Горная страна у моря никогда не знала горя
Эту весну певец Марк Тишман начал с большого сольного концерта в Москве. После выступления артист встретился с «Дорожным радио» и рассказал о своем шоу, путешествиях, любимой музыке и о плюсах и минусах жизни в столице.
— Марк, совсем недавно, 9 марта, в Доме музыки прошёл ваш сольный концерт под загадочным названием «О главном…». Что для вас главное в жизни?
— Главное — заниматься тем, что я люблю, и любить то, чем я занимаюсь… Произнося это, я нарочно избегаю слова «работа». Есть замечательное наблюдение: «Если ты не хочешь работать в своей жизни ни одного дня, люби то, что ты делаешь». В своей жизни я стараюсь руководствоваться именно им. На самом деле, концерты для меня – самое счастливое время, где сконцентрировано всё, чем я занимаюсь: моё творчество, музыка, общение с публикой – это живая эмоция. Я очень этим дорожу.
— С таким насыщенным гастрольным графиком получается ли путешествовать часто и отдыхать вообще?
— Не очень часто. Обычно я планирую только зимний отдых. В этом году получилось сумасшедшее завершение года. Последний день 2016-го встретил меня на ногах в 7 утра. Я вёл прямой эфир на НТВ, потом вёл новогодний концерт в «Гоголь-центре» и пел там, а потом было ещё два концерта в разных городах Подмосковья, и только вечером 1 января я улетел отдыхать. У артистов, даже когда нет выступлений или репетиций, есть другие задачи и дела. Я не отношусь к людям, которые живут по принципу — поработал-отдохнул (повторить). Я люблю импровизацию в жизни, постоянное движение. В этом смысл, мне кажется, в саморазвитии. И даже, казалось бы, на отдыхе что-то придумываю, сочиняю.
— А расскажите про ваше самое безумное, запоминающееся путешествие?
— Бразилия. Рио-де-Жанейро. Эта страна — абсолютное счастье для меня, безбашенность даже. Например, фавеллы (трущобы в центре города – прим. ред.). СМИ создали такой страшный образ этих районов. Но для меня это всё стереотипы. Я был там.
— Таиланд — далеко не самый весёлый отдых для меня, в отличие от Рио. (Улыбается). Но для артиста Таиланд, по-моему, идеальное сочетание присущих этой стране факторов, которые способствуют плавному вхождению в рабочий ритм. Во-первых, атмосфера — как я называю, счастье для слизистых оболочек носа и горла. Влажный климат благоприятен для певца. Как и часовые пояса — после отдыха в Таиланде я без проблем рано встаю в Москве. А ещё это хорошо для здоровья, ведь такой режим, знаете, йога-массаж-йога… Хоть каждый год я и говорю себе, что поеду в любимую Бразилию, но какая-то сила, видимо, тянет меня в Тай.
— Вы активно ведете социальные сети, делитесь позитивными фотографиями в Instagram. Вам часто пишут поклонницы?
— Пишут часто. Раньше я не любил социальные сети, но заставил себя делиться эмоциями в Instagram. Сейчас, наверное, для любого артиста это необходимость, условие времени. Потому что кто-то, например, не смотрит телевидение, а в соцсети зайти быстро, они всегда под рукой. Единственное, не очень люблю «отчитываться»: что на завтрак, с кем виделся, куда еду… Я стараюсь с художественной точки зрения подходить к постам, выражая таким образом свои впечатления, эмоции.
— Вы отвечаете на личные сообщения?
— На личные сообщения отвечаю выборочно. Сейчас я стал активнее в соцсетях, и сообщений стало больше, а, может, это просто весна. (Улыбается).
— Вы родились в Махачкале и даже поете об этом городе в своих песнях. Часто ли бываете на родине? Скучаете?
— Это удивительно, конечно… (Улыбается). Я никогда не пел о Махачкале, но однажды был в гостях у Comedy Club. Ведущие выпуска, Павел Воля и Гарик Мартиросян, спросили меня, мол, я родом из Махачкалы, неужели ни разу не пел о родном городе: «А может, споёшь здесь и сейчас?» У меня была подходящая песня. Когда я уже жил в Москве, в Махачкале случился теракт. И я написал такие стихи: «Горная страна у моря никогда не знала горя – всё решала миром…». Эти строчки я экспромтом исполнил в Comedy тогда. И этот отрывок распространился по интернету. Но о Махачкале у меня только самые тёплые воспоминания как о городе детства, о городе добрых открытых темпераментных людей, городе моря, гор, солнца, городе моей бабушки.
— Вам ближе Москва или Махачкала? Какие есть плюсы и минусы жизни в Москве?
— Сложно сказать. Для меня Москва стала родным городом. Москва огромная: здесь есть своя Махачкала, свой Ереван и т.д. При желании любой круг общения можно найти. Москва — мой город. Город, где я исполняю свои мечты. В Москве можно любой социальный лифт совершить, но из-за этого мало времени остаётся для близких, тратится время на суету, пробки и прочее. Много одиноких людей. В Махачкале, наоборот, плюсы Москвы становятся минусами, а минусы – плюсами: жизнь более размеренная, сильны дружеские узы, но попасть на большую сцену там нельзя.
— Сложно ли было покорить Москву? Как пришла идея поехать в столицу?
— Идея пришла просто — нужно было поступать в вуз, я выбрал столичный. Я никогда не ставил себе цель покорить Москву, просто хотел стать артистом. Свой путь я не могу назвать ни сложным, ни простым – могу назвать интересным. Жить интересно.
— Есть какие-то глобальные планы на ближайшие пять лет, каким вы себя видите?
