Горе не море выпьем до дна

Горе не море: выпьешь до дна.

Пословицы русского народа. — М.: Художественная литература . В. И. Даль . 1989 .

Смотреть что такое «Горе не море: выпьешь до дна.» в других словарях:

МОРЕ — ср. скопленье соленогорьких вод в обширных впадинах, раздолах земной поверхности. Морем зовут вообще все воды эти, в противоположность земле, суше, материку, и каждую часть, по произвольному разграниченью, и в этом ·знач. употр. мн. моря.… … Толковый словарь Даля

ГОРЕ — УТЕШЕНИЕ — Не над горстью плачут, а над пригоршней. Одна слеза катилась, другая воротилась. Не наполним моря слезами, не утешим супостата печалью. Сколько ни жить (или: ни тужить), обо всем не перетужить. У погоста (или: на, при погосте) живучи, всех не… … В.И. Даль. Пословицы русского народа

Охнешь — не издохнешь. — Горе не море: выпьешь до дна. Охнешь не издохнешь. См. ГОРЕ УТЕШЕНИЕ … В.И. Даль. Пословицы русского народа

ПРАВДА — КРИВДА — Не с ветру говорится то и то. Не с ветру говорится, что лгать не годится. Не с ветру говорится, что черт ладану (или: правды) боится. Он ходит (или: говорит) грудь нараспашку. Грудь нараспашку, язык на плечо. Что на уме, то и на языке. Как ни… … В.И. Даль. Пословицы русского народа

ПЬЯНСТВО — Для почину выпить по чину. Чай, кофей не по нутру; была бы водка поутру. Он не пьет, однако не проливает (наземь не льет). Винцо не пшеничка: прольешь не подклюешь. Пить не пьет, а и мимо не льет. Он не пьет, а только за ухо (за ворот) льет. Как… … В.И. Даль. Пословицы русского народа

Источник

Рецензии на произведение «Горе — не море, — выпьешь до дна!»

Рука судьбы-она такая.
Она гроза в начале мая.
Как долбанёт-и нет сарая.

Владимир, благодарю Вас за рецензию!

А все неспроста в чарующем мире,
Все наше спасение скрыто в веках.
Все сокрыто прахом ранее и ныне,
А все тайное в поседевших крестах…
Спасибо!

Большое спасибо, Константин, за отклик! Успехов Вам во всех делах!

Порой пути Господьи не исповедимы,
И силы мудрости не измеримы?
Мы всё стараемся исправить наш быт?
А он со всех сторон на зло вредит!

А как избавиться от этого момента?
Сместить не возможно с постамента,
Но всёже живёт сила с нами,
Называется поэзией-стихами!

Спасибо, Петр! Желаю Вам крепкого здоровья и жизненной бодрости!

Рад,что понравилось, с теплом, Пётр.

Благодарю Вас, Ромео! Удачи во всех делах!

Судьба расставила капканы
Но пусть залезут в них душманы.

Валерий, спасибо за рецензию. Всего Вам доброго!

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+

Источник

Горе не море выпьем до дна

Фэндом: Хеталия и страны Оси
Персонажи: Иван Брагинский (Россия. В начале истории чибик около 8-9 лет, ближе к концу уже более-менее взрослый), Наталья Арловская (Беларусь, в начале истории также чиби, около 3-х лет), Ольга Ремезова (Украина. На начало фанфа около 18 лет), Екатерина Брагинская (Киевская Русь, мать Ивана, Наташи и Ольги), Золотая Орда, Монголия (сын Орды), Генерал Мороз, Гилберт Байльшмидт (Пруссия)
Пейринг: Золотая Орда/Украина
Рейтинг: R
Жанр: военная драма, дарк, ангст, мистика, POV России, ООС (просто я их такими вижу).
Автор: Алукард Дракулович
Ахтунг: Изнасилование, нелитературная речь, убийства, насилие, кровь
Кол-во частей: 5 глав
Статус: законченно.

Глава 1. Нашествие.
— Братик, мне страшно! — Наташа снова крепко прижалась ко мне. Со стороны улицы доносились крики и звон мечей. Я покрепче стиснул саблю у себя в руках и поцеловал сестрёнку в лоб.
— Не бойся, мама нас защитит, ведь правда, Оля?
— Да Ваня, защитит — сказала она больше Наташе, чем мне. Младшенькая улыбнулась. Детское незнание и наивность, по неизвестной причине я лишён таких простых вещей. Мама всегда говорила мне, что я разумен не по годам. Мама. Интересно, как там она сейчас? Золотая Орда собрал огромное и сильное войско, у нас же даже армии как таковой нет. Князья, живущие на нашей территории разобщены и ненавидят друг-друга. Ордынские войска уничтожают их земли по очереди. Наши воины храбрее и лучше обученны, но их слишком мало. Ах, если бы князья не враждовали друг с другом а объединились, мы бы показали этому гаду Орде кузькину мать. Где-то совсем рядом раздался полный боли крик — кричала женщина. От этого вопля у меня пошли мурашки по коже, а Наташа заплакала.
— Ты чего плачешь, глупенькая? — спросил я.
— Это кричала мама, УУУУ! — точно, то-то мне крик показался знакомым. О боже, а если она ранена? Я сорвался с места, намериваясь выйти из дома и вступить в бой, но дорогу мне преградила Оля.
— Ты куда собрался?
— Сражаться.
— Не неси ерунду, ты ничем не сможешь им помочь, ты же ребёнок. — ребёнок, я?
— Я не ребёнок, я воин! — я вынул из ножен саблю и сделал несколько пробных взмахов. Ольга расмеялась:
— Твоя сабля хоть заточена, воин? Нет. То-то же. Наша мама превосходно владеет мечом, так просто её не взять. — сестра села передо мной, и взяла меня за руки. — Всё будет хорошо, Ваня.
Дверь слетела с петель от мощного пинка ногой, и в светлицу зашли четверо невысоких воинов в овчинных тулупах и меховых шапках со злыми, загорелыми лицами и очень узкими глазками. Все четверо вооружены кривыми саблями, у каждого за спиной лук и колчан со стрелами.
— Монголы — с ненавистью сказала Оля. — Иван, Наталья, встаньте за мной. — Монголы? Так вот они какие. Значит с ними мы и воюем. Я поднял саблю:
— Кто из вас, трусов, решится со мной сразиться? — воины переглянулись и громко расхохотались. Они смеются надо мной, вот гады. Ну всё, я за себя не ручаюсь.
— Колколкол.
— Ваня, стой — но было поздно. Не обращая внимание на крики сестёр я накинулся на самого здорового вражеского воина и попытался ударить его саблей. Он с лёгкостью отбил мой удар и двинул мне ногой в лицо.
— Не смей трогать моего брата, гад! — Оля достала из рукава сарафана нож и полоснула им по горлу монгола. Второй гад взревел и подняв меч, набросился на мою сестру.
— Не трожь Олю, урод. — я поднял саблю и с размаху вонзил её в спину монгола. Враг рухнул как подкошенный. Я что, убил его? В эту секунду на меня набросились двое других воинов. Ольга схватила одну из сабель с пола и отразила ей удар татарина. Фух, ещё бы чуть-чуть и мне конец. Девушка отразила выпад второго монгола и снесла голову его товарищу. Последний оставшийся в живых татарин отступил к двери и встал в боевую стойку.
— Сестра, он один, мы легко его одолеем.
— Нет, дурак! Бери сестрёнку и беги отсюда, я его отвлеку.
— Но.
— Никаких но! — скорей бы уже вырасти, а то все только и делают, что помыкают мной.

