Изложение море для 6 класса
«А вот и море», — сказал Андрейке сосед по купе Петр Савельевич, толстый, задыхающийся от жары мужчина в просторной, полосатой, как матрац, пижаме, и, прикрыв ладонью рот, протяжно зевнул.
Петр Савельевич прожил долгую жизнь, вдоль и поперек исколесил всю страну и уже давно отвык чему-либо удивляться. Экая невидаль — море. А Андрейку его слова сорвали с верхней полки и вихрем вынесли в коридор.
Петр Савельевич стоял у окна, и Андрейка резко оттолкнул его, припал к оконному стеклу и замер. За этим окном, за железнодорожной насыпью, за пыльными низкорослыми кустами орешника, близко-близко — рукой подать! — в знойном мареве, голубое и зеленое, лежало море. Оно было похоже на расплавленное стекло — когда-то Андрейка ходил с ребятами на экскурсию на стеклозавод, и они по очереди заглядывали в раскаленную печь сквозь синее стеклышко в деревянной оправе, которое им дал мастер, — вот такое же, только большое-большое было море. И, как пламя в печи, солнце испятнало море золотистыми бликами, и так нестерпимо ярко горели они, что Андрейка на мгновение закрыл глаза.И тогда он услышал, как море шевелится в своих невидимых берегах, живое, таинственное, и дышит размеренно и лениво, как дышало там, в печи, расплавленное стекло. Услышал и беззвучно сказал: «Здравствуй, море!»
Море. Оно носило на себе бригантины и крейсеры с отважными моряками и путешественниками в Андрейкиных книгах. Оно дыбилось волнами, с грохотом обрушиваясь на прибрежные скалы в Андрейкиных снах. Море жило во всех играх, которые он с мальчишками затевал во дворе — в большом минском дворе, где ничто: ни асфальтовые дорожки, ни беседки, ни песочницы для малышей, ни развевающееся на веревках белье — не напоминало ни о штормах, ни о кораблекрушениях. А между тем Андрейка никогда не видел ни Белого, ни Черного, ни Красного моря — никакого моря, кроме Минского, но он-то понимал, что Минское море — это просто большое озеро, где вода такая же, как в Свислочи, и не мог он назвать эту огромную лужу волшебным словом — море.
Как он мечтал о море, о настоящем море, со штормами и маяками, с белыми гребнями пены над крутой волной и щемящими сердце гудками пароходов! И как далеко до любого моря от сухопутного города Минска! Не доедешь до него в четырнадцать лет, не долетишь, только в кино вдруг увидишь, или на карте, или на картине художника Айвазовского. Увидишь и так затоскуешь, что не скоро еще придет твоя пора, когда все моря дохнут тебе в лицо свежим соленым ветром.
Не верьте тому, кто говорит, что нет в жизни чудес, что чудеса бывают только в сказках.
Только было обидно Андрейке, что не он первый увидел море. А ведь с пяти утра стоял он у окна, ожидая мгновения, когда отхлынут желтеющие поля и широко, свободно плеснет море ему в глаза.
Андрейка ничего не разглядел: ни россыпи гальки, ни загорелых мальчишек, барахтавшихся у берега, ни чаек, кружившихся в воздухе, только воду, синюю и зеленую, потому что именно эта вода, а не галька, не мальчишки и даже не чайки и была морем. (473 слова)
Источник
Изложение море для 6 класса
Низкое солнце ослепительно било в глаза. Степь обрывалась сразу. Серебряные кусты дикой маслины, окруженные горячим воздухом, дрожали над пропастью. Крутая дорожка вела зигзагами вниз. Ноги бежали сами собой, их невозможно было остановить.
До первого поворота Петя еще кое-как боролся с силой земного притяжения. Он пытался притормозить и хватался за сухие корни, висевшие над дорожкой, но корни рвались, из-под каблуков сыпалась глина. Мальчик был окружен облаком пыли, которая набивалась в нос, в горле першило. Пете это надоело. Будь что будет! Он взмахнул руками и понесся вниз. Шляпа, полная ветра, колотилась за спиной, матросский воротник развевался, в чулки впивались колючки.
Мальчик со всего маху вылетел на сухой и еще не обогретый солнцем песок берега. Этот песок был удивительной белизны и тонкости. Вязкий и глубокий, усеянный ямками вчерашних следов, он напоминал манную крупу.
Чудеснейший в мире пляж, растянувшийся под обрывами, казался диким и совершенно безлюдным в этот ранний час. Чувство одиночества охватило мальчика. Но теперь это было гордое и мужественное одиночество Робинзона на необитаемом острове.
Петя первым делом стал присматриваться к следам. У него был опытный, проницательный глаз искателя приключений. Он был окружен следами и читал их, как увлекательные книги Майн Рида.
Черное пятно на стене обрыва и серые уголья говорили о том, что ночью к берегу приставали на лодке туземцы и варили на костре пищу. Лучевидные следы чаек свидетельствовали о штиле и обилии возле берега мелкой рыбешки. Длинная пробка с французским клеймом и побелевший в воде ломтик лимона, выброшенный волной на песок, не оставляли сомнений в том,
что несколько дней назад в открытом море прошел иностранный корабль.
