Эрнест Хемингуэй и бар «Флоридита» в Гаване
История «Флоридиты» связана с пребыванием в Гаване многих знаменитостей, приезжавших на Кубу вплоть до конца 50-х годов. Этот бар имел особую притягательную силу для многих,
но позднее, в середине 60-х годов, он начинает уступать пальму первенства «Бодегите дель Медио». Без всякого сомнения, своим престижем более, чем кому бы то ни было, «Флоридита» обязана Хемингуэю. Вскоре после присуждения Хемингуэю Нобелевской премии друзья установили его бюст в том уголке «Флоридиты», где он любил сиживать со своей компанией. Затем, когда «Флоридита» стала собственностью государства, официанты и администрация ресторана в течение нескольких лет запрещали клиентам садиться на табурет Хемингуэя, стоявший прямо под скульптурой.
Фернандо Г. Кампсамор сетует: «Грустно теперь заходить во «Флоридиту». И замечает с улыбкой, что до недавнего времени никому не разрешалось садиться на стул Папы. «Я говорил новой дирекции: «Перестаньте делать из этого культ, пусть здесь сидит кто хочет». Конечно, — продолжает Кампсамор, — там не было ни веревки, ни цепи, отгораживавшей это место от посетителей, как в музее, просто садиться на его стул запрещалось».
Хемингуэй обычно располагался в ближайшем от входа левом углу — совсем как на ринге. Иногда он занимал какой-нибудь столик или заходил в зал ресторана, хотя последнее случалось реже.
Как гласит легенда, название коктейля «дайкири» происходит от рудника Дайкири, находившегося вблизи Сантьяго-де-Куба. У шахтеров, а особенно у кубинских и американских инженеров, работавших на руднике, вошло в привычку смачивать горло несколькими глотками освежающего напитка, состоящего из лимона, рома и льда, к которым добавлялся сахар, чтобы он не был таким кислым, а иногда и немного воды. Небольшая группа инженеров обычно собиралась субботними вечерами в баре гостиницы «Венера», в Сантьяго-де-Куба, и смаковала полюбившийся всем напиток (гостиница существует и сегодня, но бар со стойкой исчез). В начале 1900 года главный инженер, американец Дженнингс С. Кокс, высказал мысль, что хорошо бы такому чудесному и тонкому напитку дать какое-нибудь имя, и предложил назвать его «дайкири». Если это соответствовало истине, то заслуга Константе сводится лишь к тому, что он вместо кусков льда начал добавлять в «дайкири» «фраппе». Но существует и другая версия, которая была больше по душе Хемингуэю. Согласно ей, «дайкири» обязано своим названием генералу Шефтеру, командующему американскими войсками, высадившимися на Кубе в 1898 году, когда Соединенные Штаты вмешались в освободительную борьбу кубинского народа.
Вначале «дайкири» называлось «канчанчара» <Канчанчара (исп.) — освежающий напиток из речной воды и меда.>, и его создателями были мамби. Мамби — исконно кубинское слово, которое знал и хорошо произносил Хемингуэй. Так первоначально испанцы презрительно называли кубинских повстанцев, участвовавших в прошлом веке в освободительных войнах. Но в горниле борьбы это слово приобрело совсем иной, благородный смысл. Впоследствии напиток мамби стал называться «дайкири.
Повстанцы нередко привязывали бутылку за горлышко к седлу и затыкали ее пробкой. Бутылка содержала немудреную смесь: две трети рома и треть лимона или кислого апельсина. Такой напиток был весьма распространен среди кубинских повстанцев. Он прекрасно утолял жажду, и, кроме того, его считали великолепным средством, способным успокоить раненого или придать силы воину перед боем. Напиток мог быть и сладким — все зависело от вкуса, а также от наличия сахара или меда. Когда Шефтер высадился на побережье Дайкири, неподалеку от Сантьяго, генерал и офицеры армии мамби обменялись содержимым своих фляжек. Шефтер угостил их виски, а кубинцы дали ему отведать свое повстанческое питье. Генерал Шефтер отличался необыкновенной тучностью — ни один конь не выдерживал такого всадника, и его приходилось перевозить в экипаже с двойной упряжкой. В своей кубинской эпопее он совершил немало просчетов и ошибок, но, будучи гурманом, сразу оценил достоинства нового для него напитка и, сделав первые глотки, заметил, что «этой штуке» не хватает только одного — маленькой толики льда, и тотчас велел доставить на берег ящики со льдом, находившиеся на борту одного из кораблей, участвовавших в высадке.