Полезная ссылка: http://vkontakte.ru/video100959571_152158144 ( знаю, что с монголо-татарским игом и Хеталией не связанно, но оно того стоит)
Глава 2. Белый шарфик — белая степь.

Этой ночью мне приснился наш деревенский домик у реки. Наташа играется на берегу со своими куклами. Она улыбается и смеётся. Оля тоже улыбается — она залезла на яблоню у воды. На ней простой крестьянский сарафан и её любимый белый шарфик, который она даже летом не снимает. Мы с мамой, оба в простых крестьянских рубахах и штанах занимаемся фехтованием. Длинные волосы мамы убранны под шапку, в руках у нас вместо мечей две палки. Неожиданно мама хлопает себя по лбу и говорит:
— Ой, ёлкин дрын, у меня же пироги в печке, побегу вытаскивать. а то ещё сгорят. — Мы с Наташей начинаем бегать вокруг дома и кричать «Ёлкин дрын. » — Оля смеётся, глядя на наше дурачество.

Боль. Всё моё тело — один комок боли. Лишь во сне, я снова вижу свою семью и счастлив. Золотая Орда сдержал своё слово — он не стал меня убивать. Хотя лучше бы убил.
Когда мы приехали в его лагерь, нас с сестрой разделили. Меня поселили в палатке Орды. Там мне выделили самый тёмный и грязный угол, вбили в землю кол и посадили меня на цепь. Ошейник на мне необычный: от слишком резких движений или если его с силой натянуть, он начинает резать кожу на моей шее. А потом начались пытки: ордынские заплечных дел мастера лили мне на голову кипяток, хлестали плетьми, прижигали кожу раскалённым железом, ломали кости, запускали крюк под рёбра, втыкали иголки под ногти, лили горячее масло в глотку и просто избивали. После пыток меня наскоро бинтовали, чтобы я не помер и снова относили в шатёр Орды. Там он садился рядом со мной и предлагал мне служить ему.
— Встань на колени и признай меня своим властелином, и твои мучения в ту же секунду закончатся. — говорил он мне — я безжалостен к врагам, но милостен к тем, кто служит мне. На завтрак обед и ужин тебе будут подносить не хлеб и воду а самые дорогие кушанья со всего света, ты будешь одеватся в шёлковые одежды, расшитые золотыми нитями, спать не на голой земле а на золотой кровати с парчовой простынёй и подушками из верблюжей шерсти. Самые прекрасные девушки со всего света будут выполнять любое твоё желание, самые искусные музыканты и артисты будут ублажать твой слух. Ты сможешь выбрать любое наслаждение на твой вкус. Ты будешь богат, очень богат. Я назову тебя своей правой рукой, братом, сыном наконец! Просто преклони колено и назови меня своим повелителем. — на самом деле у Орды уже есть сын — Монголия, но Орда считает его слабым и мягкотелым. Он говорит и говорит, суля мне золотые горы, но я молчу. «Русич всегда выбирает свободу» — так говорила моя мать. Ещё так говорил один ратник, когда у нас ещё было язычество. Эти слова навсегда врезались мне в голову. Орда продолжает попытки подкупить меня сладкими речами, но я всегда твёрдо говорю ему НЕТ. Обычно после этого он начинает оскорблять меня, называть жалким глупцом и мелким ублюдком. Вволю наоравшись он долго избивает меня ногами и уходит. Сейчас из чувств у меня остались только боль и ненависть. Мне больно двигаться, больно говорить, больно дышать. Мне кажется, что я объят незатухающим огнём, что ещё мнгновение и я обращусь в пепел и боль утихнет, но этого не происходит. Моя ненависть к Орде не знает границ. Если бы я мог, я бы душу продал, чтобы убить этого скота. От пленника, приносящего мне поесть (краюха чёрствого хлеба и миска воды) я узнал, что Орда установил на нашей земле иго, фактически взяв её под свой контроль. Княжества обложенны налогами и если кто-то отказывается их платить, то ордынцы посылают к непокорным войска, выжигающие город и убивающие мирных жителей. Люди живут в вечном страхе, никто из них не пытается сопротивляться, их жажда свободы задушенна. После смерти моей матери я фактически стал новой Русью — пленённой Русью. Но пока во мне жив дух истинного русича, я не прекращу борьбы и когда-нибудь вырвусь отсюда.

Наверное вы думаете, что я только и могу, что терпеть боль да красиво говорить и ничего не пытаюсь сделать. Но это не так. За время проведённое здесь, я уже раз 20 пытался сбежать. И всякий раз меня ловили, избивали и возвращали назад. Ведь пешему ребёнку трудно уйти по степи от всадников. Пару раз я пытался уехать на лошади, но ордынские кони приученны лишь к своим седокам и сбрасывают меня. Сейчас я уже слишком ослабел для нового побега да и боль с каждым днём лишь усиливается. Возможно скоро я умру.