— Планов нет. Когда закончилась «Фабрика Звёзд», мне задавали тот же вопрос, только с прицелом на 10 лет вперёд. Мой ответ прежний — надеюсь заниматься тем же самым: быть артистом, выступать, писать песни. Самое — главное развиваться. Когда я выпускал первый альбом (в период «Фабрики»), у меня был страх, что я не напишу больше красивых песен. Но с новым альбомом вышли песни, которые я очень полюбил и с удовольствием их исполняю. Например, «Копакабана». Самое главное — быть интересным себе. Ведь жизнь богаче воображения, тем более у артиста.
— Какую музыку любите слушать? Есть любимые группы или исполнители, кумиры?
— Самую разную. Сейчас у меня стоит на репите Wild Is The Wind, которую кто только не исполнял: и Дэвид Боуи, и Нина Симон, Бон Джови, Джордж Майкл. И я с удивлением обнаружил, что автор этой песни – композитор Дмитрий Тёмкин, русского происхождения, четырёхкратный обладатель премии «Оскар».
— Что бы вы пожелали слушателям «Дорожного Радио»?
— Пожелал бы наслаждаться весной, теплом. Уметь всегда вычленять главное. Если ты проснулся, ты жив, здоров, у тебя есть друг, близкие — это бесценный дар. Как жаль, что мы об этом вспоминаем, когда теряем. Будьте счастливы сегодня, сейчас и дарите пространству любовь!
Марк Тишман: о жизни в Москве, любимых песнях и «стране абсолютного счастья» // «Дорожное Радио». — 2017. — 17 марта.
Источник
Горная страна у моря никогда не знала горя
Ли Бо (Первые пять стихотворений в переводе В. М. Алексеева, до стихотворения «Песня о восходе и заходе солнца» в переводе А. Гитовича, далее — Анны Ахматовой)
( Ли Бо (701-762) — великий поэт, с удивительной полнотой выразивший в своем творчестве дух китайского народа. Жизнь его стала легендой, его называли «бессмертным, низвергнутым с небес». Независимый и гордый, он не захотел стать придворным поэтом и провел жизнь в скитаниях. Уже при жизни поэта его стихи были необычайно популярны, их читали и во дворцах, и в деревенских харчевнях. Переводы А. Гитовича печатаются по книге: Ли Бо. Избранная лирика. М., 1959; переводы А. А. Ахматовой — по книге: «Китайская классическая поэзия (эпоха Тан)». М., 1956.)
ДУМЫ В ТИХУЮ НОЧЬ
ИЗ ЦИКЛА «ОСЕННЯЯ ЗАВОДЬ»
* ( Яньчжи — гора в нынешней Ганьсу. Яшма-Застава — Юйгу-ань — там же; через эту заставу вел путь на запад. Шанъюй.- Так назывались вожди сюнну.)
ОДИНОКО СИЖУ В ГОРАХ ЦЗИНТИНШАНЬ
РАНО УТРОМ ВЫЕЗЖАЮ ИЗ ГОРОДА БОДИ
* ( Боди — город на берегу реки Янцзы, в нынешней Сычуани.)
ХРАМ НА ВЕРШИНЕ ГОРЫ
* ( «Храм на вершине горы».- Стихи были написаны Ли Бо на стене горного храма в нынешней провинции Хубэй.)
ШУТЯ ПРЕПОДНОШУ МОЕМУ ДРУГУ ДУ ФУ
ВЕСЕННЕЙ НОЧЬЮ В ЛОЯНЕ СЛЫШУ ФЛЕЙТУ
* ( «Сломанные ивы» — название популярной в эпоху Тан мелодии.)
ВСПОМИНАЮ ГОРЫ ВОСТОКА
ТОСКА У ЯШМОВЫХ СТУПЕНЕЙ
ВЕСЕННИМ ДНЕМ БРОЖУ У РУЧЬЯ ЛОФУТАНЬ
* ( Лофутань — ручей, названный по имени красавицы Ло Фу. В ханьской песне юэфу «Туты на меже» рассказывается, что за Ло Фу пытался ухаживать приезжий знатный вельможа, но был решительно отвергнут женщиной, оставшейся верной мужу (см. том «Поэзия и проза Древнего Востока», с. 307).)
НАВЕЩАЮ ОТШЕЛЬНИКА НА ГОРЕ ДАЙТЯНЬ, НО НЕ ЗАСТАЮ ЕГО
* ( Гора Дайтянь находится на территории нынешней Сычуани.)
* ( Великая терраса — терраса на горе Гусу для торжественных приемов правителями царства У после победы над царством Юэ.)
ПРОВОЖУ НОЧЬ С ДРУГОМ
ПОД ЛУНОЮ ОДИНОКО ПЬЮ
С ВИНОМ В РУКЕ ВОПРОШАЮ ЛУНУ
* ( Белый заяц.- По древней легенде, Чан-э, жена легендарного стрелка из лука Хоу-и, похитила у мужа снадобье бессмертия, вкусив которого улетела на луну, где живет белый заяц, толкущий в ступе снадобье бессмертия.)
ПРОВОЖАЮ ДРУГА, ОТПРАВЛЯЮЩЕГОСЯ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ В УЩЕЛЬЯ
* ( Ущелья — три знаменитых своей живописностью ущелья в верхнем течении реки Янцзы. Сосна — символ вечности в китайской поэзии. Чжэн Янь — друг поэта. Тао — начальник уезда. — То есть поэт Тао Юань-мин, занимавший до своего ухода со службы пост начальника уезда Пэнцзэ.)