А солнце еще немножко поднялось над горизонтом. Море светилось такой нежной, такой грустной голубизной августовского штиля, что невозможно было не вспомнить строчки Лермонтова:
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Петя залюбовался морем. Сколько ни смотришь на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное, новое, невиданное.
Море меняется на глазах каждый час. То оно тихое, спокойное, светло-голубое. То оно ярко-синее, пламенное, сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-синим, шерстяным, точно его гладят против ворса. То налетает буря, и оно грозно преображается.
Но главное очарование моря заключается в какой-то тайне, которую оно всегда хранит в своих глубинах. Разве нельзя считать тайной его фосфорическое свечение, когда в безлунную июльскую ночь рука, опущенная в черную теплую воду, вдруг озаряется, будто вся осыпанная голубыми искрами?
Петя решил на прощанье наскоро выкупаться. Но едва мальчик бултыхнулся в море и поплыл на боку, расталкивая прохладную воду коричневым плечиком, как забыл все на свете.
Переплыв прибрежную глубину, Петя добрался до первой мели. Он взошел на нее и стал прогуливаться по колено в воде, разглядывая сквозь прозрачную толщу песчаное дно. На первый взгляд могло показаться, что дно необитаемо. Но стоило только хорошенько присмотреться, как на мелководье обнаруживалась жизнь. По дну передвигались, то появляясь, то зарываясь в песок, крошечные раки. Чуть дальше медуза висела прозрачным куполом с кистью таких же прозрачных щупалец.
Прогулявшись по мелководью, Петя испустил вопль восторга и ринулся с мели на глубину, чтобы нырять там с открытыми глазами.
Через несколько минут мальчик вынырнул на поверхность, чтобы набрать побольше воздуха, но вдруг увидел на обрыве отца. Тот размахивал соломенной шляпой и что-то кричал.
Голос отца вернул Петю к горькому чувству разлуки с морем, с которым он встал сегодня утром. Петя быстро надел костюм прямо на мокрое тело и стал взбираться по доролске наверх. (544 слова)
Источник
Литература
Тексты для изложений
Из одного и того же куска железа в одной и той же мастерской были сделаны два плуга. Один из них попал в руки земледельца и немедленно пошел в работу. Другой долго и совершенно бесполезно провалялся в лавке купца.
Случилось так, что через несколько лет оба земляка опять встретились, Плуг земледельца блестел, как серебро. Он был даже еще лучше, чем в то время, когда он только что вышел из мастерской. А плуг, который пролежал без всякого дела в лавке, потемнел и покрылся ржавчиной.
— Скажи, пожалуйста, почему ты так блестишь? — спросил заржавевший плуг у своего старого знакомого.
— От труда, дружок. А ты заржавел потому, что все это время пролежал на боку, ничего не делал.
ДЕВОЧКА НА ШАРЕ
На цирковую арену выбежала маленькая девочка. У нее были синие-синие глаза, а вокруг них длинные ресницы. Она была в серебряном платье с воздушным плащом, и у нее были длинные руки. Она ими взмахнула, как птица, и вскочила на этот огромный голубой шар, который для нее выкатили. Она стояла на шаре. И потом вдруг побежала, как будто захотела спрыгнуть с него. Но шар завертелся под ее ногами, и она на нем вот так как будто бежала, а на самом деле ехала вокруг арены. Девочка бегала по шару своими маленькими ножками, как по ровному полу, и голубой шар вез ее на себе. Она могла ехать на нем и прямо, и назад, и налево, и куда хочешь! Она бегала, как будто плыла, и весело смеялась. Она напоминала Дюймовочку, такая она была маленькая, милая и необыкновенная.
Девочка на мгновение остановилась, и кто-то ей подал разные браслеты с колокольчиками. Она надела их себе на туфельки и на руки и снова стала медленно кружиться на шаре, как будто танцевать. И оркестр заиграл тихую музыку, и было слышно, как тонко звенят золотые колокольчики на девочкиных длинных руках. И это все было как в сказке. И тут еще потушили свет, и оказалось, что девочка вдобавок умеет светиться в темноте. Она медленно плыла по кругу, и светилась, и звенела, и это было удивительно.
(По В. Драгунскому)
Однажды на уроке литературы учитель рассказал такую историю.
Одна девочка учила наизусть стихотворение Некрасова «Железная дорога»:
Труд этот, Ваня, был страшно
громаден,
Не по плечу одному.
В мире есть царь, этот царь
беспощаден —
Голод названье ему.
А в это время на печке лежал древний дед. Он слушал, слушал, потом Свесился с печи и спрашивает:
— Что это ты, внучка, бормочешь и бормочешь? Деду спать не даешь!
— Я учу стихотворение поэта Некрасова, дедушка, — ответила внучка. Дед махнул рукой:
— Поразвелось этих поэтов! Ни складу у них, ни ладу. Вот раньше были настоящие поэты. Я неграмотный, а наизусть стих какого-то поэта знаю.
И вдруг дед начал читать другое стихотворение Некрасова:
Поздняя осень, грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели, Только не сжата полоска одна, Грустную думу наводит она.