Я сижу, прислонившись к колу. Сегодня палачи сдирали с моей спины кожу, надеясь вырвать из моей глотки хоть один вскрик. Они говорят мне, что даже самые сильные духом воины орут как ненормальные и плачут как маленькие девочки, когда им начинают соскребать кожу особой бритвой. Я же не издал ни стона. Мне было больно, очень-очень больно но я лишь посильнее стиснул зубы. Палачи ненавидят и боятся меня: «Чтобы какой-то жалкий восьмилетний мальчишка выдерживал такие ужасные муки, такого просто не может быть!» — говорит главный заплечных дел мастер. Потом мне на спину лили кипяток — это было просто невыносимо, но даже это я выдержал. Разъярённые палачи били меня по обожённым ранам плетью — я молчал. Мне на спину выпустили целый выводок рыжих муравьёв — я молчал. Меня подвесили за крюки — я молчал. Лишь с ненавистью глядел на своих мучителей. Я чувствую их ненависть, их злобу, их. страх. Они боятся меня, меня — измученного чуть живого мальчишку. Их пугает моя стойкость, моё терпение, моя сила воли.
— Кучка никчёмных трусов, они даже с ребёнком справится не могут. — Золотая Орда вошёл в шатёр и встал передо мной.
— Мне служат одни идиоты. Хочешь знать, что сказал мне главный палач, за секунду до того, как я приказал отрубить ему голову? — эк я его довёл, он уже собственных слуг убивать начал.
— Ну. и. что. он сказал. — каждое слово даётся с трудом. Во рту металлический привкус крови.
— Ты будешь смеяться, он сказал — что человека с такой силой воли как у тебя не сломить.
— Смешно. ведь это. правда. Тебе. меня. не. сломить. — щас он снова вспылит и врежет мне. Ну так и есть: Орда отвесил мне увесистую пощёчину.
— ЧУШЬ. Ты не сильный, ты просто тупой и упрямый. Ну ничего. Быть может если ты увидишь, какой ценой твоя любимая старшая сестра купила тебе жизнь, ты станешь более сговорчив. Эй вы там, заводите её! — полог шатра откинулся и в него вошла Оля. Простой сарафан, распущенные волосы, босые ноги и неизменный шарф. Я посмотрел на её лицо — НАСТОЛЬКО пустого и безразличного взгляда я не видел даже у мертвецов. Оленька, милая моя сестричка, что этот изверг сделал с тобой? Орда берёт её за талию:
— Ну что, милочка, давай покажем твоему братику, чем мы занимаемся по ночам? — говорит он с фальшивой нежностью в голосе. Оля всё так-же молчит, не поднимая глаз. Он берёт её за подбородок. и целует в губы. ДА КАК ОН СМЕЕТ ВООБЩЕ К НЕЙ ПРИКАСАТЬСЯ. Я УБЬЮ ЭТОГО УРОДА. Откуда у меня только силы взялись? Я резко вскочил и бросился к Орде, намериваясь удавить его прямо здесь. Цепь натянулась и чёртов ошейник больно впивается мне в шею. Полузадушенный я падаю. Меж тем Орда продолжает покрывать лицо и губы моей сестры поцелуями, незаметно подводя её к своей кровати. Сестрёнка, что же ты делаешь? Почему ты не сопротивляешся? Орда медленно снимает с неё сарафан.
— НЕТ, НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЮ СЕСТРУ, МРАЗЬ. — боль, усталость, грёбанная цепь, мне уже на всё наплевать. Я рвусь с цепи как одержимый, не обращая внимание на ошейник, режущий мою шею. Всё о чём я сейчас могу думать — это о том, как задушу этого выродка. Орда хватает мою сестру за грудь, ласкает кончики её сосков языком, лапает её за задницу. Тварь, какая же он тварь! Я убью его, пусть даже это будет последнее, что я сделаю. Я чуствую, как кровь из моей шее течёт по моему телу, как трещит цепь, как ноет и саднит спина с содранной кожей. Этот ублюдок грубо входит в неё и трахает Олю на моих глазах.

Она смотрит на мои безуспешные попытки вырваться и защитить её и плачет. Слёзы двумя ручейками текут по её лицу. Оля, прости, я не знал. Я думал, что это мне трудно, что это я страдаю. Мои страдания ничто по сравнению с твоими — ты продала свою честь, свою невинность этому скоту, чтобы я жил. Я падаю. У меня истерика. Впервые за всё время, проведённое в плену я плачу. Он хватает её за волосы и уносит из шатра. Ольга смотрит на меня, на её лице читаются боль и невообразимая мука.
Потом он опять говорил со мной. Он обещал, что если я сдамся, он отпустит Олю, прекратит делать с ней это. В противном случае он снова и снова будет трахать её на моих глазах. С трудом я собираю остатки своей воли в кулак и говорю ему нет. Орда не бьёт и не оскорбляет меня, он лишь зло улыбается. Как же я его ненавижу.

Пытка повторяется ежедневно. Каждый день он приводит Олю сюда и подолгу насилует на моих глазах. Она не сопротивляется, лишь смотрит на меня и плачет. А я не плачу, я снова и снова рвусь с цепи, в надежде что она лопнет и я смогу убить Орду. Но цепь не рвётся, лишь ошейник режет мою шею. Иногда он оставляет Ольгу в шатре и мы обнявшесь плачем, пока Орда не уведёт её. Я больше не могу спать, не могу есть, даже не могу двигаться. Мне ничего больше не нужно. Даже в пыточной отметили, что я изменился. Меня по прежнему подвергают самым болезненным истязаниям и мне по прежнему очень больно, но теперь я совсем не обращаю на боль внимание. Я как-будто умер, точнее не так, умерли все мои чувства. Лишь когда Орда насилует Олю во мне просыпается ярость и я опять безуспешно рувусь с цепи.
Иногда в палатку заходит сын Золотой Орды. Он подолгу сочуственно смотрит на меня а потом уходит. Монголия не похож на своего отца — я чувствую в нём несвойственную Орде силу духа — это сила сострадать. Удивительно, что у такого плохого человека как Золотая Орда растёт такой сын как Монголия. Я вижу в нём дух и честь настоящего воина, однако Орда считает его слабым. Он думает, что лишь не зная жалости можно стать великой страной, что лишь насилием можно чего-то достигнуть. Моя воля слабеет.