ПОСВЯЩАЮ МЭН ХАО-ЖАНЮ
ШУТЯ ПОСВЯЩАЮ ЧЖЭН ЯНЮ, НАЧАЛЬНИКУ УЕЗДА ЛИЯН
ПО ТУ СТОРОНУ ГРАНИЦЫ
* ( «По ту сторону границы».- Цикл стихов, посвященных походам танских полководцев Гэ Шу-лина и Ань Лушаня против тибетских и тюркских племен в 713-741 гг. и в 742-755 гг.)
* ( Будет мертв // лоуланьский князь.- То есть кочевники будут разбиты. В эпоху Хань князь страны Лоулань был убит за то, что помогал кочевникам в их борьбе против Китая.)
* ( «Небесные гордецы» — кочевники. Павильон — так называемый Павильон единорога-цилиня, где по повелению ханьского императора Сюань-ди (правил 74-49 гг. до н. э.) были изображены одиннадцать прославленных полководцев и сановников. Хо Великолепный — известный полководец, но в Павильоне висел не его портрет, а портрет его брата, полководца Хо Гуана.)
* ( «Тигровые знаки» — особые бронзовые или бамбуковые пластинки с гравированными изображениями тигров. Знаки разделялись на две части и служили как бы паролем и отзывом.)
* ( Крылатый генерал — полководец Ли Гуан, победитель племен сюнну (II в. до н. э.). Не сумев однажды захватить в плен их вождя, Ли Гуан покончил жизнь самоубийством.)
* ( «Ветка ивы».- См. прим. к с. 254. Лунтин — военная ставка предводителя племен сюнну.)
* ( «Чанганьские мотивы».- Ли Бо использовал мотивы народных песен юэфу (см. с. 230). Чангань — название деревни. Делить. и пепел и прах. — То есть все трудности и тяготы жизни. Да буду я вечно хранить завет // обнимающего устой. — То есть завет верности и в смерти. В древности некто Бэй Шэн назначил свидание своей возлюбленной у моста. Женщина все не приходила, а вода в реке внезапно стала прибывать. Бэй Шэн, верный данному слову, не ушел и погиб, обхватив руками устой моста. И да не допустит меня судьба // На башне стоять одной! — В древности женщина в ожидании мужа, уехавшего в дальние края, взошла на башню. Не дождавшись его возвращения, она окаменела. Ущелье Цюйтан — в верхнем течении реки Янцзы, где весной бывает особенно стремительное течение, плыть против которого невозможно. Чанъфэнса (или Чанфэнша) — в современной Аньхоэй, на берегу реки Янцзы.)
НОЧНОЙ КРИК ВОРОНА
ВОСПЕВАЮ ГРАНАТОВОЕ ДЕРЕВО, РАСТУЩЕЕ ПОД ВОСТОЧНЫМ ОКНОМ МОЕЙ СОСЕДКИ
ПЕСНЯ О ВОСХОДЕ И ЗАХОДЕ СОЛНЦА
* ( Луян (Луян-гун) — герой древности. По преданию, когда он воевал с царством Хань, битва еще продолжалась, а солнце стало заходить, он взмахнул копьем, и солнце вернулось обратно на сто ли. Юймынь. См. Юйгуань. У и Юэ.- Имеются в виду земли древних царств на юго-востоке страны.)
ЛУНА НАД ПОГРАНИЧНЫМИ ГОРАМИ
НА ЗАПАДНОЙ БАШНЕ В ГОРОДЕ ЦЗИНЬЛИН ЧИТАЮ СТИХИ ПОД ЛУНОЙ
ПРОВОЖАЯ ДО БАЛИНА ДРУГА, ДАРЮ ЕМУ ЭТИ СТИХИ НА ПРОЩАНЬЕ
* ( «На юге» некогда Ван Цань всходил». — В одном из стихотворений Ван Цань (см. выше), спасавшийся от мятежа, писал: «На юге поднимаюсь на Балинскую гору, оборачиваюсь, смотрю на Чанъань». «Иволга» — прощальная песня.)
Источник
Песни нашего двора
Уважаемые поэты, Вы же — читатели! Предвидя закрытие этого демократического варианта самопубликации, в преддверии наступающего года, предлагаю главу из изданной в 2003 году книги, составителем которой я являюсь.
Марк Розовский — у Никитских ворот, а я — тута!
В «прозе.Ру» я — под псевдонимом «Землемер». С наступающим! Торопитесь.
Ваш Петрушка.
Виктор Сергеевич Смирнов – собиратель по натуре своей. Он собрал песни своей молодости: дворовые, студенческие, экспедиционные.
Они многим известны, но все более искажаются, эксплуатируются, теряя свою изначальную душу.
Поэтому некоторые из них включены в сборник в том виде, в каком записал их уважаемый собиратель и автор воспоминаний Смирнов В.С.
Пусть эти песни живут дальше и вызовут ностальгические воспоминания у читателей, нашедших «неизвестную широту», и помогут ступить на нее или ощутить ее близость новым людям.
Из детских воспоминаний 1938–1941 годов
Синее море, красный пароход,
Сяду, поеду на Дальний Восток!
На Дальнем Востоке пушки гремят,
Солдатики убитые на поле лежат!
Мама будет плакать, слезы проливать,
А папа поедет на фронт воевать!
Музыка играет, барабанщик бьет,
Белые отступают, а красные бегут!
Терем – теремок
(колыбельная)
Терем – терем – теремок…
Спи, коточек, спи, коток!
Помоги мне, Божья Мать,
Все пеленки, да перестирать!
Чу, меня грызет блоха,
И доводит до греха…
И зачем Святой Господь
Эфтих тварей создает?
А-а, а-а, а-а, а!
А-а, а-а, а-а, а!