В тот далекий зимний вечер у нас в семье украшали елку. По этому случаю взрослые отправили меня на улицу, чтобы я раньше времени не радовался елке. Наступило то время сумерек, когда фонари еще не горели, но могли вот-вот зажечься. И от этого «вот-вот», от ожидания внезапно вспыхивающих фонарей у меня замирало сердце. Я знал со слов взрослых, что этот вечер был совершенно особенный. Чтобы дождаться такого же вечера, нужно было прожить еще сто лет.
Действительно, тот зимний вечер в последний день девятнадцатого века не был похож на все остальные. Снег падал медленно и очень важно. Его большие хлопья казались легкими белыми цветами, которые с неба слетают на город. По всем улицам слышался глухой перезвон извозчичьих бубенцов.
Когда я вернулся домой, елку тотчас зажгли. Свечи начали весело потрескивать. Казалось, будто вокруг беспрерывно лопались сухие стручки акации. Около елки лежала толстая книга с золотым обрезом — подарок от мамы. Это были сказки Ганса Христиана Андерсена. Я сел под елкой и раскрыл книгу. В ней было много цветных картинок. Рисунки были прикрыты папиросной бумагой. Я начал читать и зачитался, На нарядную елку я почти не обратил внимания.
Прежде всего я прочел сказку о стойком оловянном солдатике и маленькой прелестной плясунье, потом — сказку о снежной королеве. Удивительная человеческая доброта исходила от страниц книги. Эта доброта была душистая, похожая на дыхание цветов.
(По К. Паустовскому)
Мой дядя уехал работать на северную стройку и оставил нам свою собаку. Так поселился в конуре возле нашего дома здоровенный волкодав. Звали его Дозор. Ни у кого из моих друзей такой большой собаки не было. Ростом с теленка, а голос густой и хриплый.
Стоило Дозору зарычать, как соседские кошки на деревья лезли. И даже бородатый однорогий козел к забору пятился. А друзья шутили:
— Теперь тебе даже медведь не страшен!
Частенько бродили мы с Дозором по лугам, ходили на болото за клюквой, за голубикой. А как-то раз шли в сумерках по полю. Внезапно Дозор остановился и замер. Потом бросился в сторону и стал отчаянно скрести лапами. Из-под земли вскоре донеслось фырканье и визг. Я подошел ближе и увидел норку хомяка. Мне стало жаль зверька, и я позвал собаку. Но Дозор вошел в азарт и продолжал с яростью рыть землю. Вот уже его голова ушла в нору. Я кинулся к собаке, но тут Дозор с визгом отскочил назад.
Видно, маленький храбрец бросился на собаку первым и куснул обидчика.
Вот и пришлось мне выручать из беды не маленького хомяка, а собаку, здоровенного волкодава!
Было это в Сибири. Поднимались мы с другом на скалу. Часа два прошло, пока наконец до перевала добрались.
Я посмотрел вниз и замер. Прямо под нами на прибрежной лужайке резвились медвежата. Вот один догнал другого и начал бороться с ним. Изловчился и ножку ему подставил. А тот прямо через голову кувыркнулся и с обрыва в реку полетел. Плюхнулся в воду и угодил в быстрое течение. Завертело беднягу, закрутило.
Братец перепугался, завыл от страха.
На его голос прибежала медведица. Увидела сынка в беде, с ревом бросилась в воду и поплыла наперерез. Схватила сынка за шиворот, вытащила на песок. А медвежонок лежит, не шелохнется.
Медведица стала его теребить да по бережку катать. Вскоре пловец очухался, вскочил на задние лапы и к братцу стал карабкаться. А мать ему помогает, сзади подталкивает. Тут мой друг не выдержал да как крикнет:
А медведица повернулась в нашу сторону, рявкнула и заспешила с медвежатами в частый кедровник.
ДОМИК НА БЕРЕЗЕ
Весной у моего окна на березе начали строить гнездо мухоловки. Это серые, неприметные на вид птицы. В полете они были похожи на крохотные вертолеты. Они на минуту-другую повисали в воздухе, трепетали крыльями, отыскивали на дворе пушинки, сухой лист, солому и сразу несли их к своему домику на березе. Затем будущий отец семейства присаживался на ветку и принимался петь. Правда, песня у него была немудреная, но довольно бойкая.
Я спустился с крыльца, сел на лавочку у забора и стал наблюдать за работой птиц. Сколько в ней легкости, согласия, азарта!
Внезапно над моей головой каркнула ворона, громко хлопнула крыльями и с важностью, по-хозяйски уселась на вершину березы. Стала воровато поглядывать по сторонам.
Птицы почуяли недоброе, бросились к незваной гостье и принялись кружить над ней, тревожно покрикивать. Вскоре на помощь им подоспели синицы и горихвостка. Серая разбойница не выдержала натиска малых птах и предпочла поскорей удалиться.
Карлсон живет в маленьком домике на крыше. Представьте себе крохотное крылечко, на котором так приятно сидеть по вечерам и глядеть на звезды. Днем можно пить сок и грызть прянит ки, если они есть. Ночью на этом крылечке можно спать, если в домике слишком жарко. А утром можно любоваться, как солнце встает над крышами домов. Домик так удачно примостился за выступом, что обнаружить его трудно.
В домике Карлсона только одна комната. Там стоит верстак. На нем можно
строгать, есть и наваливать на него что попало. Рядом стоит диванчик, чтобы спать, прыгать и кидать туда все барахло. Два стула, чтобы сидеть или класть всякую всячину. А еще на стул можно влезть, когда нужно засунуть что-нибудь на верхнюю полку шкафа. Но обычно это не удавалось, потому что шкаф был забит до отказа. Множество вещей стояло на полу и висело на стенах.