Сегодня он опять насилует её, но я больше не рвусь с цепи. Ненависть больше не сжигает меня как раньше. Любовь и сострадание к сестре тоже куда-то улетучились. Боль, жажда мести, злость — всё исчезло. Осталось лишь тупое безразличие. Я лежу на спине и вообще не смотрю в ту сторону. Мне наплевать на то, что будет со мной, наплевать на судьбу моего народа, наплевать на страдания сестры. Когда всё конченно Орда одевается и уходит, оставляя меня и Олю одних. Сестрёнка надевает сарафан, берёт в руки шарф и подходит ко мне.
— Ваня, что с тобой. — я смотрю в её большие, мокрые от слёз глаза.
— В том-то и дело что ничего, сестрёнка. Я устал, чертовски устал. Золотая Орда добился своего — он сломил мою волю.
— Но брат, ещё вчера ты был полон жаждой борьбы, почему ты так резко потерял её?
— Этой ночью мне приснился кошмар. Я вновь оказался в Киеве. Я шёл по заваленному трупами городу совсем один. Лишь шум ветра да горы трупов вокруг. А потом я увидел её.
— Кого?

— Маму. Она стоит среди всего этого ужаса и зовёт меня к себе. На ней её лучший сарафан и кокошник. Она улыбается, я чувствовал, исходящее от неё тепло и материнскую любовь. Она улыбалась — и эта улыбка говорила мне, что нет ничего невозможного. Я бежал к ней, скользя в крови и спотыкаясь о тела мёртвых. Я уже чувствовал исходящий от её волос запах молока и хлеба, ещё чуть-чуть и я добегу до неё, и всё будет хорошо. Но тут из тьмы, позади мамы появляется Золотая Орда. Он вонзает меч в её тело и мама умирает. Затем он смеётся и тьма поглощает его и труп мамы. А потом я вижу Наташу. Младшенькая стоит среди гор трупов и плачет. Вся её одежда забрызганна кровью. Я крепко обнимаю сестрёнку и шепчу ей на ухо слова утешения. Из тьмы снова выходит Золотая Орда. Он отбрасывает меня от сестрёнки, берёт её за шкирку и убивает на моих глазах. Потом тьма поглощает его с телом Наташи на руках. А потом я вижу тебя. Твои глаза пусты, как у мёртвеца. Ты одета в белую сорочку. Лишь твой шарф развивается на ветру. В этот раз Орда стоит рядом с тобой. Я пытаюсь бежать к тебе, но что-то держит меня, не давая мне ступить и шагу. Орда берёт тебя за подбородок и крепко целует. В эту секунду вы исчезаете, и я остаюсь один среди мёртвых. Неожиданно мертвецы вокруг меня начинают оживать. Окровавленные, обожённые, изуродованные трупы людей окружают меня. Мужчины, женщины, дети, старики — все они тянут ко мне свои руки и что-то кричат. «У тебя никого нет, всех, кого ты любил забрали или убили, ты слабый, глупый и беспомощный ребёнок. Тебя нет, ты умер» — говорят они мне. Я вижу себя со стороны — я мёртв.
— Мой глупый братишка, это лишь дурной сон. Не стоит сдаваться только из-за того, что ты увидел кошмар. — она гладит меня по голове, как бы успокаивая.
— Спи малыш мой Ваня, сладко спи,
Как глаза земли озёра, тоже спят
Сладко спят

Как озёра быстра речка наша спит,
Сладко спит
Речка наша, так сладко спит.

Спи и ты, мой ручеёк
Малый Ваня,
Спят леса и заступают, как стенами
Наши грады. — эта колыбельная, я помню её. Когда я был совсем-совсем маленьким и мне снился страшный сон мама или Оля садилась у моей зыбки (колыбель у славян) и пела эту песню. Её голос тихо ласкает мою измученную душу, постепенно возвращая силы.
— Оля. спасибо. — я обнимаю сестру. слёзы текут по моему лицу ей на плечо, но она не обращает на это внимание. Вот так вот мы сидим долгое время. Наконец Оля отпускает меня и протягивает мне свой шарф:
— Возьми, Ваня. Этот шарф мне связала мама, когда я была немногим старше тебя. В нём тепло и забота маминых рук, возьми, он предаст тебе сил.
— Но ведь это твой любимый шарф, я не могу принять такой дорогой подарок.
— Если ты и вправду хочешь стать сильным воином и отомстить Орде, прими этот шарфик, он поможет тебе.
— Но а как же ты? Ведь тебе тоже нужна сила. сила воли.
— Моя воля уже сломленна, Ваня, ты же ещё хочешь и можешь бороться. Бери шарф и беги, сегодня же.
— Беги со мной.
— Нет, братишка, беги один. Орда сказал, что если я не буду спать с ним, то он убьёт тебя. Я должна остаться с ним.
— Не волнуйся, когда я стану достаточно силён я вернусь, убью Орду и мы снова станем одной семьёй. — она ничего не отвечает. Ольга лишь улыбается, целует меня в лоб и уходит из шатра. Я беру шарф и прижимаю его к щеке — он такой тёплый и мягкий. Мне кажется, я ощущаю запах пшеницы. Я люблю это растение. Оно у меня всегда ассоциировалось с солнцем и светом. Там где тепло — там жизнь, а где жизнь, там и до счастья недалеко.
Сегодня монголы отмечали какой-то праздник и Орда в шатёр не явился. Отлично, лучшего времени для побега просто не придумать. Но как мне освободиться от этих чёртовых оков? Неожиданно шатёр заполняет яркий свет. Из него медленно выходит женщина в длинной до пят белоснежной рубахе. Длинные волосы пшеничного цвета спускаются по её телу, а улыбка её полна доброты и любви. Мама, я никогда не видел её НАСТОЛЬКО прекрасной:

— Сынок, я открою тебе тайну. В этом шарфе заключён дух великой материнской любви. Пока на свете есть хоть одна любящая мать и хоть один ребёнок, чтущий своих родителей, этот шарф будет оберегать своего владельца. Я — дух материнской любви и я помогу тебе, Иван Брагинский. — в её руке появляется меч. Взмах — и чёртов ошейник падает с моей шеи, теперь я свободен.
— А теперь иди, Иван Брагинский.
— Мама, не уходи. Ты нужна мне, ты нужна Оле, пожалуйста, не бросай нас. — слёзы застилают мне глаза, мешают видеть, но мне всё равно. Я плачу, и не стыжусь своих слёз.
— Я никогда не брошу тебя, сын. В этом шарфе живёт моя любовь к тебе и твоим сёстрам. А теперь прощай, духам нельзя слишком долго находиться в мире живых.
— Прощай, мама, я люблю тебя — она склоняется надо мной и целует меня в лоб. Её силуэт растворяется и шатёр снова погружается во мрак. Пора бежать. Но я знаю, что рано или поздно я обязательно вернусь, и тогда отомщу за ВСЁ.

