава Фетисова и представителей прессы, компания «Газэнергострой», администрация региона и нижегородские эксперты-экологи рассказали о сложностях ликвидации «Черной дыры» и обозначили новый срок закрытия объекта – III квартал 2021 года.
* * *
Чтобы понять масштаб экологической катастрофы, которая началась в Нижегородской области более 100 лет назад (первые два крупных химических завода из восьми и полусотни средних здесь появились в 1915 и 1916 гг.), нужно задуматься о том, что попытки ликвидации этих трех сложнейших объектов накопленного вреда начали предприниматься лишь после сорокалетней истории их непрерывного использования. Официальное поручение президента о том, что «Белое море», «Игумново» и «Черную дыру» необходимо стереть с лица земли было выдано лишь в 2011 году.
«БЕЛОЕ МОРЕ»
К моменту рекультивации количество накопленных отходов насчитывало 3,940 млн куб. м. Изначально это был заводской шламонакопитель, находящийся на балансе Дзержинского завода «Капролактам» (который впоследствии был куплен небезызвестным «Сибуром»). С 1973 года завод сбрасывал сюда вредные щелочные отходы, а когда в 2013-м на заводе закрыли последний цех, где производился хлор и хлорорганические продукты, сброс стоков в «Белое море» прекратился и встал вопрос о ликвидации объекта. Кто этим будет заниматься – оставалось непонятным. Новому владельцу завода объект был не нужен, а государство не имело прав финансировать процессы по ликвидации «Белого моря» на территории частного владения.
Недолго думая, бывший заместитель губернатора Нижегородской области Владимир Лебедев, уговорил депутатов взять «Белое море» под государственный контроль – перевести в статус муниципального объекта, а затем его передали в собственность региона. Предложение приняли, но вопрос, кто будет обслуживать огромный шламонакопитель, опять подвис и висел вплоть до 2016 года.
Примерно похожая история была и со вторым объектом.
ПОЛИГОН ТБО «ИГУМНОВО»
К моменту рекультивации объем складируемых ТБО достиг 5,54 млн куб. м. Свою историю он ведет с 1983 года и ранее «Игумново», как и «Белое море», принадлежал одному муниципальному нижегородскому предприятию, которое занималось складированием твердых бытовых отходов. Потом полигон был также заброшен, хоть и находился на муниципальной земле, а с 2000-х годов здесь стали фиксировать регулярные пожары. Эколог Дмитрий Левашов рассказывает, что именно тогда, в 2001 году, он первым поднял вопрос о том, что пожары на полигоне нужно тушить, а его срочно закрывать и рекультивировать.
«С 2001 года этот полигон был передан частной компании ООО «ПБО НН» (Переработка бытовых отходов Нижнего Новгорода). Фирма принадлежала известному в наших краях персонажу Олегу Жохову, который сейчас живет в Дубае и ведет там легальный мусорный бизнес с оттенком сусального золота». В 2000-х Жохов был владельцем ночного клуба, и сколотил на нелегальной сортировке отходов на полигоне «Игумново» огромные деньги, при этом сильно, иногда десятками миллионов рублей, экономя на покупке песка для пересыпки слоев отходов, за что потом директора полигонам осудили ему дали два года условно и оштрафовали на 200 000 рублей. Схема была такая: на закупку песка директор полигона Р. Ковердяга получал деньги, но реализовывал их по небезызвестной схеме: оформлял липовые договоры на бездомных людей с паспортами и делал вид, что процесс по рекультивации идет. Но, конечно, никаких работ там не было, и денежки просто уходили в карман «ПБО НН».
В 2015-2017 гг. полигон получил статус охраняемого объекта. Однако туда завезли несколько крупных экскаваторов, поставили электромагнит и стали раскапывать, чтобы нелегально извлекать из него лом черных и цветных металлов. В результате в теле полигона появились котлованы такой глубины, что в него можно было поместить двенадцатиэтажный дом! И все это происходило при попустительстве природоохраннной прокуратуры и регионального Министерства экологии, которые просто не замечали таких «шалостей» черных металлистов…
«ЧЕРНАЯ ДЫРА»
В настоящий момент объект представляет собой трехслойную структуру. Этот объект, в отличие от первых двух, не принадлежал никому. Несанкционированная свалка в этом месте появилась в карстовом котловане с 1977 года, и очень долго никто на нее не обращал внимания. Первый раз информация о «Черной дыре» была опубликована в федеральном экологическом государственном докладе в 1996 году. После поручения президента в 2012 году, конкурсы по определению состава отходов, разработку технологических решений и др. один за другим стало получать саратовское ООО «Экорос», которое до этого времени имело сомнительную репутацию, в частности, по утилизации отходов в Саратовской области.