У Карлсона в комнате был камин, а в нем железный обруч на ножках, на котором хозяин готовил еду. На каминной полке тоже стояли самые разные предметы. А с потолка свисала пара башмаков, кочерга и мешок сушеных вишен.
Погналась кошка за маленькой мышкой. Мышка спряталась от нее в бутылку.
Кошка хотела тоже влезть в бутылку, чтобы достать мышку. Но она не могла туда попасть, потому что мышка маленькая, а кошка большая. Тогда кошка говорит мышке:
— А ну-ка, мышка, вылезай из бутылки! Я тебя съем. Мышка отвечает:
— Не вылезу, мне и тут хорошо. Кошка говорит:
— Тогда я тебя лапкой достану.
Просунула кошка свою лапку в бутылку, но достать мышку не смогла. Тогда кошка думает: «Пойду принесу какой-нибудь крючок и достану мышку».
Кошка ушла. А тут пришли другие мышки. Старшая мышка села на бутылку и просунула в нее свой длинный хвостик. Маленькая мышка ухватилась за этот хвостик. А другие мышки стали ее тащить. Вот мышки-сестрички вытащили маленькую мышку из бутылки и побежали в свою норку.
Приходит кошка и приносит с собой палку. На палке веревка с крючком. Хотела кошка достать мышку этим крючком. Подошла она к бутылке, а мышки уж и след простыл.
Зарок давать хорошо, если помнишь свое елоцо. А если память твоя крепка только до вечера, а с утра опять принимаешься за старое, то в зароке толку мало.
Дятел красноголовый лазил день-деньской по пням и дуплам и все стучал своим крепким носом в дерево, все допытывался, где гниль, где червоточина, где дупло, а где живое место. Стук разносился по всему лесу. К вечеру голова у дятла разболелась, лоб словно обручем железным сжало, затылок ломит, нет сил терпеть. Говорит дятел сам себе:
— Хватит, не стану больше долбить; завтра посижу смирно, отдохну. Да и совсем долбить перестану. Что в этом проку?
Настало утро, пташки в лесу проснулись и защебетали. Дятел забыл свой зарок и опять пошел долбить и барабанить по сухим пням.
День прошел, настал вечер. Опять головушка разболелась, и опять он зарекся долбить.
Так и повелось. Каждый вечер дятел зарок дает, каждое утро его забывает.
Повстречал заяц ежа и говорит:
— Всем ты хорош, еж, только ноги у тебя кривые, заплетаются. Еж рассердился и говорит:
— Ты что ж смеешься! Мои кривые ноги скорее твоих прямых бегают. Вот дай только схожу домой, а потом давай побежим наперегонки!
Еж пошел домой и говорит брату:
— Я с зайцем поспорил, хотим бежать наперегонки! У него ноги быстрые, а у меня ум быстрый. Только ты сделай, что я прошу. Спрячься на одном конце, борозды, а мы с зайцем побежим с другого конца. Когда заяц разбежится, я вернусь назад. А когда он прибежит к твоему концу, ты выйди и скажи: «А я уже давно жду». Он тебя от меня не отличит, подумает, что это я.
Второй еж спрятался в борозде, а первый еж с зайцем побежали с другого конца.
Когда заяц разбежался, еж вернулся назад и спрятался в борозду. Заяц прискакал на другой конец борозды, а второй еж уже там сидит. Он увидал зайца и говорит ему:
— А я уже давно жду!
Заяц удивился такому чуду и говорит:
— Давай еще раз побежим!
— Давай! — отвечает еж.
Заяц пустился назад, прибежал на другой конец, увидал ежа. Тот ему и говорит:
— Я уже давно тут.
— Ну, так побежим еще раз.
— Побежим!
Прискакал заяц на другой конец, а там опять еж дожидается. Так заяц скакал, пока из сил не выбился.
ЖЕМЧУЖИНКА И ЖАБА
У одной вдовы было две дочери. Мать любила старшую больше, чем младшую. Сестры были совсем разными. Старшая была грубая, злая и жадная. А младшая ко всем относилась с добротою и была кроткого нрава.
Однажды мать послала младшую дочь к колодцу за водой. Когда девочка стала набирать воду, к ней подошла старушка-нищенка и попросила напиться. На самом деле это была волшебница. Она хотела узнать, добрая ли душа у девочки. Девочка напоила нищенку.
На прощание старушка сказала:
— У тебя добрая душа. За это ты получишь от меня подарок. Пусть отныне, когда ты станешь смеяться, из твоего рта будут сыпаться жемчужины!
Сказала это старушка и исчезла. А у младшей сестры с тех пор изо рта сыпались жемчужины всякий раз, как она смеялась. За это люди прозвали ее Жемчужинкой.
В другой раз старшая сестра пошла к колодцу за водой. Волшебница опять прикинулась нищенкой и попросила у девочки напиться. Но та лишь обругала старушку:
— Вот еще! Буду я всякой нищенке воду подавать!
— Ты злая и бессердечная девочка! Так пусть же всякий раз, как ты смеешься, изо рта у тебя выскакивают жабы!