Тятька на войне убит,
Мамка с чужим дядькой спит…
Ой, ей, ей, ей, ей, ей, е!
Это дело не твое!
Этот дядька обещал
Принесть мамке материал…
Он обманет мать твою!
Баю, баюшки, баю!
А-а, а-а, а-а, а!
А-а, а-а, а-а, а!
Песни студенческого периода
ГЕОФАК
(Геофаком назывался геодезический факультет.
А песня исполнялась на мотив «Эх, дубинушка…»)
В Геофак кто попал,
Тот скучать перестал!
В Геофаке не жизнь, а малина:
Геодезия – соль,
Остальное все – ноль,
А юрист иль филолог – дубина!
Припев: Эх, дуби(и)нушка(а), ухнем,
Эх, зеленая. са(а)ма пойдет,
Подернем, подернем,
Да ухнем!
Мы зачеты сдаем,
Интегралы берем,
Мы на практике гнем свои спины,
А коль станет невмочь,
Все учебники – прочь,
И затянем родную «Дубину»!
Припев: Эх, дуби(и)нушка(а), ухнем,
Эх, зеленая. са(а)ма пойдет,
Подернем, подернем,
Да ухнем!
Вот восток уж горит,
А бедняга сидит
Над конспектами, – гнет свою спину…
Сто экзаменов сдал,
Сто зачетов страдал,
А остался дубина – дубиной!
Припев: Эх, дуби(и)нушка(а), ухнем,
Эх, зеленая. са(а)ма пойдет,
Подернем, подернем,
Да ухнем!
Никогда не унывай!
(поется под гитарные аккорды на скамейке)
Жизнь студента коротка и незаметна,
Не длиннее перелета птичьих стай,
Мало ем и много сплю,
И всегда и везде я пою:
«Никогда и нигде не унывай!»
Если ты не подготовлен к семинару,
А профессор вызывает отвечать,
Ты шпаргалку вынимай,
Смело все с нее сдирай:
«Никогда и нигде не унывай!»
Если ты вчера проел последний рубль,
Ты к товарищу беги и занимай.
Хоть в кармане ни гроша,
Но всегда поет душа:
«Никогда и нигде не унывай!»
Если выгонят тебя из института,
И директор скажет ласково: «Прощай!»
В спор с деканом не вступай,
В институт другой ступай, –
«Никогда и нигде не унывай!»
Если котелок совсем не варит,
Пустоты его не выдавай,
Делай вид, что ты Сократ,
Что премудростью богат, –
«Никогда и нигде не унывай!»
Если хочешь ты понравиться студентке,
Комплименты ей почаще отпускай…
Проводи ее домой,
А потом иди к другой, –
«Никогда и нигде не унывай!»
Если девушка разлюбит иль изменит,
Головы своей не опускай…
Есть спасение одно,
Знай, что есть еще вино, –
«Никогда и нигде не унывай!»
Если ты во власти алкоголя,
Состоянья своего не выдавай,
Делай вид, что трезв вполне,
Топай смело по земле, –
«Никогда и нигде не унывай!»
Если пусто у студентика в желудке,
И в кармане у студента ни гроша,
Ты на Бога уповай,
Святым Духом проживай, –
«Никогда и нигде не унывай!»
(можно в форме вальса подо что угодно)
Моя дорогая не блещет красою,
Ни гибкостью стана, ни русой косою,
Ни русой косою, ни гибкостью стана,
Чем блещут всегда героини романа.
Серое платье мышиного цвета
Она не снимает от лета до лета,
Признаюсь, – хоть стыдно, от вас я не скрою, –
Свою дорогую купаю и мою.
Платье снимаю с нее я несмело,
Чтоб быстро увидеть желанное тело,
Губами прижаться к единственной в мире,
К тебе, дорогая, картошка в мундире!
Она в киоске торговала
Холодным квасом и ситро
И, наливая, увидала:
Стоит парнишка молодой.
Он очарован ей всецело,
Глаз не сводил с ее лица,
И сердце в ней кинаркой пело,
И пить хотелось без конца.
Припев:
И он стоял и повторял:
«Какой у вас чудесный квас»,
А про себя твердил хитро:
«Вы лучше кваса и ситро!»
Она была стройна, красива,
Дышал парнишка, как вулкан,
И чтоб смущенье скрыть, просил он:
«Налейте мне еще стакан!»
Любовь сильнее всех капканов,
Любое сердце в плен берет.
Он ровно двадцать пять стаканов
Перекачал себе в живот.
Припев:
И он стоял и повторял:
«Какой у вас чудесный квас»,
А про себя твердил хитро:
«Вы лучше кваса и ситро!»
Вода ему грозила явно,
Но как избавиться от бед?
Она киоск закрыла ставней
И заявила: «Кваса нет!»
Припев:
И он стоял, и повторял:
«Какой у вас чудесный квас»,
А про себя твердил хитро:
«Вы лучше кваса и ситро!»
Дорожно-тревожные, романтическо-географические.
зоологические
На Дальнем Востоке акула
Охотой была занята,
Злодейка-акула дерзнула
Напасть на соседа кита!
«Сожру половину кита я,
И буду, наверно, сыта,
Денек или два? Денек или два?
Затем уж, затем,
Я все остальное доем!
А, а, а, а! Я все остальное доем!»
Подумав об этом, акула
Зубастый разинула рот,
Заранее брюхо раздула,
И двинулась дерзко вперед!
А, а, а, а! И двинулась дерзко вперед!
Но слопать живьем, как селедку,
Акула кита не смогла, –
Не лезет в акулию глотку,
Для кашалота – мала!
А, а, а, а! Для кашалота – мала!
Китом подавилась акула!
А, а, а, а!