Если эта история не вымысел (а она кажется наиболее достоверной), то, следовательно, Константе не может считаться изобретателем знаменитого напитка, а «Флоридита» не является «колыбелью «дайкири», как гордо гласит бронзовая надпись на ее стойке.
С другой стороны, в подобном утверждении есть и некоторая доля истины: именно здесь, во «Флоридите» сеньора Константе, приготовление «дайкири» было доведено виртуозностью мастера до совершенства. Все операции по приготовлению коктейля совершались с необыкновенной четкостью: точным было время взбивания «дайкири», великолепен тяжелый, с заиндевевшими краями стакан, а зеленовато-прозрачное под шапкой пены содержимое напоминало Хемингуэю море: «Взбитая сверху пена походила на след за кормой, а прозрачная жидкость внизу была как морская волна, когда катер взрезает ее на мелководье над глинистым дном. Почти такой же цвет».
Источник
Гавана Эрнеста Хемингуэя
Эрнест Хемингуэй вернулся во Флоридиту, свой любимый ресторан-бар в Гаване, на этот раз в виде бронзовой скульптуры в натуральную величину. Писатель, изображенный в шортах и сандалиях, слегка опирается на стойку, перед ним раскрытая книга, поверх нее очки. Все как тогда, шестьдесят-семьдесят лет назад. Бронзовый Хемингуэй стал еще одним магнитом для посетителей Флоридиты, расположенной на углу улиц Обиспо и Монсеррат, в самом сердце кубинской столицы. Теперь можно сфотографироваться рядом с фигурой нобелевского лауреата, застывшего, по воспоминанию ветеранов заведения, в своей привычной позе. По словам автора скульптуры Вильи Соберона идею ему подсказали служащие Флоридиты. Она должна была заменить имевшийся когда-то в баре небольшой бюст Хемингуэя. Скульптор, горячий почитатель творчества выдающегося прозаика изучил множество сделанных в баре в 30-е, 40-е годы фотографий с тем, чтобы добиться наибольшего сходства. Однако почти на всех Хемингуэй изображен сидящим. В баре хранился высокий табурет, на который он обычно садился. Но усадить скульптуру оказалось по выражению мастера немножко сложно из-за веса. Бронзовый Хемингуэй ростом 1 метр 78 сантиметров, весит почти 300 килограммов. Поэтому и было решено поставить его на ноги, слегка облокотив на стойку. Вилье Соберону помогал скульптор Рафаэль Гомес и плавильщики Луис Альварес и Хавьер Трутье. В качестве модели позировал похожий по типажу на американского романиста актер Карлос Падрон. Бригада трудилась 7 месяцев. Скульптура заняла то место, где как мне рассказывал когда-то помнивший Большого Эрнеста бармен Роландо Киньонес всегда усаживался живой Хемингуэй. На левом краю стойки, у самого его конца, за спиной у него оказывалась спина, отделявшая бар от улицы, с левого бока – стена, что за стойкой. Крайний табурет слева резервировали для Хема, никому не разрешая занимать место до его прихода. Фирменный коктейль Флоридиты, открывшийся еще в 1817 году – знаменитый Дайкири. Бармены выдают каждому интересующемуся рецепт напитка: белый ром, лимонный сок, чайная ложка сахару и измельченный лед.
Томас Хадсон снова пил охлажденное дайкири без сахара, и сейчас, приподняв тяжелый с затвердевшими краями стакан, он смотрел на его содержимое, зеленовато-прозрачное под шапкой пены, и оно напоминало ему море. Взбитая сверху пена походила на след за кормой, а прозрачная жидкость внизу была как морская волна, когда катер взрезает ее на мелководье над глинистым дном. Почти такой же цвет.
Хемингуэй любил бывать в баре. Ему приписывают фразу: «Мой дайкири во Флоридите». Про этот бар было известно, что даровыми коктейлями тут не угощают, зато гости могли получать бесплатную горячую закуску, куда входили не только жареная рыба, но и кусочки жареного мяса, и гренки с сыром и ветчиной. Бармены смешивали коктейли в огромных миксерах, и после разливать там оставалось, по меньшей мере, порции полторы.
Во Флоридите писатель чувствовал себя уютно, общаясь там с завсегдатаями, бизнесменами, чиновниками, адвокатами, шлюхами. В атмосферу любимого бара помещал он и персонажей своих будущих произведений. В опубликованном после его смерти романе «Острова в океане», автор устами главного героя высказывает убежденность в том, что напиток не мог быть лучше, даже похожим на него нигде в мире.
Серафин поставил перед ним блюдо с хрустящими коричневыми ломтиками жареной свинины и блюдо с красным снеппером, запеченным в тесте так, что розовато-красная кожица его была покрыта желтой корочкой, а под ней белела нежная мякоть.
Он смотрел, как Серафин наклоняет миксер над высоким бокалом и как шапка дайкири завитками переливается через его край на стойку. Серафин надел на бокал снизу картонный кружок, и Томас Хадсон поднял его — тяжелый, холодный — за тонкую ножку и сделал большой глоток, и, прежде чем проглотить, задержал дайкири во рту, холодя им язык и зубы.
По словам Катюшки Криада, ответственной за коммерческую часть и связях с общественностью Флоридиты установка скульптуры прославленного писателя еще ярче высветит культурное и историческое значение ресторана, особенно в глазах знатоков творчества Хемингуэя. В 1953 году Флоридита была объявлена одним из 7 самых знаменитых баров в мире, причем старожилы считают, что не в последнюю очередь благодаря рекламе, которую ей сделал Хемингуэй. А в 1992 году она удостоилась премии «Лучшему из лучших пятизвездочных бриллиантов». Премию присудила королю дайкири академия гастрономических наук США. Нельзя сказать, что в 70-80-е годы Флоридита процветала, туристов приезжало мало. Американская блокада Кубы мешала даже состоятельным поклонникам творчества Хемингуэя побродить по этим местам. На экскурсию в ресторан ходили главным образом работавшие на острове иностранцы, но не все, а те, что имели доллары. Причем записываться надо было, как и для посещения других подобных заведений, самое малое за неделю. Ну, и кубинцы, из тех, что получали денежные переводы от родственников из США, а советские посетители прибегали к сотрудничеству друзей с валютой. Другое дело сегодня, когда туристская индустрия стала для бюджета страны главным источником валютных поступлений. Флоридита сейчас – один из самых популярных и притягательных для иностранцев баров-ресторанов. В сезон туристского пике ее посещают ежедневно в среднем 500 человек. По данным администрации в 2002 году интуристы оставили в заведении почти 1,3 миллиона долларов.
Если следовать маршрутам, обозначенным Хемингуэем в своем раннем романе «Фиеста», то никак нельзя миновать Бодегиту дель Медио, буквально с испанского «кабачок в середине». В отличие от заведений подобного рода, он не расположен на углу, но очень близко от Флоридиты. Поэтому нельзя не продолжить ту приписываемую ему фразу на счет места, где дают лучший дайкири «А мой мохито в Бодегите». Писатель заказывал здесь этот коктейль. Ром, лимонный сок, чуть-чуть сахару, минералка и лед, но обязательно сверху веточка мяты. В баре Бодегиты долго держали прибитым к стене табурет, на котором, как рассказывали, сиживал нобелевский лауреат.
Неподалеку от Бодегиты и Флоридиты, тоже в историческом центре Гаваны гостиница Амбос Мундос, в которой Хемингуэй всегда останавливался, начиная со своего первого приезда в апреле 1928 года. Номер 511, который он занимал до сих пор сохраняется как культурное достояние отеля. Его неизменно посещают туристы, знакомящиеся с самой старой частью кубинской столицы. Недавно там состоялся международный коллоквиум, участники которого анализировали пристрастие Хема к боксу, тавромахии и спортивной ловле крупной рыбы.