С тех пор старщей сестре проходу не стало от насмешек, и называли ее теперь не иначе как Жаба.
(По бирманской сказке)
Шляпа лежала на комоде. Котенок Васька сидел на полу возле комода. Вовка и Вадик сидели за столом и раскрашивали картинки. Вдруг позади них что-то упало на пол. Они обернулись и увидели на полу возле комода шляпу.
Вовка подошел к комоду, нагнулся, хотел поднять шляпу, но вдруг вскрикнул и отскочил в сторону с воплем:
— Она живая!
— Кто живая?
— Шляпа.
— Что ты! Разве шляпы бывают живые?
— Посмотри сам!
Вадик подошел поближе и стал смотреть на шляпу. Вдруг шляпа поползла прямо к нему. Вадик закричал и прыгнул на диван. Вовка за ним.
Шляпа вылезла на середину комнаты и остановилась. Ребята смотрели на нее и тряслись от страха. Тут шляпа повернулась и поползла к дивану. Ребята сот скочили с дивана, убежали на кухню и дверь за собой закрыли. Они взяли кочергу и лыжную палку, приоткрыли дверь и заглянули в комнату.
— Где же она? — спрашивает Вадик.
— Вон там, возле стола.
— Сейчас я ее как тресну кочергой, пусть только подползет ближе! — говорит Вадик.
Но шляпа лежала возле стола и не двигалась.
Ребята вернулись на кухню, набрали из корзины картошки и стали швырять ее в шляпу. Наконец Вадик попал. Шляпа как подскочит кверху!
— Мяу! — закричало что-то. Из-под шляпы высунулся серый хвост, потом лапа, а потом и сам котенок выскочил.
(По Н. Носову) ЖИВОЙ БАРОМЕТР
В субботу к нам в гости зашел дядя Гриша, посмотрел в окно на серое облачное небо и спрашивает меня:
— Знаешь, как погоду предсказывают?
— По барометру.
— Хочешь, я тебе живой барометр подарю?
— Как живой? Дядя усмехнулся:
— Очень просто. Забегай ко мне завтра и увидишь.
На другой день пришел я к дяде, а он мне клетку со зверьком протягивает. Мордочка у зверька пухлая. Глазенки черные, точно смородины, выпученные. Шуба рыжая, а на спине пять темных полосок. Забавный!
— Держи бурундука!
— Спасибо! А при чем тут барометр?
— Скоро узнаешь! Дядя хитро улыбнулся и похлопал меня по плечу.
— Забирай, забирай! Кедровыми орехами, семечками, ягодами да грибами его кормить надо.
Радостный прибежал я домой, поставил клетку на подоконник, а сам гляжу на зверька и думаю: «И как же такой кроха погоду угадывает?»
Бурундучишка тем временем знай себе таскает подсолнухи из кормушки. Набьет полный рот и с раздутыми щеками в дуплянку спешит. Видно, там закрома у него.
Вечерело. Из приоткрытого окна веяло сыростью и прохладой. Зверек сел на задние лапы, передними щеки подпер и начал кашлять. Я перепугался и скорей к дяде:
— Простыл зверь! Как его лечить? А дядя успокоил меня:
— Вовсе он не больной. Если бурундук кашлять вздумал, скоро гроза нагрянет!
Дядя оказался прав! Не успел я за собой калитку захлопнуть, как гром прогремел. С той поры живой барометр не раз меня предупреждал: «Сегодня на рыбалку ходить нельзя, дождь будет». А однажды я его не послушался и весь до ниточки промок!
ЖИВОТНЫЕ В НАШЕМ ДОМЕ
Чтобы привить нам любовь к природе и облагородить наши с братом души, родители покупали различных животных: кошек, собак, рыб.
Однажды произошла неприятность с кошкой. Она отчаянно исцарапала Оськины руки. Дело в том, что Оська папиной зубной щеткой почистил кошке зубы.
Но совсем грустная история вышла с козленком. Это живое начинание постигла полная неудача. Козленка папа купил специально для нас. Козленок был маленький, черный, крутолобый, мелко завитой. Он походил на воротник папиной шубы. Папа принес его в гостиную. Тонкие ножки козленка разъезжались на линолеуме.
— Вот, это вам. Ухаживайте за ним хорошенько, — сказал папа.
Пока отец спал после обеда, мы немного повозились с веселым козленком.
Вскоре он надоел нам, и мы забыли о своем курчавом товарище. Козленок куда-то исчез. Через час в пустой гостиной неожиданно раскатисто загремели аккорды пианино. Это нашедшийся козленок прыгнул с разбегу на клавиши. Папа от этого проснулся и заторопился в больницу на вечерний обход.
Когда он вышел в столовую, мы с испугу разом сели оба на один стул. Мама всплеснула руками. Папа взглянул вниз и обмер. Одна из штанин доходила ему лишь до колен. Изжеванные, мокрые, измусоленные клочья висели на ноге. Вот куда исчезал козленок! В тот же вечер его отвезли обратно к хозяину.
Кофе пили всегда в столовой у камина, в котором даже в теплую погоду горел огонь. Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот так с мамой, с папой, с братом Боссе и сестрой Бетан перед огнем камина.
Эти минуты были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо выслушивали Малыша. В другое время такое случалось не всегда.