И лопнув по швам, утонула!
А, а, а, а!
И лопнув по швам, утонула!
Где в океан течет Печора,
Где всюду ледяные горы,
Где стужа люта в декабре, –
Не хорошо зимою в тундре! (2 раза)
С гитарой. Злой и грусти полный,
Худой бродяга бродит там,
Играет с чувством баркаролы
Тюленям глупым и моржам. (2 раза)
Среди заснеженных полей
Не мудрено там одичать,
Там нету даже тополей!
Под чем же девушек встречать? (2 раза)
В снегу там утопают избы,
Там день и ночь туман седой,
И бродит там угрюмый призрак
С косматой рыжей бородой. (2 раза)
Ой, ла-ла-ла, бежит олень!
Ой, ла-ла-ла, лежит тюлень!
Ой, ла-ла-ла, гибнет человек!
Пришлите денег на побег! (2 раза).
Довольно спать, пора вставать!
Нам срок короткий дан.
Наш путь далек,
Нас ждет Восток и Тихий океан!
А попадешь на Сахалин, –
Не жизнь, а анекдот!
И рыбий жир налив в клистир,
Я пью на Новый год!
Из шкур моржей сошью себе мундир парадный я,
И буду слушать рев медведя вместо соловья!
Но если в дальний путь любви субстракт не будет взят,
Утри слезу, купи козу и разводи козлят!
Нас ждет гостеприимный кров
Родных Курильских островов,
Вино, картишки и любовь
Тюленей и моржов.
На дальнем юге в городе Стамбуле,
В столице Турции Али-Баба живет.
Он каждый вечер танцует румбу в баре,
И вместе с ним танцует весь народ.
Припев: (2 раза)
Али-Баба, смотри какая женщина,
Она танцует, чарует, смеется и поет!
Пролива два – Босфор и Дарданеллы
Он во главе пиратов проходил,
Искал он женщин, вино и развлечений
И те места, где джаз ему вторил.
Припев: (2 раза)
Али-Баба, смотри какая женщина,
Она танцует, чарует, смеется и поет!
Настала ночь,
Заснул Стамбул огромный,
Ушли бродяги на ночной грабеж.
Али-Баба в объятьях неги томной,
И от него ее не оторвешь.
Припев: (2 раза)
Али-Баба, смотри какая женщина,
Она танцует, чарует, смеется и поет!
На утро солнце в баре освещает,
Мертвецки пьяный и лежащий сброд.
Али-Баба чуреками рыгает,
И с ним рыгает весь его народ:
Припев: (2 раза)
Али-Баба, смотри какая женщина,
Она танцует, чарует, смеется и поет!
И ошалев от голода и пьянки,
Все турки дружно на Босфор блюют.
И вывернув желудки наизнанку,
Как кашалоты пьяные ревут:
Припев: (2 раза)
Али-Баба, смотри какая женщина,
Она танцует, чарует, смеется и поет!
Прошли года, Али-Баба скончался,
И голым был на кладбище зарыт,
Стамбул от горя долго содрогался,
Но вскоре был Али-Баба забыт.
Припев: (2 раза)
Али-Баба, уж никакая женщина
Тебя теперь не будет целовать!
Там, где обезьяны хавают бананы,
Там, где в диких джунглях племя «Ням» живет,
Появился парень стильный и красивый,
Парень из Нью-Йорка Чарли Уинстон.
Припев:
Раньше пели фуги Баха – Африка!
А теперь лабаем буги – Африка!
Нет на свете лучше джаза – Африка!
Прочь классическую музу – Африка!
Тигры и гориллы, львы и крокодилы
Пасти пораскрыли до самих ушей,
Но увидев галстук, стильные подошвы,
Кисло улыбнувшись, рявкнули: «О’Кей!»
Припев:
Раньше пели фуги Баха – Африка!
А теперь лабаем буги – Африка!
Нет на свете лучше джаза – Африка!
Прочь классическую музу – Африка!
Из-за гор далеких, из-за пальм высоких
Приходили негры посмотреть на стиль,
Как под баобабом на двойной подошве
Чарли бацал буги, поднимая пыль.
Припев:
Раньше пели фуги Баха – Африка!
А теперь лабаем буги – Африка!
Нет на свете лучше джаза – Африка!
Прочь классическую музу – Африка!
Из-за пальмы стройной, молодой и знойной
Появился негритосов стильный джаз,
Грянули тромбоны, взвыли саксофоны.
И слабали буги стилем «Марокас».
Припев:
Раньше пели фуги Баха – Африка!
А теперь лабаем буги – Африка!
Нет на свете лучше джаза – Африка!
Прочь классическую музу – Африка!
Большая страна Китай!
Плантации там и тут,
Растет ароматный чай,
Кругом сады цветут.
Всюду растут бананы,
Белый душистый рис.
Всюду растут лианы, Алеха,
Там же растет маис…
(Та, та, та, та, а-а, та, та!)
Вдаль голубой реки
Джонки ушли в туман,
Бедные рыбаки,
Желтые, как банан,
Мокрые сети они (и)
Тянут по берегам…
В джонках живут они, Алеха,
И умирают там.
(Та, та, та, та, а-а, та, та!)
Большая страна Китай,
Народу не перечесть!
Портовый город Шанхай
У самого моря есть.
Шанхай корабли встречает,
И провожает гурьбой,
И ароматный чай, чай, чай, ча(а)й
Они увозят с собой!
(Та, та, та, та, а-а, та, та!)
Большая страна Китай,
Китайцы повсюду хиляют.
Пьют ароматный чай.
Китайские песни лабают…
В почете там суп из червей,
Акулий плавник и трепанг,
Еда не для белых людей, Алеха,
Китайскую мать их так!