С 1930 года писатель начинает рыбачить, осваивает северное кубинское побережье, а через 10 лет окончательно перебирается на остров. В Испании Хемингуэй проникся страстью к корриде и привез оттуда множество, связанных с боем быков сувениров. В доме-музее, устроенном в усадьбе Финка Вихия, в 15 километрах от Гаваны, который писатель приобрел в 1940 году собрано множество связанных с тавромахией предметов: большие красочные афиши с именами знаменитых тореро, рисунки художника Роберто Доминго, со стены на посетителя смотрит керамическая морда быка, сотворенная Пабло Пикассо, и еще одна, сплетенная из веток, которую подарил прославленный эспадо Луис Мигель Домингин. На застекленных полках более 150 томов и двух десятков журналов на тему искусства тавромахии, которую он изучал.
В музее хранится библиотека Хемингуэя, более 9000 томов, 3000 фотографий, тысячи писем, документов, причем многие с его пометками, раскрывающими некоторые детали личной жизни писателя, грампластинки, охотничьи трофеи, оружие.
В Финке Вихии Хемингуэй работал над одним из самым известным своим произведений, повестью «Старик и море». Она имела большой успех, и автору была присуждена премия Пулицера, главная журналистская и литературная премия США за 1953 год, а годом позже – Нобелевская премия. Там и сегодня можно потрогать пишущую машинку Ройал, что покоится, покрытая чехлом, на том же самом месте, на бюро, за которым стоял Хемингуэй, когда создавал «За рекой, в тени деревьев», «Опасное лето» и «Праздник, который всегда с тобой». Дачу писателя можно виртуально посетить в интернете и ознакомиться с наиболее интересными экспонатами.
В еще одну приманку для иностранцев власти намеренны превратить Кайо Мигано де Касигуас, один из 160 островов и островков архипелага Лос Колорадос на западном побережье Кубы. К ним часто прибывал на своей рыболовной яхте «Пилар» Хемингуэй во время рыболовных экспедиций. Он прекрасно ориентировался в прибрежных водах острова. По одной из версий (сам Хемингуэй это отрицал) прообразом героя «Старика и моря», рыбака Сантьяго, послужил шкипер «Пилар» Грегорио Фуэнтес, скончавшийся в Гаване почти 2 года назад в возрасте 104 лет. Вокруг островка, который Хемингуэй называл Кайо Параисо, райский островок, разворачивались сюжетные интриги его, вышедшего посмертно романа «Острова в океане». Если верить воспоминаниям Грегорио Фуэнтеса, именно в этих местах, в архипелаге Лос Колорадос написаны некоторые главы «Островов». Во второй и третьей книгах романа главный герой Томас Хадсон живет на Кубе, недалеко от Гаваны. Это годы войны с фашизмом, Куба нейтральна, но Хадсон, связавшись с американской военно-морской разведкой, несет патрульную службу на своем подводном катере, следя за движением немецких подводных лодок в Карибском море и в Мексиканском заливе. Он гоняется за экипажем германской субмарины, пытающимся уйти от возмездия. Вспомним, что именно этим был занят сам Хемингуэй в 1942-44 годах, превратив «Пилар» в охотника за подлодками.
Они шли к длинной цепи зеленых островков, которые сперва казались торчащими из воды черными кольями, потом постепенно обретали форму и цвет, а под конец становились видны и песчаные берега. Томасу Хадсону очень не хотелось менять широкий пролив, ласковые волны, красоту раннего утра в открытом море на кропотливую работу по прочесыванию лесистых островков. Томас Хадсон осторожно миновал каменистые выступы большого рифа и повел судно по узкой, похожей на канал протоке между двух отмелей, серевших по сторонам. Берег был низкий, скалистый, кругом множество рифов и больших отмелей, сейчас обнаженных отливом. Он все время смотрел на берег, видел пятна мангровых зарослей вдалеке и думал: занес же нас черт сюда в такую погоду.
Объявлено, что в 2004 году тур на Кайо Мигано, расположенный в 110 километрах к западу от Гаваны, на севере провинции Пинар-дель-Рио будет новым предложением кубинской туристической компании «Румбос». Маршрут берет начало на Кайо Хутиа, его соединяют с Кайо Мигано искусственная насыпь. После смерти Хемингуэя в 1961 году в этих местах бывали лишь небольшие группы рыбаков. Глубоководная зона должна привлечь туда новых любителей рыбной ловли.
В заключение хочется напомнить, что ежегодно под Гаваной проводится международный турнир по ловле меч-рыбы Марина Хемингуэй, это тоже дань памяти и уважения выдающемуся американцу со стороны кубинцев.
Источник