За столом Боссе и Бетан подтрунивали друг над другом и болтали о том, что произошло за день в школе. Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах, но этим интересовались только мама и папа. А Боссе и Бетан смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал. Он боялся говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем, Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им отвечал тем же.
Хищник должен прятаться, если хочет подкрасться к добыче. Большой, медведь бесшумно крался по лесу, осторожно переступал голыми подошвами через сухие сучки. Впереди на опушке была куча хвороста. За ней — луг. Там паслись кони. Они часто поднимали головы, нюхали ветер. Но ветер дул от них на кучу. Кони поворачивали головы против ветра и ни чуять, ни видеть хищника не могли.
Вдруг из хвороста, как пузырек из лужи, выскочил крошечный задерихвост. Птичка эта ростом с сосновую шишку; носик остренький, тельце орешком, хвостик торчком. И шныряет он всегда понизу. Как от него спрячешься, когда у тебя ноги и ступают они по земле? Медведь пал на брюхо, вжался в мох. Да уж поздно. Заметил его задерихвост. Да как затрещит! И откуда у крохи такой голос? За тысячу шагов вздрогнешь! Кони заржали, умчались.
В ярости вскочил медведь, кинулся ловить нахального малыша. Вмиг раскидал всю кучу хвороста. А задерихвост мышонком проскользнул у него между ног и вспорхнул на дерево. Поди поймай его там! Всю охоту испортил медведю. С головой его выдал. И хвостик торчком!
Зайцы по ночам кормятся. За ночь заяц прокладывает по снегу глубокий, видный след. На зайцев охотятся люди, собаки, хищные звери и птицы. Если бы заяц ходил просто и прямо, то утром его сразу бы нашли по следу и поймали. Но зайца спасает его трусость.
Заяц ходит ночью па полям и лесам без страха и прокладывает прямые следы. Но как только приходит утро, враги его просыпаются. Заяц слышит то лай собак, то визг саней, то голоса мужиков, то треск волка по лесу. Заяц начинает от страха метаться из стороны в сторону. Проскачет вперед, испугается чего-нибудь и побежит назад по своему следу. Еще услышит что-нибудь — и со всего размаха прыгнет в сторону и поскачет прочь от прежнего следа. Стукнет что-нибудь — заяц повернется назад и опять поскачет в сторону. Когда светло станет, он ляжет.
Наутро охотники начинают разбирать заячий след, путаются по двойным следам и далеким прыжкам, удивляются хитрости зайца. А заяц и не думал хитрить. Он только всего боится.
Дедушка Макар живет в деревне. Дом у него просторный, на крыше резной петух. За домом сад, поле.
Поле черное, а над ним пар. Днем пар белый, а по вечерам голубой.
— Так полюшко дышит, — заметил дедушка. Нагнулся, взял горсть земли, понюхал и говорит:
— Пахнет талой водой и шальным ветром!
Солнышко припекает все жарче и жарче. На дворе лужи по ночам не замерзают. Если попробуешь войти в лес, утонешь в мокром снегу. Глянешь вверх, а на высоких липах кричат, хлопочут грачи. Ремонтируют старые гнезда, строят новые.
Идем мы с дедушкой через поле, а навстречу нам трактор. Издали он похож на большого жука. Гудит, стрекочет, тянет за собой железный гребень. Зубья у бороны острые, а от них по земле полосы идут, будто поле причесывают.
У Бобки были замечательные штаны защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался своими солдатскими штанами.
Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные штаны:. От досады он чуть не заплакал, побежал домой и стал просить маму зашить. Мама рассердилась:
— Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна? Сам зашей.
— Так я же ведь не умею!
— Сумел порвать, сумей и зашить.
— Ну, я так буду ходить, — проворчал Бобка и пошел во двор.
Ребята увидели дырку и стали смеяться.
— Какой же ты солдат, если у тебя штаны порваны?
— Я просил маму зашить, а она не хочет.
— Разве солдатам мамы штаны зашивают? Солдат сам должен уметь все делать.
Бобке стало стыдно.
Пошел он домой, попросил у мамы иголку, нитку и лоскуток зеленой материи. Из материи он вырезал заплатку величиной с огурец и начал пришивать ее к штанам. Дело это было нелегкое.
Наконец заплатка была пришита. Она торчала на штанах, словно сушеный гриб. Материя вокруг сморщилась так, что одна штанина даже стала короче. Пришлось все переделывать.
Бобка взял ножик и отпорол заплатку. Потом расправил ее, приложил снова к штанам, хорошенько обвел вокруг заплатки карандашом и стал пришивать ее снова. Теперь он шил аккуратно и все время следил, чтобы заплатка не вылезала за черту.
Он долго возился, сопел и кряхтел. Когда он закончил, на заплатку было любо взглянуть. Она была пришита ровно, гладко и так крепко, что не отодрать и зубами.
Наконец Бобка надел штаны и вышел во двор. Ребята окружили его,
— Вот молодец! — говорили они.
С причудами выдалась осень. Сперва залила, отхлестала землю дождем. Потом смягчилась и осыпала золотыми березовыми листьями. А ночью внезапно ударил мороз, пошел снег. Все кругом засветилось. Земля побелела, точно помолодела.