(Та, та, та, та, а-а, та, та!)
Мадагаскар
(Потом мы узнали, что это авторская песня Ю. Визбора, — разве не есть это самое дорогое признание для автора,– поют. )
Горы спят в тиши.
Южный крест полез на небо,
Спускаются в долину облака…
Осторожней, друг,
Здесь никто до нас ведь не был
В таинственной стране Мадагаскар! (2 раза)
Ночью труден путь,
На востоке воздух серый,
Но скоро выйдет Солнце из-за скал…
Осторожней, друг,
Тяжелы и метки стрелы
У жителей страны Мадагаскар! (2 раза)
Может смерть свою
Ты найдешь за океаном,
Но ты, мой друг, от смерти не беги!
Осторожней, друг,
Даль подернулась туманом,
Сними с плеча свой верный карабин! (2 раза)
Помнишь южный порт
И накрашенные губы,
И купленный за доллар поцелуй…
Осторожней, друг,
Эти ласки слишком грубы,
И сердце ты напрасно не волнуй! (2 раза)
В конце Великой Отечественной войны союзники – США и Великобритания – по ленд-лизу поставляли России оружие и продукты. Транспортные корабли, сопровождаемые советским конвоем, бороздили северные моря. Многие корабли шли на дно, многих моряков не дождались матери, жены и дети. Тогда в преддверии победы над фашизмом и конца мировой войны дружба и понимание растопило лед недоверия между народами. Московские мальчишки тех времен с упоением напевали во дворах такие песни:
Джимми из Ойдахо
Джимми, черный негр из Ойдахо,
По ночам работает в порту,
Грузит в трюм бобы, консервы, сахар,
Должен быть наполнен трюм к утру,
Шепчет Джимми, поправляя шляпу:
«Я усталость песней разгоню!
И, взбегая в сотый раз по трапу,
Песенку любимую спою:
Припев:
«У негра сердце стучит под черной кожей,
Он также может смеяться и любить,
И крикнуть громко: «Мы, негры, – люди тоже,
Хоть черной кожи не могут нам простить!»
Началась война с фашистской сворой,
Джимми отправляется на фронт,
И мечтая о победе скорой,
Он врага своей отчизны бьет.
Рядом с ним отважные ребята,
Янки из отряда «коммандос»,
Через все опасности и драки
Джимми свою песенку пронес:
Припев:
«У негра сердце стучит под черной кожей,
Он также может смеяться и любить,
И крикнуть громко: «Мы, негры, – люди тоже,
Хоть черной кожи не могут нам простить!»
Пролетели годы фронтовые,
Отгремев, закончилась война…
Кисть руки прострелена навылет,
На груди за храбрость – ордена.
Но опять к себе презренье видит, –
Будто не он первым был в бою?
В его штатах негров ненавидят,
Спел он снова песенку свою:
Припев:
«У негра сердце стучит под черной кожей,
И он не может, не зная, не грустить
О той стране, где негры – люди тоже,
О той стране, где б Джимми хотел жить!»
Лучше девушки я в мире не встречал,
У нее в глазах сиянье василька!
И все время объясниться я мечтал,
Но мешало нам незнанье языка.
«Do you speak english?» – я почтительно спросил,
Но она лишь улыбнулась мне в ответ.
«I love you» я по-английски ей твердил,
Но она по-русски отвечала: «Нет!»
«Hellow, привет, товарищ миссис Евдокия,
Мечтаю снова Вас увидеть побыстрей,
Я буду рад увидеть очи голубые,
Ваш верный Джонни, елки-палки и O’Кей!»
И когда мы снова в дальний рейс пошли,
Фразы русские учил и много раз
Повторял я на другом краю Земли,
«Я люблю Вас! И который теперь час?»
И когда мы снова в русский порт вошли,
Кое-что для фрицев привезли опять,
Наконец, пришвартовались корабли,
Я – на берег побежал ее искать.
– Hellow, привет, товарищ миссис Евдокия,
Я люблю Вас! И давно! Который час? –
– Я тоже, тоже, I love you! И очень сильно! –
По-английски отвечала в этот раз.
Значит, время не потеряно для нас,
Чувства стали и понятней и ясней,
По-английски пишет письма мне она,
Я по-русски отвечаю ей!
Чистильщик с Бродвея
На Бродвее шумном чистит Джек ботинки,
И сверкает негр лишь белками глаз.
Он влюбился в ножки маленькой блондинки,
Машинистки Мэри с фирмы «Джон Дуглас. >2 раза
И в четыре ровно выйдя из конторы,
Направлялась Мэри к Джеку каждый день,
Туфли на кокетке начищал Джек щеткой,
Начищал до блеска, позабыв про лень. >2 раза
Но однажды Мэри вышла из конторы
Не в четыре ровно, а на час поздней,
И походкой ровной к Джеку хладнокровно
Шествовала вместе с мистером Дуглас. >2 раза
Сердце Джека сжалось, он как уголь – черный,
И под черной кожей льется море слез.
Не простит он Мэри, ветренной блондинке,
Не простит и Джону оскорбленных грез! >2 раза
Не простит он Мэри, ветренной блондинке,
Что секрет влюбленных выдала она,
И Дугласу злобно желтые ботинки
Джек намажет ваксой, черной как смола! >2 раза
В дальние страны уходит моряк,
Путь его долгий и дальний.
Луч свой последний бросает маяк,
Родины отблеск печальный.
Ветру навстречу корабль он ведет,
Песенку ветру поет:
Припев:
Мэри Лю, Мэри Лю,
Ты одна знаешь песню мою!
Мэри Лю, Мэри Лю,
За тебя все бокалы я пью!
Пусть нам штормом грозят океаны,
Я пройду сквозь пургу и туманы.
И тогда, Мэри Лю,
Я своею тебя назову!
В дальнем порту среди тусклых огней,
Где-то в порту нелюдимом,
Он день и ночь все тоскует о ней,
Образ лелея любимой!
Верит моряк, что она его ждет,
Верит и тихо поет:
Припев:
Мэри Лю, Мэри Лю,
Ты одна знаешь песню мою!
Мэри Лю, Мэри Лю,
За тебя все бокалы я пью!
Пусть нам штормом грозят океаны,
Я пройду сквозь пургу и туманы.
И тогда, Мэри Лю,
Я своею тебя назову!
В гавань моряк возвратился свою,
Сходит на берег родимый,
Ищет повсюду свою Мэри Лю,
Но не находит любимой.
Эй, же, моряк, коль тоска – вино пей,
Горе забудешь скорей.
Припев:
Пой же, моряк, громче песню ты пой,
Пусть разнесет ее бриз штормовой!
Про любовь к Мэри Лю
Пусть услышат все песню твою!
Не грусти, не горюй понапрасну,
Много девушек в мире прекрасных,
Жди, и вновь для другой
Эту песню ты снова пропой!
Пелись тогда в московских дворах и подворотнях и лагерные, так называемые «блатные» песни.
Редкие семьи не коснулись репрессии, возвращались из лагерей люди и не возвращались. Общая беда страны, страшная война, примирила и «политических» и уголовников, партийных и беспартийных. Дух свободы веял над истощенной победившей страной, а песни скитальцев по лагерям, поселениям и медвежьим уголкам были грустны, мелодичны и пронизаны неподдельной бесхитростной правдой.
Конечно, мальчишки подхватывали их, перевирая слова и подстраивая мелодию под простейшие аккорды, как правило, гитарные. Вот некоторые из таких песен, общеизвестные, хранящихся на пожелтевших листочках их собирателя, Виктора Смирнова:
На море спустился туман.
Ревела пучина морская,
Стоял на пути Магадан,
Столица Колымского края.
Я помню тот Ванинский порт.
И вид пароходов угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В холодные мрачные трюмы.
Не песня, а жалобный крик
Из уст каторжан вырывался:
«Прощай навсегда, материк!»,
И вторил гудок, надрывался.
Рядами стояли зека,
Обнявшись, как родные братья,
Лишь только порой с языка
Срывались глухие проклятья:
«Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой,
Сойдешь поневоле с ума,
Возврата оттуда уж нету!
Кругом все цинга да цинга,
Набиты битком лазареты!
Когда же покинем, когда –
Проклятую эту планету?
Я знаю, меня ты не ждешь,
И писем моих не читаешь,
Встречать ты меня не придешь,
А если придешь, не узнаешь!
Прощайте же, мать и жена,
И вы, малолетние дети,
Знать горькую чашу до дна
Испить суждено мне на свете!»
Ревела, стонала вода,
Кипела пучина морская,
Стоял на пути Магадан,
Столица Колымского края.
А на дворе хорошая погода,
В окно мне светит месяц молодой,
А мне сидеть еще четыре года,
Душа болит, – так хочется домой!
Ослаб совсем, попал я в «слабосилку»,
Все оттого, что ты не шлешь посылку,
Я не прошу посылку пожирней,
Пришли хотя бы черных сухарей!
Зайди к соседу моему. Егорке,
Он по свободе мне должен шесть рублей, –
На два рубля купи ты мне махорки,
На остальные – черных сухарей!
Писать кончаю, целую тебя в лобик!
Не забывай, что я живу, как бобик!
Привет из дальних лагерей
От всех товарищей, друзей,
Целую крепко, крепко, твой Андрей!
Сам я – вятский уроженец,
Много горького видал, да – видал!
Всю Россию я объехал (с Алехой),
Даже в Турции бывал! >2 раза
В Турции народу много,
Одни турки, русских нет, русских нет!
И скажу я вам по чести, (с Алехой)
Жил я словно Магомед! >2 раза
Много турок покалечил
На дорогах, Боже мой, Боже мой!
Кошельков по триста на день (с Алехой)
Потрошил одной рукой! Да! Да! >2 раза
Турки думали, гадали,
Догадаться не смогли, не смогли!
И отправились шалманом (с Алехой),
К шаху с жалобой пошли! >2 раза
Шах им дал совет хороший:
«Берегите кошельки, кошельки,
Запирайте-ка карманы, эх, турки,
На висячие замки!» >2 раза
Тут я снова не промазал,
Нигде промаха не дал, да – не дал!
Долото достал большое (с Алехой),
Долотом замки сшибал! >2 раза
Сам я – вятский уроженец,
Много горького видал, да – видал!
Всю Россию я объехал (с Алехой),
Даже в Турции бывал! >2 раза
Летели годы, мальчишки военных лет подросли,
стали мечтать, дерзать, поступать в учебные заведения. И пошли песни о мирной, хорошей жизни, по которой изголодалось сердце. И хоть мотив тот же, но в словах звучит надежда.
Детский садик, как пчелиный рой!
Там детишки бегают гурьбой,
Детки пляшут там и поют,
Взапуски бегут, бегут, бегут! (2раза)
Там под дубом, где стоял фонтан,
Чернобровый, бойкий мальчуган!
Он под деревом стоит,
Шепеляво что-то говорит: (2 раза)
«Лелька, Лелька, вырасту большой,
Далеко уеднем мы с тобой!
Отращу себе я для красы,
Как у Федьки, дворника, усы! (2раза)
За листвою прятал дуб тоску!