Справедливости ради, напомним, что кроме «Экороса», участвовать в конкурсе на определение состава «Черной дыры» захотели также РГУ Нефти и газа им. И.М. Губкина и Нижегородский государственный университет имени Лобачевского, в структуре которого с 1949 года работает огромный штат из докторов химических наук. ННГУ был готов выполнить изыскания даже за меньшую сумму, чем «Экорос», но с чуть большим сроком: «Экорос» обещал провести изыскания за 90 дней и 20 миллионов, а НГУ – за 100 и за 17 миллионов. Но тривиально, из-за разницы в 10 дней, «Экорос» этот конкурс выиграл, что, конечно, никого не удивило, ведь сумма на НИР была выделена немаленькая – 20 млн рублей.
По бумагам за обговоренный срок «Экорос» работу сделал, но, когда дело дошло до рекультивации «Черной дыры», всплыли неприятные подробности.
ПОДРОБНОСТИ ИЗ «ЧЕРНОЙ ДЫРЫ»
«Полигон «Игумново» и «Белое море» – это объекты, которые делались от А до Я нами, – рассказал «Совершенно секретно» Сергей Чернин, генеральный директор «Газэнергостроя». – И оба объекта были рекультивированы раньше срока. Изыскания по «Черной дыре» нам достались «в наследство» от «Экороса», и, к сожалению, когда мы начали свою часть работы, мы поняли, что все их замеры и анализы вообще не соответствуют действительности: ни по количеству, ни по качеству». 
НА «БЕЛОМ МОРЕ» ТЕПЕРЬ РАСТЕТ КЛЕВЕР
Как пояснил Чернин, комплексный химический анализ, проведенный «Экоросом», не имел совпадений по реальному уровню вязкости, по теплотворной способности, и, что оказалось самым неприятным: когда «Газэнергострой» начал работы на «Черной дыре», под пастообразным слоем было обнаружено второе дно. «Мы достоверно не знаем, как и что измеряли те изыскатели, – продолжает генеральный директор «Газэнергостроя». – Сейчас уже обнаружено 5700 кубов дополнительных объемов пасты, и это прибавляет нам работы на 57%. Поэтому в сроки, обговоренные в контракте, мы не укладываемся. Более того, из-за того, что вязкость оказалась не такой, как было заявлено в документах «Экороса», нам пришлось переделать некоторые технологические части перерабатывающего оборудования, которое мы используем для откачки и очистки жидкости и пасты из «Черной дыры».
Директор Всероссийского научно-исследовательского института охраны окружающей среды Иван Стариков, который возглавлял работы по экспертизе проектов по всем трем объектам, отметил, что для ликвидации «Черной дыры» сейчас применяются «уникальные технологии». «Я думаю, что там [в «Черной дыре] помимо второго класса опасности есть и первый класс, – сказал он во время пресс-тура. – Бескислородное термическое обеззараживание и ликвидация этих отходов, с моей точки зрения, может стать очень хорошим опытом, потому что у нас таких объектов на территории России накопилось достаточно много. Мы видели обратный осмос по фильтрату [В «Игумново»], и порядка 125 миллионов рублей из бюджета области должно уходить для того чтобы, уже после окончания работ, продолжать функционирование, пока выделяется фильтрат. Поэтому мы будем вносить предложения, чтобы, упаковывая проект, мы обязательно внесли туда соответствующие расходы, чтобы либо частично, либо полностью, финансировалось из Нацпроекта «Экологя» и федеральных проектов других, таких как «Чистая страна».
Уникальность технологии подтверждают и зарубежные эксперты, которые не так давно приезжали сюда и смотрели, как устроены очистные сооружения. «С точки зрения инноваций в Европе даже близко такого нет, – говорит генеральный директор «Газэнергостроя». – Потому что у них очень четкий и понятный мусор. Если у немцев твердые коммунальные отходы, то никто туда не будет выбрасывать промышленные отходы. А у нас был настолько сложный фильтрат, что пришлось семь степеней очистки делать. В итоге мы имеем 17 уникальных элементов, начиная от термолизных реакторов, которые конструировались специально под отходы из «Черной дыры» и заканчивая системой дожига и системой очистки выбросов. У нас мощнейшая газоочистка. Потому что особенность «Черной дыры» в том, что ты можешь любые исследования сделать, и всегда рискуешь попасть в то место, где кто-то, например, выбросил тяжелую химию, еще более отравляющую».
Посол доброй воли ООН по Арктике и Антарктике Вячеслав Фетисов, на обходе станции по сжиганию отходов, извлеченных из «Черной дыры», поделился с «Совершенно секретно» впечатлениями, сказав что он счастлив, что приехал сюда и теперь может «смело говорить о том, что в Российской Федерации существуют технологии, которых нет в мире». 
УНИКАЛЬНАЯ УСТАНОВКА ДЛЯ ТЕРМИЧЕСКОГО ОБЕЗВРЕЖИВАНИЯ И ТЕРМОЛИЗНОЙ ДЕСТРУКЦИИ
На сегодняшний день жидкие отходы «Черной дыры» практически выкачены и идет откачка пастообразной части. «Газэнергострой» уверяет, что полностью ликвидирует «Черную дыру» в III квартале 2021 года.
Фото Елены Мироновой
Источник
«Черная дыра» под Дзержинском засосала 2,7 млрд рублей. Возбуждено уголовное дело
«Черная дыра» под Дзержинском — естественная карстовая воронка, наполненная твердыми, жидкими и пастообразными отходами предприятия «Оргстекло». Место использовали как стихийную свалку с 60-х годов прошлого века. О том, что от самого загрязненного озера на планете стоит избавиться, российские власти всерьез задумались 10 назад, когда Нижегородскую область посетил Дмитрий Медведев, тогда ещё в должности главы государства.
Затем последовала череда скандалов и судебных разбирательств. После ликвидация “Черной дыры” вместе с шламонакомителем “Белое море” и полигоном ТБО “Игумново” вошла в программу “Чистая страна” нацпроекта “Экология”. В 2016 году ликвидацией всех трех объектов занялось ООО “ГазЭнергоСтрой-Экотехнологии”. Общая стоимость работ превысила 7,5 млрд рублей. Работы должны были завершиться в апреле 2020 года.
“Белое море” и “Игумново” удалось ликвидировать в срок, а вот с “Черной дырой” начались проблемы. Как сообщает экологическая организация “Зеленый фронт” со ссылкой на Волжскую межрегиональную природоохранную прокуратуру, на текущий момент переработано 54% от первоначального объема, а вот деньги за объект подрядчик получил почти в полном объеме — 2,7 млрд рублей (95% от стоимости работ).
Сообщается что в 2020 году в работе были обнаружены многочисленные нарушения законодательства об охране атмосферного воздуха, государственной экологической экспертизе, отходах производства и потребления, промышленной безопасности. Должностных лиц привлекли к ответственности и через суд обязали обезвреживать опасные отходы “Черной дыры” в соответствии с проектной документацией.
Также прокуратура нашла нарушения бюджетного законодательства и законодательства в сфере закупок для государственных нужд, и осуществление предпринимательской деятельности без лицензии на право эксплуатации опасного производственного объекта. По направленным прокуратурой материалам возбуждено и расследуется уголовное дело по ч.1 ст.286 УК РФ “Превышения должностных полномочий”.
В феврале текущего году прокуратура направила материалы в Роспотребнадзор для проведения государственной экологической экспертизы по выполненным работам и корректировке проектной документации по ликвидации “Черной дыры”.
В свою очередь активисты “Зеленого фронта” сообщают, что в конце января 2021 года взяли пробы воды около всех трех объектов накопленного экологического вреда и выявили загрязнение.
“Таким образом, находит подтверждение информация из отчета Счетной палаты РФ, опубликованного в октябре 2020 года, где сообщалось, что в Дзержинске вред окружающей среде будет наноситься и после завершения работ”, — говорит председатель МОО «Зеленый Фронт» Сергей Виноградов.
Получить оперативный комментарий второй стороны конфликта — “ГЭС-Экотехнологии” — оперативно не удалось, направлен письменный запрос.
В правительстве Нижегородской области ограничились лаконичной отпиской.
“Согласно УПК РФ Статье 161 о недопустимости разглашения данных предварительного расследования, данные предварительного расследования не подлежат разглашению. Правительство Нижегородской области и ГБУ «Экология региона» продолжат оказывать необходимое содействие в расследовании уголовного дела”, — сообщили в министерстве экологии.
Источник
«Черная дыра» и покушение на Байкал
Дорога петляет через лес. Автомобиль пресс-службы Нижегородского минэкологии сворачивает к большому зеленому холму, огороженному рабицей. Сотрудница пресс-службы торжественно объявляет: «Вот оно, наше Игумново! Я еще застала время, когда тут была свалка, которая регулярно горела, э-э-э, неприятно пахла… Но теперь все выглядит так!»
Передо мной серовато-зеленое стерильное пространство. Внимательно рассматриваю шелковистые побеги молодой травки, пронизывающей бентонитовое покрытие. Современные технологии позволяют облагородить и сделать культурным на вид все что угодно — даже самую неприглядную промышленную свалку, которая годами отравляла все вокруг. Сейчас то, что на моих глазах в далеком 2006-м едко дымило, спрятано под толстым слоем искусственного, гранулированного мата, засеянного семенами, уже давшими всходы. Нога приятно пружинит, характерное похрустывание щекочет слух. Точно такая картина на «Белом море». Пресс-служба демонстрирует повышенный оптимизм. Первые признаки растерянности среди моих опекунов наблюдаются перед выездом на «Черную дыру». Звучат предложения «немного подождать», идут обсуждения, звонки на тему «как закончить некоторые мероприятия перед нашим приездом». И все же мы едем…
— Слышь, парень… — раздается у меня над ухом, — не ходи к железякам. У нас рабочие их экскаватором собирали и одну зубьями ковша проткнули, а из нее дым повалил… Два дня дымила! Может, там иприт или еще какая дрянь.
Я все же иду к бочкам. Из них сочится красновато-коричневый ручеек, медленно стекающий в отравленное озерцо. Начинаю ощущать признаки пьяного головокружения: голова становится тяжелой, виски сдавливает. Я осторожно маневрирую по поверхности понтона, держась рукой за трос. Выйдя на берег, где синели строительные кунги (кузов-фургон. — «Репортер»), спрашиваю одного из рабочих:
— Как вы здесь находитесь без респираторов? Проблем со здоровьем нет?
— Находимся… Работа такая.
Это и есть пресловутая «Черная дыра» — символ вызывающе безумного отношения к природе. Преследуя цель попасть на это место, я готовился к тому, что увижу, как человек исправляет собственные ошибки, минимизируя, если не ликвидируя экологический ущерб. Приехав на берег зловонного, стагнирующего, усеянного мертвыми чайками водоема, я не заметил никакой активности, связанной с выкачиванием отходов, их рекультивацией. Передо мной стояла пара скучных голубых вагончиков, дремал давно уснувший бульдозер, синел загадочный железный резервуар на несколько тысяч литров, шуршали брошенные в песок брезентовые рукава и улыбались трое вежливых людей, одетых в новехонькие, со свежими заломами на рукавах, куртки.
За 27 лет карьеры я побывал в десятках промышленных, тюремных и военных пресс-туров и могу точно прогнозировать, когда передо мной разворачивают «потемкинскую деревню», показывая улыбающихся, одетых «в новье» бравых активистов, которые шагают к трудовым свершениям. Из того, что я увидел на «Черной дыре», нельзя было сделать никаких выводов относительно объема и качества проделанной работы. Штат… маловат, и нельзя сказать, чтобы работа кипела. Во-вторых, невообразимо, чтобы здесь, возле этой загаженной всеми видами ядов дыры, можно было работать без противогазов. Да и попросту не верится, что на этих берегах кто-то вообще вкалывал, спасая экологию, извлекая из чудовищной выгребной ямы кислоту, капролактам и метилакрилат.
Нижегородские власти получили уведомление от подрядчика «о наличии обстоятельств непреодолимой силы в связи с коронавирусной инфекцией». Оно было своевременно подкреплено заключением Торгово-промышленной палаты РФ, и губернатор Никитин подготовил распоряжение о продлении контракта. Однако коронавирус был лишь одним из оснований… Вторая, значительно более весомая причина заключалась в том, что на объекте выявили дополнительные 5,562 куба пастообразных отходов.
Загадку «лишних» пяти тысяч я попытался выяснить в ходе интервью с министром экологии и природных ресурсов Нижегородской области Денисом Егоровым и директором ГБУ Нижегородской области «Экология региона» Максимом Левиным. Вот характерная выдержка из этого разговора:
Маским Левин, директор ГБУ Нижегородской области «Экология региона» позирует на месте резервуара «Черная Дыра»
Денис Егоров, министр Минэкологии Нижегородской области
Вы пытаетесь сказать, что с первого раза как бы не достали до дна?
Достали… до псевдодна. Где-то оно совпало, а где-то оказалось, что под этими комками есть еще более жидкие комки. В озере плавает не разнородное в физическом плане вещество, оно по химическим свойствам одинаковое. В основном это метилакрилат, бутилакрилат, метилметакрилат… Но оно в разном состоянии находится: где-то более плотное, где-то более жидкое. Причем это даже не поддается какой-то закономерности расслоения среды. Это как если бы взять и смешать органику-неорганику: со временем все расслоится, и слои будет видно, а здесь, в связи с тем, что оно в вязкой среде плавает какой-то непонятной, оно так и распределено по своей плотности, по агрегатному, быть может, состоянию, — по-разному. Ну такой вот необычный объект… ничего с этим не сделаешь.
— С выявлением дополнительных 5,562 кубов пастообразных отходов очень занятная штука! — смеется Максим Шингаркин, депутат Госдумы VI созыва, учредитель Общественного регионального экологического фонда «Гражданин». — Сейсморазведка, с помощью которой ищут нефть на глубине от километра, выдает значения с точностью до сотни, и это самая точная методика измерения в мире. Но сотрудники «Газэнергостроя» рассказывали, что новые объемы они обнаружили путем шестовой промерки… Это само по себе анекдот: они в XXI веке ходили по льду, тыкали дурацким шестом — но посчитали объем с точностью до двух тонн! Послушайте, тюленю понятно, что это вымышленная цифра, которую математики из «Газэнергостроя» постарались выдать за некий скрупулезный результат старательных исследований. То есть внезапно те же самые люди, которые два года назад потеряли пять тысяч кубов, научились определять с точностью до двух. До двух, подчеркиваю! Это профанация. Не было на самом деле ни первых изысканий, ни вторых, потому что если первые изыскания делали с помощью шеста, — это не изыскания. На «Черной дыре» не делалось ничего, потому что планировалось засыпать ее песочком и сдать «картинкой», не изымая оттуда ни-че-го! И когда кончились сроки и стало понятно, что сейчас уже по этому делу ведется общественная проверка и наше расследование, то были предприняты действия по продлению контракта. Подписанное Никитиным распоряжение о продлении контракта дает Чернину желаемую отсрочку по времени.
— Максим Левин работает недавно, эта «Газэнергострой» досталась ему в наследство, и он нервничает, потому что могут прийти с наручниками, — говорит ветеран экологического движения Асхат Каюмов. — А прийти могут с вопросом об эффективности использования федеральных денег, так как деньги потрачены, а объект остался, и господин Левин не хочет в тюрьму… Потому что сейчас выяснится, что на объекте федерального контроля «накосячили», деньги ушли, работы в полном объеме не выполнены. У нас системная проблема в стране: когда с чиновника спрашивают, он не может сказать: «У меня возникли сложности, я не справился». Чиновник всегда говорит: «У меня все отлично!», а если что-то не получается, то виноваты несовершенство федерального законодательства, подрядчик, который оставил «косяки», соседние структуры, федералы, которые чего-то там не сделали, муниципалитет… В общем, все вокруг виноваты, только не он, не чиновник! Поэтому — всегда красивые отчеты. И подчиненный боится сказать правду начальнику, ибо он совершенно искренне уверен в том, что его задача — только красиво отчитываться! По всей стране принимается уйма решений, основанных на недостаточно открытой и честной базовой информации: ведь нельзя принять верное решение, если тебе все время рассказывали, что все было прекрасно, а потом вдруг выяснилось, что был трэш. Сейчас чиновники нижегородского Минэкологии будут утверждать, что они за всем следили, и тут сами собой, волшебным образом, взялись лишних пять тысяч кубов отходов. Потому что сказать «ой, мы подписали все документы, а работа не сделана» или «работу не проконтролировали должным образом» — это уголовное дело. В моем понимании нужно сейчас экологическую экспертизу проводить. Ведь даже с точки зрения воздействия на окружающую среду, если вы дополнительно сожжете пять тысяч кубов, то, значит, зола будет дополнительно захораниваться, и тут встают вопросы, требующие экологической оценки. Но самое главное — верните назад деньги: это же вы «накосячили»!
— Я думаю, что «Газэнергострой» попросту укрыл помойки неким покрытием, а в остальном все осталось как есть, то есть лежит без какой-то рекультивации, нетронутое, — говорит председатель общественного движения «Зеленая альтернатива», бывший заместитель руководителя Росприроднадзора Олег Митволь. — Сжечь пасту он не мог. Если он сжег капролактам, то у него нет таких ПДВ (предельно допустимый выброс. — «Репортер»). И весь песочек с травкой — это на год-два. И я бы хотел спросить: они там в Нижнем вообще-то понимают, что всей этой историей того же губернатора Никитина скоро будут попрекать? Он-то неглупый мужчина и должен осознавать, что там ничего не сделано! Он не сможет объяснить Счетной палате, что это, дескать, Медведев и Шанцев такого исполнителя выбрали. Это не прокатит. Мое убеждение — нужно приподнять покрытие, которым закрыты сейчас полигоны в Нижнем (их все равно придется еще раз за бюджетный счет рекультивировать), и, соответственно, проводить проверку того, что сделано, а после этого предъявлять уголовное обвинение всем кулибиным и самоделкиным.
Из интервью с министром экологии и природных ресурсов Нижегородской области Денисом Егоровым и директором ГБУ Нижегородской области «Экология региона» Максимом Левиным:
А проблема с «Черной дырой» так и остается?
Егоров: Я не употреблял бы слово «проблема».
Левин (подсказывает): Рабочие моменты…
Егоров: Да-а-а… рабочие моменты.
Карстовое озерцо с 1960 по 1980 годы наполняли стоки химических заводов оборонного значения. В недрах одной лишь «Черной дыры» накоплено около 72 тысяч кубометров жидких и пастообразных, полимерных и хлорорганических отходов. На протяжении почти 60 лет «Дыра» источала зловоние и отравляла экологию. А было еще «Белое море» — действовавший с 1973 года шламонакопитель щелочных отходов площадью 55 гектаров, и громадный полигон твердых бытовых отходов «Игумново», более 30 лет являвшийся постоянной головной болью местных властей: когда там самовозгорался свалочный газ метан, дымило так, что черное облако с «Игумнова» накрывало Московское шоссе…
9 июня 2011 года произошло историческое событие, торжественно отмеченное мемориальной доской на здании администрации Дзержинска: с этой даты начался проект «рекультивации объектов накопленного экологического ущерба», запущенный лично Дмитрием Медведевым, на тот момент президентом России. Медведева катали на вертолете по области, показывали все полигоны. Вертолет садился только на «Белое море»; над «Черной дырой» лишь полетали — нельзя же президента в такое ядовитое место спускать. Под впечатлением от увиденного он и дал обещание выделить три миллиарда рублей администрации Дзержинска на полную ликвидацию проблемы.
На начальном этапе все обернулось чередой уголовных дел. В 2014 году судили директора департамента стратегического развития Дзержинска за злоупотребления в ходе работы над ликвидацией свалок. А в 2015-м посадили подрядчика, управлявшего местной «оошечкой», с которой ранее администрация Дзержинска заключила контракт, однако компания «Экорос» вместо проектирования работ по ликвидации трех объектов всю работу вела лишь на бумаге…
В марте 2016 года, на четвертом году своей работы в должности председателя правительства, раздосадованный Медведев поручил выбрать единого подрядчика для работы на всех трех объектах. 6 апреля 2016 года Владимир Иванов, исполняющий обязанности губернатора Нижегородской области, подписал распоряжение № 396-р «Об определении заказчика выполнения работ по ликвидации объектов накопленного экологического ущерба на территории Нижегородской области», в соответствии с которым заказчиком назначалось ГБУ «Экология региона», а 28 апреля 2016 года вышло распоряжение правительства № 804-р за подписью Дмитрия Медведева, согласно которому ООО «Газэнергострой — Экологические технологии» определялось в качестве единственного исполнителя. 25 июля 2016 года был подписан контракт с указанной компанией. Цена вопроса — 7,2 млрд рублей…
— Мне непонятна цифра в семь миллиардов по нижегородской теме, — разводит руками Митволь. — Я видел грамотные расчеты на ту же тему, причем с гораздо более внятной традиционной основой: предварительное обезвреживание и размещение — на 800 с чем-то миллионов! Есть технологии специального размещения пасты, обезвреживания капролактама, есть технические решения по всем видам отходов, и суммы в подобных проектах — порядка миллиарда двухсот — полутора. В компании, где я являюсь одним из акционеров, считали традиционные, без сжигания, способы обезвреживания, и получались суммы порядка миллиард — миллиард двести. Это максимальные величины с полным обезвреживанием. Ну уж никак не семь миллиардов! Видимо, кому-то не нравилось, что денег мало, вот и решили «подправить экономику». Теперь возникает следующий вопрос: а что сделано за эти дикие деньги?
Компанию «Газэнергострой» рекомендовала (в числе прочих) Общественная палата, в которой комиссию по экологии и охране окружающей среды возглавлял Сергей Чернин, президент «Газэнергостроя».
— Господину Чернину неоднократно и чудесным образом удавался один и тот же трюк: потратить бюджетные средства и потом за это не сесть. Он умудрился даже стать председателем комиссии по экологии в Общественной палате! — возмущается Олег Митволь.
Иван Блоков утверждает:
— Мое предположение, что у Сергея Яковлевича Чернина есть чрезвычайно влиятельные покровители во власти, и, по моим оценкам, нельзя исключить, что контракт был заключен именно с их помощью. Иначе как объяснить, почему негосударственная, коммерческая организация вдруг начинает получать огромные контракты? Дело даже не в суммах — хотя, о да, суммы-таки гигантские…
Олег Митволь иронизирует:
— Несколько раз я видел Чернина в разных местах и очень удивился, что он получил доступ туда, куда ему вообще-то путь должен быть заказан. Я говорил с губернатором Никитиным, и на мой вопрос, как так получилось, Никитин сказал, что этого гениального «изобретателя» и «кандидата на Нобелевскую премию» с парочкой мутных историй в багаже, закончившихся уголовными делами, выбрали до него. Правда, это не снимает с губернатора ответственности перед жителями Дзержинска, во дворе у которых что-то жгут и чем-то непонятным травят. Покровитель у Чернина уж очень силен. Иначе не объяснить, как ему все сходит с рук. Но вы взгляните на историю с губернатором Фургалом: она показывает, что даже через 15 лет за тяжкие преступления приходится отвечать. И как Чернин свою «нижегородскую работу» будет сдавать — вот это мне интересно.
У ООО «Газэнергострой — Экологические технологии» до нижегородского проекта не было опыта выполнения госконтрактов. У компании отсутствовала проверенная на практике технология ликвидации особо опасных химикатов. На момент принятия решения правительством фирма не имела лицензии на обращение с такого рода ядовитыми отходами, которые содержались в «Черной дыре».
Сама структура корпорации вызывала вопросы. По данным ЕГРЮЛ (единого государственного реестра юридических лиц) у ООО «Газэнергострой — Экологические технологии» имелся учредитель, фирма «Союзэнерго», у которой, в свою очередь, имелся единственный московский акционер — ООО «Континент», представленный двумя учредителями: «Альянс Проджект Инк» и «Интерэнерго Энтерпрайс корп». Обе фирмы были зарегистрированы на Сейшельских островах, то есть являлись офшорами. В правительстве закрыли глаза и на это, и на нарушение антимонопольного законодательства (ФАС выступала против того, чтобы права на работы передавались одной компании).
С Блоковым соглашается и Олег Митволь:
— Опыт Чернина показывает, что российское законодательство может работать в любую сторону. Как он стал единственным исполнителем?! Мне вообще непонятен выбор единственного подрядчика, у которого ничего нет кроме «гениальных идей».
— Мы задавали вопрос правительству: по какому принципу был сделан выбор? — продолжает рассуждать директор по программам Greenpeace России. — Но наше письмо «упало» в Минприроды, и мы получили ответ, что лицензии нет, про опыт ничего не известно, но причин выбора нам не сообщили. И появилась компания с оборудованием, на котором при появлении проверяющих инспекторов Росприроднадзора процесс обезвреживания отходов почему-то регулярно приостанавливался, хотя все должно было работать беспрерывно.
Источник