Повстречался мне как-то заяц. Жмется он по гумнам да по ложбинам, нигде места себе не найдет. Не успел косой летнюю одежду сменить. Спина у него бурая, а лапы и голова белые. В таком пестром наряде его легко заметит лиса, волк или филин.
А через неделю случилась оттепель. Полежал снег на пригорках и растаял. К тому времени заяц в белый наряд вырядился, только кончики ушей черными остались. Я его на проселочной дороге увидел. Привстал на задние лапки. Уши торчком. В нерешительности верхней раздвоенной губой поводит. Я хлопнул в ладоши:
Заяц припал к земле и задал стрекача! Бежит, не знает, где спрятаться лучше. Не до смеха косому. Ведь шуба-то своя, не покупная, наземь ее не скинешь!
Андерсен умел радоваться всему интересному и хорошему, что попадается на каждой тропинке и на каждом шагу. Он обладал талантом, редкой способностью замечать то, что ускользает от ленивых человеческих глаз.
Мы ходим по земле, но очень редко к нам приходит желание нагнуться и тщательно рассмотреть эту землю, рассмотреть все, что находится у нас под ногами. А если бы мы нагнулись или легли бы на землю, то увидели бы много любопытных вещей.
Сухой мох рассыпает из своих кувшинчиков изумрудную пыльцу. Обло-
мок перламутровой ракушки так мал, что из него нельзя сделать даже карманное зеркальце для куклы. Но зато он переливается и блестит множеством неярких красок. Так горит на утренней заре небо над Балтикой. Разве не прекрасна каждая травинка, каждое летучее семечко липы? Из него обязательно вырастет могучее дерево.
Обо всем этом Андерсен писал рассказы и сказки. И люди качали головами от удивления и говорили друг другу:
— Откуда только взялся такой дар у долговязого сына башмачника? Должно быть, он все-таки колдун.
(По К. Паустовскому)
Мы ехали довольно долго. Наконец лесник остановился.
— Вот мы и дома, барин, — промолвил он спокойным голосом. Калитка заскрипела, несколько щенков дружно залаяли. Я поднял голову и при свете молнии увидел небольшую избушку посреди обширного двора. Из одного окошечка тускло светил огонек. Лесник довел лошадь до крыльца и застучал в дверь.
— Сейчас, сейчас! — раздался тоненький голосок.
Послышался топот босых ног, засов заскрипел, и на пороге показалась девочка лет двенадцати с фонарем в руке.
— Посвети барину, — сказал лесник, — а я пока дрожки под навес поставлю.
Девочка глянула на меня и пошла в избу. Я отправился вслед за ней.
Изба лесника состояла из одной комнаты. На стене висел изорванный тулуп.
На лавке лежало одноствольное ружье, в углу валялась груда тряпок. Два больших горшка стояли возле печки. На столе горела лучина. В самой середине избы висела люлька. Девочка погасила фонарь, присела на крошечную скамейку и начала правой рукой качать люльку, а левой поправлять лучину, Ребенок в люльке дышал тяжело и часто.
— Ты разве одна здесь? — спросил я девочку.
— Одна, — произнесла она невнятно.
— Ты лесникова дочь?
— Лесникова, — прошептала она.
Дверь заскрипела, и лесник шагнул через порог. Он поднял фонарь с полу, подошел к столу и зажег светильник.
— Чай, не привыкли к лучине? — проговорил он и тряхнул кудрями.
Хорошо было за городом! Стояло лето. Ярко светило солнце. На полях уже золотилась рожь, овес зеленел, сено было сметано в стога. По зелёному лугу расхаживал длинноногий аист. За полями и лугами темнел большой лес, а в лесу прятались глубокие синие озера.
Старую усадьбу окружали глубокие канавы с водой. От стен дома до самой воды земля заросла лопухом. Лопух был таким высоким, что маленькие дети могли стоять под самыми крупными его листьями во весь рост. Густая чаща лопуха была похожа на глухой и дикий лес.
Там сидела на яйцах утка. Сидела она уже давно, и ей это занятие порядком надоело. К тому же ее редко навещали. Другим уткам больше нравилось плавать по канавкам, чем сидеть в лопухе да крякать вместе с нею. Наконец яичные скорлупки затрещали. Утята зашевелились, застучали клювами и запищали. Утка крякнула:
Утята выкарабкались из скорлупы и стали озираться кругом, разглядывая зеленые листья лопуха. Мать не мешала им.
— Как велик мир! — сказали утята. Теперь им было куда просторнее, чем в скорлупе.
(По Г. X. Андерсену)
КАК ГУСИ РИМ СПАСЛИ
В 390 году до нашей эры дикие галлы напали на римлян. Римляне не могли с ними справиться. Одни убежали из города, а другие заперлись в крепости, которая называлась Капитолий. В городе остались одни сенаторы. Галлы вошли в город, перебили всех сенаторов и сожгли Рим. В середине Рима оставался только Капитолий, куда не могли добраться галлы. Галлы хотели разграбить Капитолий. Они знали, что там много богатств. Но Капитолий стоял на крутой горе. С одной стороны были стены и ворота, а с другой был крутой обрыв. Ночью галлы украдкой полезли из-под обрыва на Капитолий. Они поддерживали друг друга снизу и передавали друг другу копья и мечи. Так они потихоньку взобрались на обрыв. Ни одна собака не услыхала их.