Ранняя весна на нашей земле коварна, но прекрасна. То и дело случаются сильные заморозки, а то и снегопады. Конь медленно едет через заснеженную степь. Холод пронзает меня до костей, я кутаюсь в лохмотья, некогда бывшие моей одеждой и в Олин шарф, но это не помогает. Я всё таки сбежал, вот только теперь я снова пленник — пленник холода. В тот день в лагерь ордынцев привели целый табун лошадей — дар одного князя Золотой Орде. У коней ещё не было хозяев, поэтому выбранная мною лошадь не сопротивлялась, когда я сел на неё и дальнейший побег не составил большого труда. Никто не видел, как я покидаю лагерь — все ушли на праздник. Три дня я безостановочно скакал, чуть не загнав насмерть коня. Сейчас и я и скакун держимся из последних сил. Ни воды ни еды у нас нет, лишь страх снова попасть в плен, да остатки воли гонят меня вперёд. Лишь мой конь да облезлый голодный волк мои спутники. На исходе 6-го дня пути конь пал. Когда я отошёл от трупа на достаточное расстояние, я услышал довольное чавканье — волк даром времени не терял и уже принялся пожирать тело моего скакуна. Ой дебил я! Конина ведь тоже мясо, а я не ел уже хрен знает сколько. Хотя у меня нет ни ножа, чтобы разделать тушу, ни дров, чтобы развести костёр. У меня даже кремня с собой нет.
Вот уже девять дней я тащусь по заснеженной степи. Раны по всему телу сильно болят, особенно спина и шея. Я голоден, устал и совершенно разбит. Я споткнулся об какой то корешок и упал прямо в снег, да так и остался лежать. Я умираю.
— Эй, парень, очнись! — голос, человеческий голос пробирается в мой измученный мозг.
— Кто ты? — как тихо звучит мой голос, как будто издалека.
— Неважно кто я, Иван Брагинский. — голос принадлежит мужчине, очень старому мужчине.
— Откуда ты знаешь моё имя?
— Я всё о тебе знаю. Я даже знаю про твою семью и твоего злейшего врага.
— Что тебе нужно? — я пытаюсь открыть глаза, но веки словно свинцом налились.
— Я хочу заключить с тобой сделку. Ты отдашь мне часть своей души, а я взамен подарю тебе силу, которая поможет тебе стать великой страной и отомстить. Подумай над моим предложением — голос старика как-будто выкован из сотен ледяных игл. Они вонзаются мне в уши, я мёрзну всё сильнее и сильнее. Быть может я уже умер и попал в ад, а этот дед сам дьявол, искушающий меня. А быть может это всё видение, страшный сон, навеянный усталостью.
— Ну же, давай, говори свой ответ. — в голосе старика появились нотки раздражения. — я не могу ждать тебя весь день. Подумай, что такое какая-то ничтожная половина души в сравнении с силой, которую я тебе предлагаю. Золотая Орда не особо противился, когда я предложил ему эту сделку. — Золотая Орда? Ясно, он продал душу этому деду в обмен на силу. Так вот почему он такая мразь. Продать часть своей души и стать таким же ублюдком, как и Орда. Вот уж фиг.
— Нет, я отказываюсь от твоего предложения. — долгое, напряжённое молчание. Я чувствую исходящую от старика ярость. Наконец он произносит:

— Хорошо. Но рано или поздно ты поймёшь, что без моей помощи тебе не убить Золотую Орду. Я уйду, но помни, моё предложение остаётся в силе. Если вдруг ты захочешь позвать меня, запомни, меня зовут Генерал Мороз. — в эту самую секунду я наконец-то открываю глаза. Я вижу перед собой высокого мужчину в чёрных одеждах. Всё его лицо испещеренно морщинами, а глаза черны как ночь. Он улыбается злой улыбкой и растворяется в воздухе. Потом я потерял сознание.

Приятный запах горячей мясной похлёбки приятно щекочет нос. Я лежу на чём то тёплом и мягком. Если рай существует, то он выглядит именно так. Я медленно открываю глаза: я в лесу, лежу на огромной медвежьей шкуре. Вторая её половина служит мне одеялом. Слева от меня горит костёр, на котором стоит котелок с кипящей похлёбкой. Никого нет, а жаль. Словно услышав мои мысли, справа от меня хрустнула ветка. Я резко обернулся: передо мной стояла девушка. Из-под надетого на неё тулупа видно кольчугу, на поясе меч, из-под меховой шапки выбиваются длинные русые волосы, на ногах тёплые штаны и меховые валенки. Я бы даже мог назвать её красавицей, если бы не холодные бездушные глаза и угрюмое выражение лица. Странно, но мне кажется я её уже где-то видел. Девушка тоже долго разглядывает меня, наконец она произносит:
— Очнулся? Я уж думала ты помер.
— Что произошло? Где я? Кто ты?
— Я нашла тебя умирающим в степи и принесла сюда. Твои раны были в очень плохом состоянии, но к счастью мне удалось их вылечить.
— А где моя одежда?
— Ты про эти лохмотья? Я их сожгла. — что? О нет, мой шарфик.
— Эй, парень, ты чего погрустнел? Неужели тебе была дорога та рвань?
— А шарфик, что с моим шарфиком.
— А, ты про это. Не волнуйся, его я оставила. — фух, ну слава богу.
— Спасибо, но, позволь мне узнать твоё имя.
— Наталья Арловская. А тебя как зовут?
— Иван Брагинский. Я сын Екатерины Брагинской — Киевской Руси. — девушка смотрит на меня с удивлением. Неожиданно она начинает плакать:
— Ванечка! — она бросается ко мне и крепко обнимает. Что за фигня?
— Ваня, милый мой, родной,я знала что ты жив.
— Эммм? — я с удивлением смотрю на неё.
— Ваня, неужели ты меня не узнаёшь? Это же я, Наташа — твоя младшая сестрёнка. — Наташа? Не может этого быть. Моя младшая сестрёнка была маленькой девочкой, а сейчас передо мной сидит взрослая, красивая девушка лет 19-ти.
— Как такое возможно? Я думал, что ты погибла. И почему ты старше меня?
— Старше? Вот глупый. Ты давно в зеркало смотрелся? — она улыбается и протягивает мне маленькое зеркальце. Ох ё! Из зеркала на меня смотрит чуть удивлённый юноша лет 20-ти.
— Но ведь ещё вчера я был ребёнком лет 8-ми.
— Ты забыл? Мама рассказывала нам, что страны взрослеют не так, как простые люди. Я тоже не заметила, как из маленького ребёнка превратилась в девушку. — точно, а я и позабыл. Но тогда это точно моя сестра. Боже, а я уж думал, что остался один.
— Наташа. сестрёнка — я обнимаю её. Теперь мы вместе, и нам ничего не страшно.
Мы сидим у костра и едим похлёбку. После нескольких месяцев одного хлеба и воды похлёбка кажется мне ужасно вкусной. Наташа тепло смотрит на меня.
— Так, как ты выжила?
— Я и сама толком не помню. Я потеряла сознание, а когда очнулась я лежала на земле, а вокруг меня хлопотали люди. Это были беженцы из Киева. Один человек, Николай Арловский сделал меня своей приёмной дочерью. Когда он узнал, что я не человек, а страна он конечно удивился, однако продолжал заботиться обо мне. Несколько дней назад я ушла от него. На дорогу он дал мне с собой запас провизии и вот этот меч.
— Да ну, дай-ка взглянуть на меч. — сестра непонимающе хмыкнула, но вынула клинок из ножен. На эфесе меча был вырезан колосок пшеницы.
— Я так и думал.
— Что?
— Арловский не говорил, где он взял этот меч?
— Он сказал, что нашёл его на той же дороге что и меня. А что?
— А ты не помнишь? Это же меч мамы, вот взгляни. — я показал ей эфес клинка.