Колька отсидел, и – на Москву!
Под тем дубом с Лелькою он вновь,
Закипела прежняя любовь! (2раза)
– Лелька. Лелька, краше тебя нет!
Так пойдем, распишемся в совет! –
– Брось ты. Колька, деньги воровать,
Давай деньги мирно наживать!
И, наконец, мальчишки военных лет начали жениться. И под тот же простенький гитарный аккорд пели про малышей так, чтоб можно было хором спеть и при малышах. Ведь не про Магадан же при них петь, при будущих мальчишках.
У меня родился сын! Стройный сын!
Мальчик десятифунтовый!
У меня родился сын,
Полноправный гражданин.
Человечек новый!
Ты в широкий мир войдешь, мир войдешь
На своих упругих ножках!
Всем ты, мальчик мой, хорош,
Но хочу. Чтоб был похож
На отца немножко!
А кругом бушует май, Первомай!
Ты внимай его улыбке,
Поскорее подрастай,
Да смотри, не повторяй
Папины ошибки!
Через много долгих лет, долгих лет
Своему сынишке тоже
Ты споешь, как старый дед,
Этой песенки куплет,
Мы тебе поможем!
(2 последние строчки – 2 раза)
Ночь пришла на мягких лапах,
Дышит, как медведь!
Мальчик создан, чтобы плакать,
Мама, чтобы петь!
Припев:
А, ты малыш. Еще ни разу
Не ступал ногой!
Спи, мой мальчик черноглазый,
(голубоглазый, сероглазый и т. д.)
Зайчик дорогой!
Тучи черные закрыли
Синий небосвод1
Папа твой в далеком море
Бережет твой сон!
Припев:
А, ты малыш. Еще ни разу
Не ступал ногой!
Спи, мой мальчик черноглазый,
(голубоглазый, сероглазый и т. д.)
Зайчик дорогой!
Твой отец вернется в гавань
И уйдет опять!
Папа создан, чтобы плавать,
Мама, чтобы ждать!
Припев:
А, ты малыш. Еще ни разу
Не ступал ногой!
Спи, мой мальчик черноглазый,
(голубоглазый, сероглазый и т. д.)
Зайчик дорогой!
Применимо к нашим авторам, отцы уходили не в море, а в сезонные экспедиции. Возвращались не в гавань, а на вокзалы Москвы, появлялись в московских двориках загорелые, обросшие, в телогрейках, с заплечными мешками с рогами оленей, шкурами, солониной и строганиной северных широт.
И собираясь, начинали застолье в кругу, слетевшихся после долгой разлуки друзей, уже песнями их профессионального цеха, например:
(маршевый ритм, 1950 – 51 г.)
Где знойное солнце Колхиды,
Где Севера злые моря,
Проходят видавшие виды
Собратья мои и друзья!
Припев: В песках пустынь,
Во мгле высокогорной
Твой путь порой опасен и тернист,
Но, всем ветрам и бурям непокорный,
Всегда вперед идет геодезист!
И там, где тропинкой опасной
Вчера лишь прошел их отряд,
Растут города, словно в сказке,
Красавцы заводы стоят!
Припев: В песках пустынь,
Во мгле высокогорной
Твой путь порой опасен и тернист,
Но, всем ветрам и бурям непокорный,
Всегда вперед идет геодезист!
Природа страны необъятной
Еще на капризы щедра,
Спешат они белые пятна
Отнять у нее навсегда!
Припев: В песках пустынь,
Во мгле высокогорной
Твой путь порой опасен и тернист,
Но, всем ветрам и бурям непокорный,
Всегда вперед идет геодезист!
Чтоб Родина цели заветной
Достигнуть сумела скорей,
Вершат они труд незаметный
Во имя великих идей!
Припев: В песках пустынь,
Во мгле высокогорной
Твой путь порой опасен и тернист,
Но, всем ветрам и бурям непокорный,
Всегда вперед идет геодезист!
В борьбе их ряды сберегая
От времени грозных атак,
Стоит двухсотлетний МИИГАиК,
А в нем наш родной Геофак!
Пелось на полном серьезе, с энтузиазмом, чему должен позавидовать теперешний молодой человек, – такое было время!
Ну а под конец встречи манящая тоска по новым экспедициям выражалась такой, например, песней:
Ждут нас сопки дальние и тропинки горные,
На далеком Севере снежный Диксон ждет…
И весна посевами, нивами просторными,
По цветущей Родине радостно идет! (2 строки – 2 раза)
Белая черемуха расцветет под кленами,
И повеет свежестью от росистых трав…
Манит нас, топографов, на поля зеленые,
Облако вечернее, синий дым костра! (2 строки – 2 раза)
Видел я могучее Иртыша течение,
С партией геологов исходил тайгу,
Рыбу ел на Каспии, пил кумыс в Туркмении,
И влюблялся в девушек в солнечном Баку!(2 строки – 2раза)
Много троп исхожено, новые – разведаю,
Пусть по трассам пройденным строят города!
Все, что скажет Родина, с чистым сердцем сделаю,
Мужество и молодость только ей отдам! (2 строки – 2 раза)
Ждут нас сопки дальние и тропинки горные,
На далеком Севере снежный Диксон ждет…
Пусть весна посевами, нивами просторными,
По цветущей Родине радостно идет! (2 строки – 2 раза)
И все это серьезно, с верой в светлое будущее и в себя…
Умер в 1953 году вождь, открылся ГУЛАГ, а Земля, как была Землей, так и осталась, и бродят по ней землемеры – топографы и геодезисты, и живет на ней простой человек, собиратель и радетель ее, Виктор Сергеевич Смирнов.
Источник