Галлы уже полезли через стену, как вдруг гуси почуяли людей, загоготали и захлопали крыльями. Один римлянин проснулся, бросился к стене и сбил под обрыв одного галла. Галл упал и свалил за собою других. Тогда сбежались римляне, стали кидать бревна и камни под обрыв, перебили много галлов. Потом пришла помощь к Риму. Галлов прогнали.
КАК ЛИС ОБМАНУЛ ГИЕНУ
Рассказывают, что однажды лис изнемогал от жажды. Он подошел к колодцу и увидел, что на барабан натянута веревка с двумя ведрами на концах. Уселся лис в верхнее ведро и спустился вниз. А второе ведро тем временем поднялось.
Напился лис воды, а вылезти не может. Заглянула в колодец гиена и увидела отраженную в воде луну и лиса, который сидел на дне. Гиена спросила:
— Что ты там делаешь? А лис указал на отражение луны и сказал:
— Я хочу съесть половину этого сыра, а вторая половина останется для тебя.
— Как же мне спуститься?
— Сядь в ведро, — ответил лис.
Под тяжестью гиены верхнее ведро опустилось вниз, а ведро с лисом поднялось наверх.
Так лис выбрался из колодца, а глупую гиену оставил там.
(По африканской сказке)
КАК МУЖИК ГУСЕЙ ДЕЛИЛ
У одного бедного мужика не стало хлеба. Вот он и задумал попросить хлеба у барина. Чтобы было с чем идти к барину, он поймал гуся, изжарил его и
понес. Барин принял гуся и говорит мужику:
— Спасибо, мужик, тебе за гуся; только не знаю, как мы твоего гуся делить будем. Вот у меня жена, два сына да две дочери. Как бы нам разделить гуся без обиды?
Взял ножик, отрезал голову и говорит барину:
— Ты всему дому голова — тебе голову.
Потом отрезал задок, подает барыне и говорит:
— Тебе дома сидеть, за домом смотреть — тебе задок.
Потом отрезал лапки и подает сыновьям. — Вам ножки — топтать отцовские дорожки.
А дочерям дал крылья.
— Вы скоро из дома улетите, вот вам по крылышку. А остаточки себе возьму! И взял всего гуся.
Барин посмеялся, дал мужику хлеба и денег. Услыхал богатый мужик, что барин за гуся наградил бедного мужика хлебом и деньгами. Зажарил пять гусей и понес к барину. Барин говорит:
— Спасибо за гусей. Да вот у меня жена, два сына, две дочки — всех шестеро. Как бы нам поровну разделить твоих гусей?
Стал богатый мужик думать и ничего Не придумал. Послал барин за бедным мужиком и велел делить. Бедный мужик взял одного гуся, дал барину с барыней и говорит:
— Вот вас трое с гусем. Одного дал сыновьям:
— И вас трое. Одного дал дочерям:
— И вас трое.
А себе взял двух гусей:
— Вот и нас трое с гусями, все поровну.
Барин посмеялся и дал бедному мужику еще денег и хлеба, а богатого прогнал.
(По русской сказке)
КАК ПОЯВИЛАСЬ НА НЁБЕ ЛУНА
В далекие времена вся земля была покрыта морем. Потом морская вода начала понемногу уходить, и в разных местах вышли из воды острова. И выросли на этих островах трава и деревья. А из моря вылезли звери и стали привыкать к жизни на суше.
Пришли на эти острова и люди. Они ели рыб и крабов, черепах и ракушки, рвали плоды с деревьев. На одном из таких островов жили две сестры. Были эти сестры храбрыми охотницами и хорошо ловили рыбу.
Однажды сестры поймали невиданную рыбу небывалой величины. Была эта рыба бледной, круглой и плоской. И назвали сестры эту рыбу Луной-рыбой.
Пошли сестры искать коренья, чтобы вкуснее была рыба. А Луну-рыбу оставили в густой траве, под большим деревом. Набрали сестры много кореньев и пришли обратно на берег. Но рыбы под деревом не было.
Долго искали сестры Луну-рыбу. Смотрят, а она сидит на ветке большого дерева. Потом на другую ветку прыгнула. Все выше и выше стала подниматься Луна-рыба и наконец прыгнула прямо в небо.
И поплыла Луна-рыба по небесному своду большим плоским светлым шаром, все осветила на небе и на земле.
Так продолжалось много ночей. Но однажды сестры увидели на небе только половинку Луны-рыбы, потом четверть, а затем совсем не стало Луны-рыбы.
— Кто-то там, на небе, съел нашу рыбу! — закричала одна из сестер. Но она ошиблась.
Луна-рыба была волшебницей и опять пришла на небо. Сначала увидали люди лишь один ее кусочек. Но она все росла и росла и наконец снова поплыла по небосводу большим светлым шаром.
(По австралийскому мифу)
КАК ТУШКАНЧИК ПЕРЕХИТРИЛ ЛЬВА
Повадился лев убивать в лесу зверей. Забеспокоились звери, собрались и пошли ко льву.
— О повелитель леса! Не убивай нас, лучше мы сами будем каждое утро доставлять тебе пищу. Лев согласился.
На следующее утро бросили звери жребий, и пал он на антилопу. