Девушка мечтает у моря

Девушка мечтает у моря

Белый меленький песочек
Море, белый пароход
Белокаменный балкончик
Дама в белом кофе пьёт
Кофе чёрный, кофе пряный
От сигары — белый дым
С темнокожим капитаном
В белом кителе… седым
Ей сидеть б всю жизнь в шезлонге
В такт волне ногой качать
Слушать чаек белых громких
И браслетами бренчать
Белым телом капитана
Баловать уже с утра
… показать весь текст …

К морю…
Там желтые дома и каменная мостовая, там оливки и пахнет разогретым на солнце деревом, там апельсины горят, как оранжевые шары среди галактик листвы. Там разноцветное белье сушится между домами, создавая на уровне вторых этажей переплетения пестрых флагов.

Там терпкий запах водорослей, соль на языке, слепящие лучи солнца от глади воды и горячего песка, пробирающегося меж пальцами босых ног.

Там сине-зеленая ласковая, обманчиво-спокойная громада воды, преданно лижущая стопы, с шипением уходящая глубоко назад, обнажая беззащитное дно с гладкими голыми камнями и обломками ракушек.

Там песок мелкий, как мука, мягкий, как перо, липнущий к мокрым ногам и краям белого и тоже мокрого платья, темно-желтый, как старое золото.

Там солнце двести восемьдесят дней в году…

Уехать к морю.

Когда ты — белка в колесе —
Мысль об одном:
Уехать к морю — насовсем,
Залечь на дно.

Как в глубину уйти в себя
И не беда,
Что будет день и ночь тебя
Точить вода.

Там жизнь целебна и легка,
Без передряг.
А над тобой лишь облака,
Как рыб косяк.
… показать весь текст …

А где-то в воздухе мягко растекается лето, обволакивая теплом. И морская соль оседает на коже, путается в локонах. Очутиться бы сейчас там, войти в воду, перешагнув кромку прибоя, закручивающегося пеной вокруг стоп, закрыть глаза и подставить лицо влажному ветру…

Хочу в отпуск, а он , гад, ещё не скоро.

Послать бы всех и всё мне на фиг,
Работы скучной плотный график,
Пробившись сквозь сложнейший трафик,
В страну Магнолий умотать…
А там с разбегу, прямо в воду,
Назло приличному народу,
( Того, что пальцем в меня тычит),
Визжать, плескаться и нырять)))

Кто-то уже на МОРЕЕЕЕ…, а кто-то который год собирается… айя. айя…айя!

Не понимаю , как можно так не правильно понимать мечты…
— Хочу домик у моря.
— Зачем куда то ехать , вон весна придет и будет тебе море у дома…
— Рррррррр… Вот как тут не взбесишься…

Мечты… Они разные… Одни приходят , другие сбываются , третьи забываются. Бывают мечты-вспышки: внезапно вспыхивают , ярко горят , оставляя после себя терпкий привкус на губах и легкое сожаление о скоротечности; мечты , которым не суждено сбыться — зная об этом , продолжаешь верить: а вдруг когда-нибудь… Но есть мечта особенная , она как единственный бриллиант в россыпи драгоценных камней. Она « мечтается» постоянно , завладев разумом , душой , сердцем… всем моим существом. Я так хочу… быть с морем одним целым… Море , ты меня слышишь?

Источник

ДЕВУШКИ НА БЕРЕГУ МОРЯ

Какие стихи вы предпочитаете?

Стихи — Берег, море и волна

Стихи — Берег моря.

Чудесный берег рядом с морем,
У камня плещется волна.
И капли брызг, и шум прибоя
С восторгом вспоминаю я.

Лучи краснеющего солнца
Играют на воде морской,
И крымский ветер, прямо с моря
Подхватываю я рукой.

Вдруг мальчик встал на волнорезы
И кажется, что упадёт,
Но он стоит, и ветер резвый свистит,
А этот день пройдёт.

Я часто вспоминаю море
И радость светлых летних дней.
Я буду помнить шум прибоя
И брызги на руке твоей…

Стихи — Там, где жил я, был берег моря.

Там, где жил я, был берег моря.
Полосою – пески, пески…
И не знал я ни бед, ни горя,
Ну а ты – ты умрёшь от тоски!

Там зимою – унылый берег…
Обернёшься – холмы, холмы…
Рано утром откроешь двери –
В хмуром небе лишь туч космы.