Глава 3. Ледовое побоище.

— Не могу поверить, что я согласилась в этом участвовать! — Наташа крепко стиснула в руках лук и зло посмотрела на приближающийся строй тевтонцев. Как я её понимаю: «свинья» — особый строй немецких рыцарей крайне опасная штука. В центре, на самом острие атаки едут закованные в тяжёлую броню всадники — элита армии противника, дальше идёт лёгкая кавалерия, замыкают строй пешие воины. В армии Тевтонцев их называют кнехтами. Наш план предельно прост: пехота и лучники примут на себя основной удар «свиньи», заставят увязнуть немцев в нашем строю, после чего из засады атакует конница во главе с князем. Я и сестра вызвались драться вместе с пешими воинами, мотивируя это тем, что люди должны видеть, что их страна дерётся вместе с ними. Да, теперь я стал полноценной страной. Меня зовут Русь. Я изменился: из глупого и самонадеянного мальчишки я стал настоящим мужчиной и воином. Сейчас я стою среди своих людей в кольчуге и шлеме с маминым мечом в руках. Рядом со мной моя сестра. Наташа стала настоящей красавицей и непревзойдённой лучницей. Поэтому она в отличии меня не одела под тулуп кольчугу. В её стиле ведения боя любой лишний вес может привести к смерти.
Воины стоят плотным строем, сотни людей смотрят на приближающихся врагов. Это будет жестокая битва: Гилберт хочет отомстить нам за поражение при Копорье и Пскове, мы же сражаемся за нашу землю. Я покрепче сжимаю клинок в своих руках. Я уже полностью восстановился после плена. Лишь шрамы на шее да белый шарф напоминают мне о заточении.
— Брат, ты чего уснул? Они уже близко.
— Ах да, точно. Лучники. К бою. Пустить стрелы по моей команде. — лязгающее металом войско крестоносцев приближается. Мы с сестрой выходим вперёд общего строя.
— Пустить стрелы. — по моей команде лучники спускают тетиву. Сотни стрел сыплются на головы наступающих тевтонцев. К сожалению особого вреда они ни им ни их лошадям не причинили — и те и другие закованны в тяжёлую броню.
— Сомкнуть ряды! Не давайте им разделить ваш строй. Помните, пеший рыцарь неуклюж и неповоротлив! — я покрепче стискиваю меч. Несколько рыцарей вышли из общего строя и несутся прямо на меня и сестру. Наташа неспеша накладывает стрелу и натягивает тетиву. Выстрел — стрела попадает точно в дырку для глаз на шлеме рыцаря.
— За Русь. — кричат воины. Я несусь к ещё одному всаднику. Копьё проходит всего в паре сантимерах от мего плеча. Я без размаха вонзаю мамин меч в брюхо конника. Закалённая сталь с лёгкостью пробивает броню и входит в плоть рыцаря. Я резко вытаскиваю клинок и с разворота подрубаю ноги коню ещё одного всадника. Рыцарь перелетает через голову скакуна и падает к ногам Наташи. В руках у неё два тонких кинжала-убивца (специальное оружие для убийства поваленных рыцарей). Резкий взмах — и лезвия кинжалов входят в стык между шлемом и доспехами. В следующую секунду «свинья» врезается в строй наших воинов. Лязг оружия и доспехов, несколько рыцарей повисают на копьях. На меня накидывается кнехт с топором. Я отбиваю его удар и вонзаю меч ему в бок. Его товарищу влетает в горло метко пущенная Наташей стрела. Она отбрасывет лук и хватается за два коротких меча у неё на поясе. Я бью под дых напавшего на меня кнехта, сношу башку его товарищу и закалываю его. Наташа в прыжке бьёт ногой ещё одного вражеского солдата вонзает ему в живот один из клинков и обезглавливает его ударом второго меча. Один из рыцарей несётся на меня, через секунду кто-то набрасывает ему на шею аркан и стаскивает с коня. Я кружусь в строю врагов, рублю головы, отражаю удары, выпускаю кишки, пронзаю тела.

Прошло несколько десятилетий, с нашей победы на Чудском Озере. Гилберт сдержал свою клятву — его войска нас больше не беспокоили. Мои земли крепнут и растут. Но люди по прежнему не рискуют поднять головы и дать бой монголам. Этот ублюдок Орда неплохой политик. Всякий раз, как появляется сильный князь, способный собрать воедино разрозненные княжества, с ним случается «несчастье». Один как бы случайно заболел и умер после поездки к Орде. Так кстати погиб мой друг Александр Невский. Другой был слишком непочтителен и поэтому его казнили. Третьего просто случайно подстрелили из лука. Орда знает, что если княжества объеденятся, то ему конец. Среди его людей уже давно назревает раскол: ханы ненавидят друг-друга. Каждый стремится урвать побольше и пустить пыль в глаза конкурентам. Увлёкшись разбирательством внутренних междоусобиц, Орда не заметил, как усилилось московское княжество. Ах, да, я же переехал из Новгорода в Москву. Постепенно московские князья усиливали своё влияние на нашей земле. В большинстве своём это благородные и умные люди, мечтающие, как и я, сбросить постыдное ярмо ига. Поэтому мы с сестрёнкой поддерживаем их. И вот свершилось: нынешний князь Дмитрий Иванович сумел таки собрать разрозненные княжества в один кулак под крылом Москвы, и теперь мы готовы дать бой ордынцам. Нашей целью был выбранн хан Мамай — именно ему Дмитрий и платил дань. Кроме того, по слухам Золотая Орда благоволит ему и наверняка окажет ему военную помощь.
Вместе с верными друзьями и союзниками мы собрали большое войско: около 60-ти тысяч человек. Но и у Мамая с Ордой немаленькая армия — 90 тысяч ордынцев и наёмников будут противостоять нам. Это будет страшная сеча, и для многих она станет последней.
Наш терем в Москве не такой большой, как был в Киеве, но мы с сестрёнкой за роскошью и не гонимся. Нам хватает трёх светлиц (спален), горницы и кладовки. Снаружи у нас амбар и конюшня с двумя боевыми конями. Коней этих мы за большие деньги купили у восточного купца в прошлом году. И вот теперь одному из них предстоит испытать себя в бою. Я сижу за столом в горнице и смотрю в окно. На мне кольчуга и шарфик. На столе лежат меч и щит. Рядом хлопочет у печки Наташа.
— Брат, — спрашивает она — ты уверен, что тебе нужно участвовать в этой битве? Дмитрий уже разбил полки монголов на Воже без твоей помощи, разобьёт и теперь.
— Ты не понимаешь, сестрёнка. Тогда среди воинов врага не было Орды.
— Тогда не было, но и теперь может не будет.
— Эта битва станет переломным моментом. Если мы её выйграем, люди поймут, что с татарами можно бороться, что можно и нужно сбросить с себя позорное ярмо ига. Александр Невский и Иван Калита тоже это понимали, но у них не было достаточного колличества союзников для объявления войны ордынцам. Дмитрий умудрился объеденить большинство разрозненных княжеств в кулак. Может Золотая Орда и мразь, но он мразь умная. Он понимает, что в случае нашей победы, падение ига станет лишь вопросом времени, поэтому он поддержит Мамая и сам примет участие в битве. Пойми, сестрёнка, простому человеку не дана власть убить страну. Я и только я способен расправиться с Ордой раз и навсегда.
— Ты лишь хочешь отомстить ему. — девушка подходит ко мне и пристально смотрит в глаза.
— Может быть. Но Орда ДОЛЖЕН пасть, это не только вопрос чести, но и вопрос выживания. Либо мы их, либо они нас. Я не могу позволить ни себе ни своему народу такую роскошь как компромис. — Наташа села рядом со мной и крепко обняла.
— Я знаю, братик. Просто мне так страшно за тебя. Ты и я слишком быстро выросли, слишком рано вышли из детства. Но если я, после той бойни в Киеве видела хоть какое-то счастье, то ты страдал. Ты и сейчас страдаешь, я чувствую это. Иногда по ночам, я слышу как ты кричишь и плачешь во сне. На людях ты всегда стараешся казаться невозмутимым и спокойным, но твоя душа кричит и воет от горя. — Наташа даже не представляет, насколько она права.

Я никому не говорил, но уже в плену я начал слышить крики умирающих. Мама и Оля говорили, что когда страна во время войны начинает слышать крики мёртвых, это нормально. Это значит, что ты морально вырос. Это проклятье дано странам, чтобы они пореже воевали и жили в мире между собой. К сожалению или к счастью со временем страны учаться контролировать эти крики, отгонять их. Мне пришлось учиться этому сразу же. Измученный физиечски и духовно, я не мог позволить себе выносить ещё одну пытку. Мне пришлось убить в себе сострадание, чтобы не сойти с ума.
— И потом, я так боюсь остаться одна.
— Пока со смной этот шарф, я не умру. Его своими руками связала наша мама и теперь дух её любви хранит меня.
— Ты говоришь это, чтобы успокоить меня.
— Нет, сестрёнка. — я крепко обнимаю её. С улицы раздаётся стук в ворота. Это приехал князь. Я целую сестру в лоб на прощание.
— Ну ладно, мне пора. — Наташа пытается удержать меня, она плачет. Я аккуратно освобождаюсь от её хватки, надеваю на спину щит, прицепляю к поясу меч и ухожу из терема. Во дворе меня уже ждёт мой конь — Колосок. Я сажусь в седло и выезжаю со двора. В спину мне несётся крик Наташи:
— Ваня, ты только вернись. Да поможет тебе Господь. — да поможет Господь всем нам. Дмитрий пожал мне руку.
— Ну что, Русь, ты готов?
— Я жил ради этого момента. — ответил я, машинально хватаясь за рукоять меча.
— Я бы хотел сначала заглянуть в одно место, мне там нужно кое с кем встретиться. — говорит князь.
— Хорошо. — кажется я знаю о ком он говорит. Преподобный Сергий Радонежский. Основатель Троицкого монастыря и очень мудрый человек.
— Жди меня вместе с войском.
— Нет, я лучше с тобой поеду. Быть может преподобный и мне чего умного скажет.
— Волнуешся всё-таки. — рассмеялся князь.
— Конечно волнуюсь.
— Я тоже. — лицо князя посмурнело. — великую рать собрал Мамай. Сам Золотая Орда едет на бой вместе с ним. Пойми, Ваня, я верю, что ты отважный и умелый воин, но Орда слишком силён. По слухам он продал душу какому-то древнему злу в обмен на силу. А если он окажется сильнее, если воины дрогнут и побегут, если он убьёт тебя, как и твою мать? Пойми, люди слишком долго жили в страхе, в их сознании укрепилось мнение, что монголы непобедимы.
— Значит мы должны развеять этот миф. Ты уже бил татар на Воже, и побьёшь их ещё раз.
— Тогда нам просто повезло, да и военачальник у монголов оказался дураком. Но сейчас всё иначе. Эта битва — переломный момент в нашей истории.
— И мы победим. Успокойся, Дмитрий. Князья больше не враждуют между собой, мы собрали сильное и умелое войско. Да, армия Мамая больше, но в ней нет единства. Он собрал под своим началом слишком много наёмников — а наёмники известны своим умением предавать. Всё будет хорошо, мы победим. Но поговорить с Сергием всё равно нужно. — мы выезжаем из города и сворачиваем в лес.