Там зимою свирепый ветер:
Где б ни шёл ты – в лицо, в лицо!
Не захочешь и жить на свете!
Ну а я — оставлял крыльцо!

Я бежал на пустынный берег:
Там всё время – накат, накат…
Там – счастливый. глазам не веря! —
Я резвился с волнами в лад.

Стихи — Кипарисы на берегу моря

Кипарисы на берегу моря
Прошло сто лет, а может больше,
но поглядев на полотно, я
прошептал: великий Боже,
живет Куинджи все равно.
Своим неповторимым взглядом,
он рассказал про яркий свет,
сколь тот могуч и многогранен,
во всем раскроет нам секрет,
а рядом в неглубокой тени,
царит безжалостная тьма,
но, то обман и приведенья,
ослепли слабые глаза.

Сколь в черноморских кипарисах,
сочна зеленая листва,
мы словно слышим шелест бриза,
сквозь ветки дышит синева.

Стихи — По песчаному берегу моря

По песчаному берегу моря
К неизвестности молча бреду,
Согревают меня нежно волны,
Говорят, я покой в них найду.

Опускается солнце к закату,
Расплылись перед ним облака,
И в последних лучах над холмами
Показалось, я видел тебя.

Где же ангел ты мой, я скучаю,
Знала б, как одиноко бродить,
Надо мною кружат в небе чайки
И кричат «любовь надо забыть».

Как могу я забыть этот образ,
Восхитительный вкус ее губ,
Проще выклевать вам мое сердце,
Для чего мне его горький стук?

Стихи — Смотреть на берегу моря

Стихи — По берегу моря.

По берегу моря, где волны ласкают,
Дойду я до края, о рае мечтая…

Там строчки услышу, что ветер слагает,
О странах далеких, в которых бывает…

В цветах там порхают нежные феи,
И птица-Любовь влечет в свои сети…

*******
Всюду спокойствие, любовью все дышит
И снова два сердца в экстазе сольются…

Источник

Девочка и море

Шептала девочка у моря
Свои заветные мечты,
Ей так хотелось в пенном хоре
услышать голос доброты.

У ног плескались тихо волны,
Шурша ракушками тоски,
Качался мир в глазах огромных
И солнцем падал на пески.

Крик чаек в голубой печали
Летел за эхом в берега,
Но волны ей не отвечали,
Вздымая синь под облака.

Зачем, зачем она у моря
Искала парусник судьбы,
Зачем бросала. с ветром споря,
В морскую соль свои мольбы.

О, как горька вода морская,
Не утолить ей жажду в зной
И шепот брызгами стекая,
Тонул в пучине голубой.

А море девочку любило,
В ладони падая волной,
Шумело, пело,говорило
Своей бездонной глубиной.

Перевод на болгарский язык Юлияна Великова (Донева).

И на морето шептеше момичето
своите заветни мечти.
Така й се щеше в хора на пяната
на доброто гласа да дочуе.

В нозете плискат се вълните,
черупки морски шумолят
Света трепти с очи огромни
и пада слънце върху пясъка.

Вик на чайки в синя скръб
Прелита ехо към брега.
Но не отвръщат им вълните
връщат синьото към облака.

Защо, защо тя във морето
потърси кораб на съдбата
Защо запращаш мимо вятъра
молбите си кат морска сол.

О, как горчи водата морска
не утолила жажда в зноя.
Струят й пръските надолу
потъват в бездната й сива.

Морето люби туй момиче
и падат в дланите й вълни.
Шуми и пее и говори,
в бездънните си гълбини.

Источник

Мечтают девочки о море

В одно из воскресений лета 1967 года в сельском клубе дневным сеансом – 5 копеек билет – показали «Акваланги на дне». Кажется, с этого всё и началось. А может быть, кинокартина послужила той решающей каплей, наполнившей сосуд мечтаний под названием «море». Хотя ближайшее море от степного киргизского посёлка в глубине Чуйской долины находилось за тысячи и тысячи километров – но кто из ребят не мечтает в определенном возрасте о карьере капитана дальнего плавания.

Под впечатлением от фильма мы решили организовать нечто вроде самодеятельного морского клуба. Мы – это пацаны-подростки из огромного саманного барака на восемь дверей – по четыре с противоположных сторон – крытого камышом. Вход в квартиры был непосредственно со двора – никаких коридоров или сенок. Огромные окна в больших комнатах постоянно завешаны от солнца, чтобы не впускать уличный зной и мухоту, а в глиняно-соломенных стенах терпеливо ожидают ночи, когда в койки улягутся хозяева, пунцовые от человечьей крови клопы.
Наша сложившаяся команда состояла из четверёх-пяти человек. Самому старшему – Вовке Солопову – было тринадцать, я отставал от него месяца на три; на полтора-два года младше были Витька с Колькой – мой и его братья, да Юрка Дёмин из соседнего такого же барака.

Киргизское лето – знойное, душное, липкое от пота. Ежедневно, до трёх раз на день, мы совершали походы то на пруд, то на арык, проходящий через посёлок, то аж на Атбашинский канал за шесть километров, чтобы освежиться и снова употеть за время обратного пути. С самого утра и до позднего вечера на нас были лишь тонкие, подсученные до колен трико да футболки или просторные рубахи без рукавов, которые покоились на поясе и брались лишь, если надо было отойти надолго, – поэтому мы были черными, каким и положено быть среднеазиатским аборигенам.

Для кают-компании виртуального корабля мы присмотрели пустующий, обмазанный глиной маленький сарайчик на заднем дворе – там, по-видимому, раньше содержали цыплят – тщательно вычистили его от многолетнего хлама, затем побелили стены изнутри и снаружи, зацементировали пол. В полу-палубе вмонтировали тайник (куда без тайника!), в котором среди соответствующей литературы и прочего «морского инвентаря» стал храниться Судовой журнал. На одной из стен я масляными красками нарисовал в натуральную величину открытый иллюминатор с видом на волнующееся синее море. Всё это, разумеется, было проделано не в один и не в два дня. Что касается побелки, то мы бы, наверное, не стали ею заниматься, но неожиданно к нам присоединилась Светка – она тоже жила в нашем бараке, только с другой стороны.

Светке шёл шестнадцатый год, и она дружила с моей старшей сестрой. У неё были светлые, слегка вьющиеся волосы ниже плеч; из-под чёлки (её тогда все носили) на правильном бледном овале лица, как бы всё время изучая вас, глядели широко распахнутые большие зеленые глаза; за пухлыми алыми губами, которые до обидного редко, как мне казалось, улыбались, прятались ровные белые зубы. Приходила Светка в синем обтягивающем трико и в тельняшке с длинным рукавом, что в то время было страшным дефицитом. Смотрелась потрясающе. Но в иное время в своём белом в черный горошек ситцевом платьице она была ещё неотразимее.
Оказалось, что Светка тоже давно и всерьёз мечтала о море, мечтала стать штурманом и даже обращалась уже, заочно, разумеется, в несколько мореходных училищ. Но самое главное – Светка была в переписке с Анной Ивановной Щетининой, первой в мире женщиной-капитаном дальнего плавания! Светка просила у неё совета и содействия, и Анна Ивановна ей ответила. Письма Светка не показывала, но рассказала, что Щетинина рекомендовала ей хорошенько подумать, что много есть на свете других хороших профессий, но если она чувствует, что море её действительно зовёт, то пусть идёт поработать сначала буфетчицей, поваром – поплавает, проверит себя, а затем уже пытается поступать в мореходку. Только так, – писала Щетинина, – может женщина выйти к своей мечте и стать штурманом. Только доказав прежде всем, что не прихоть – это её желание. Потому что и парни немало бегут из училищ после первой же морской практики, узнав на деле, что такое море.

Светка много знала и увлекательно рассказывала. Я, например, от неё только узнал о Щетининой. Однажды она принесла куски капронового шнура, и мы на них учились вязать узлы. Оказалось, что узор на перстне, какие мы массово плели тогда из цветной телефонной проволоки, был ничем иным, как самым настоящим морским узлом, который называется «плоский узел». Само собой, Светка стала нашей капитаншей. Она, как мне тогда казалось, обладала прирождёнными качествами лидера, при этом, никак не подчеркивая, не доказывая своё первенство, как это бывает у пацанов. Но, вероятнее всего, нам всем просто нравилось и хотелось ей подчиняться. Светка же с нами откровенно скучала, и мы глубинным чутьём понимали, что недоросли до неё, а ещё знали, что вечерами она встречается с Сергеем Пастуховым. А Серёге осенью в армию.
Скоро, как это обычно бывает, интерес к новому делу у моих товарищей поостыл. Мальчишки больше внимания опять стали уделять садам и огородам, и оказалось, что «истинных моряков» в нашей компании было лишь двое: я и Светка. Но один на один с ней и я терял всё своё и без того слабое красноречие и неуклюже замолкал. Потом и она стала появляться в прохладном сарайчике реже и реже, и, в конце концов, клуб прекратил своё существование.
А ближе к осени Светка вовсе пропала – её родители были в разводе, и она после окончания девятого класса уехала к отцу, сказав мне напоследок, что после десятого обязательно будет поступать в высшую мореходку.

Прошло четыре года. В 1972 году я, курсант второго курса мореходного училища, после первой плавательской практики с посещением Греции, Испании, Египта и Кубы, приехал в летний отпуск.

– Светка здесь, помнишь её? – на второй день моего пребывания в деревне бросила сестра, вернувшись из магазина. – Она замужем.

Помню ли я Светку? Моё сердце учащенно забилось. Я надел клеша, белую фланельку и фуражку с якорем и пошёл на улицу. Скоро я увидел их. Вот она, впереди, катит красную, увешанную белым кружевом, детскую коляску, и рядом муж. Но что это? Неужели это та Светка? Голос какой-то тихий, робкий, извиняющийся. Они то и дело останавливаются и о чём-то спорят, принуждая и меня притормаживать. Муж повышает голос, размахивает руками, а она как будто боязливо отступает и виновато опускает голову. Больно и неприятно было мне видеть в гордой капитанше Светке такие перемены.

Вот её муж зашёл в магазин, и я, поравнявшись со Светкой, поздоровался, деланно обрадовавшись, как будто только заметил. Светка немного оживилась – узнала. В её лице мелькнули прежние выражения, глубоким зеленым светом вспыхнули глаза – но уже через мгновенье она стала обыкновенной и заурядной бабой, матерью грудничка. Светка отводила взгляд, то и дело подёргивала коляску и невпопад отвечала, отвлекаясь на малейшее шевеление ребёнка. Она как будто поглупела. Впрочем, как я теперь понимаю, такое случается со всеми матерями на этом этапе, привыкшими день и ночь делать «гули-гули» своим неразумным чадам.

– Света. Ну как же с мечтой-то? – спросил я, задетый тем, что она даже внимания не обратила на мою форму.
– Что мечта? Вот мечта моя: её осуществление.
Она кивнула на коляску и глупо хихикнула.
– А у тебя получилось, молодец, – похвалила она равнодушно и повернула голову к магазину: из двери выходил её муж, высокий, красивый, с широкими крепкими скулами. И Светка на его фоне – маленькая, приземленная, жалкая. Я, не прощаясь, пошел прочь, хотя хотел зайти за сигаретами.

«Щетинина. Куда тебе до Щетининой», – с досадой и даже со злостью подумал я тогда. Но лишь на короткое мгновенье. Я поймал себя на том, что влюблённость к капитанше Светке ещё живёт во мне. Именно поэтому мне была неприятна эта главная перемена в её жизни. Я ревновал.

«Насочинял девчонке сверх качеств, а она просто обыкновенная… Нет, не обыкновенная – очень красивая девушка. Теперь вот: женщина и даже мужняя жена», – начал я её оправдывать. – Но не моя, – шевелилось где-то глубоко и с обидой».
«Щетинина – что? Щетинина родилась и росла под Владивостоком, у моря (я читал). И потом – она не была такой красивой…»
Последнее утверждение ничем не было подкреплено, кроме моего собственного мнения о том, что красивым девушкам на море трудно быть командирами. Став старше, я окончательно уверился в противоестественности девушки с автоматом, тем более в мирное время. Не должно!

Рассматриваю фотографию группы курсантов морского института, среди которых счастливо улыбаются три милых девичьих личика. Это переслал мне по электронной почте бывший однокашник по мореходке – он у них читает «навигацию». Да, теперь девчонкам открыта дорога в океан. Но вы представляете себе одинокую женскую фигуру на мостике уходящего под воду тонущего корабля и спешащих рассесться в спасательные шлюпки мужчин?

Нет уж. Давайте договоримся: плеч под красивые, но тяжёлые погоны морских странников вполне пока хватит мужских! А вы, девчата, исполняйте своё святое женское предназначение на земле – рожайте и растите детей и ждите героев-мужчин, вдохновленных вами, на берегу. Вот так будет правильно!

Источник