Старец уже ждёт нас у опушки. Мы с Дмитрием спешиваемся и кланяемся преподобному.
— Мы к вам, отче.
— А я вот на встречу. — мы берём коней под уздцы и идём вслед за старцем.
— Мы с Русью совета твоего просить пришли, отче.
— Я знаю. Хоть и в лесу живём, а про то что в мире делается знаем. Посмотрите, какая красота-то. — неожиданно говорит он, обводя рукой лес. Я огляделся. А ведь правда. Осень ещё не успела вступить в свои права и в лесу всё ещё очень тепло. Ах, последняя красота уходящего лета, как же ты прекрасна. Мои знакомые страны часто говорят мне, что у меня очень красивый, но суровый край. Да, зима у нас очень уж сурова и холодна, но весна, лето и начало осени просто великолепны. Да и зима по своему красива. Я не вижу, но чувствую как улыбается Сергий. Вот и святая обитель. Из небольшой церквушки доносится хоровое пение, около пасеки стоят и о чём то разговаривают два мускулистых послушника. Завидев нас они отвесили почтительный поклон.
— Родион, Александр, принесите воды нашим гостям.
— Да, отче. — монахи уходят. Старик делает приглащающий жест рукой и мы входим в небольшую деревянную келью.

— Рискованное дело задумали вы. Ещё жив в людских сердцах страх перед монголами. Но я верю, что у вас всё получится.
— Да, отче, но мне тоже страшно. Я не боюсь вступить в битву, но я боюсь её проиграть. Если это произойдёт, всё начнётся сначала. Князья решат, что от единства нет никакого прока и снова начнут бессмысленные междоусобицы из-за власти. Разъярённые ханы соберут ещё большее войско и снова нападут на наши земли. Ещё к одной бойне народ не будет готов. — князь смотрит куда-то в пол. На его лице смятение. Сергий поворачивается ко мне:
— А ты, Иван, ты тоже боишся?
— Да, но уж лучше один раз сразиться и умереть, чем всю жизнь боятся. Живя для жизни, русич всегда выбирает свободу. Если мне сужденно погибнуть, то лучше я погибну свободным.
— Отважны слова твои. А теперь слушай сюда, князь. Ты идёшь биться за правое дело, и Бог не оставит тебя в трудный час. Ох и велика будет цена победы, много людей поляжет. Ох и много венцов мученических понадобится. Не ведай страха, князь, иди и сражайся. Утром я благословлю тебя и твоё войско на бой. А с Божьим благославением и на смерть идти легче. Иван, пошли выйдем, мне надо тебе что-то сказать. — мы со старцем встаём и выходим из кельи. Снаружи он долго смотрит мне в глаза. Странный старик, но я чую в нём великую душевную силу. Наконец он произносит:
— Вижу я, Иван Брагинский, трудная жизнь тебе предстоит. Много ещё войн и горя ждёт тебя и твой народ. Но пока жив хоть один русич, готовый умереть за тебя и за дорогих ему людей, ты будешь одерживать верх. Верь в себя и свои силы. И помни: лишь когда ты спасёшь чью-то душу ценой своей души, ты познаешь истинную силу. Это моя мудрость тебе. Помни её. — произнеся это старец снова зашёл в келью. Так, я не понял, мы победим Орду или нет? И что он имел в виду, когда говорил про спасение души? Странный он всё таки, только почему-то так спокойно на душе стало.

Раннее утро. Мы с князем в полном боевом облачении стоим на коленях, перед читающим молитву Сергием Радонежским. У ворот нас уже ждут Александр Пересвет и Родион Ослябя. Да, это те два монаха, которых мы видели вчера вечером. Преподобный сказал, что в прошлом они были отважными воинами и что они должны помочь нам в битве. Я не против, если они действительно хорошие воины то их помощь будет не лишней. Меж тем старик закончил молитву и по очереди перекрестил сначала Дмитрия а потом и меня.
— И да поможет и обережёт вас Бог, аминь. — произносит он. Мы с князем встаём и берём в руки мечи. Затем одновременно целуем их и вкладывем обратно в ножны. Пора, нас ждёт битва.
— Иван, подойти сюда на минутку. — я оборачиваюсь на зов.
— Вы чего-то хотели, отче?
— Вот, возьми. — он протягивает мне небольшой нательный крестик на верёвочке. — привяжи этот крест к своему мечу, он защитит тебя в битве. — обычный крест, у меня такой же под одеждой. Но его дал мне святой человек. Я беру крестик и аккуратно привязываю его к эфесу меча.
— Спасибо, отче. Прощайте.
— Прощай, Иван Брагинский. И ты прощай, московский князь Дмитрий Иванович. Я буду молиться о вашей победе. Пересвет, Ослябя, удачи вам.
Мы вчетвером уезжаем из обители. На лице князя играет улыбка.

Этой ночью на Куликовом поле стоит плотный туман. Князь, я и воевода Боброк-Волынский едем по полю.
— Расставим войска таким образом: полк правого крыла с Андреем Полоцким поставим там, у леса. Станут нас татары с двух сторон обходить, да в лесу особо не развернёшся. Князей Белозерских на левое крыло поставим. Большой полк в центре поля. Его я и Ваня себе возьмём. — говорит Дмитрий.
— Добро. А меня куда?
— Тебе, Боброк, самая сложная задача. Встанешь в засаду, позади князней Белозерских. Дождись, когда басурмане все войска в бой втянут и атакуй. Долго и тяжко придётся ждать, а ты жди.
— Куда князь с очами, туда мы с мечами. Эй, Иван, видишь что нибудь? — я поднял взгляд на небо. В небесах медленно загорался алый свет.
— Заря. — я улыбнулся и поправил шарф. — хорошая примета, заря. Ладно, пора готовиться к битве.

Источник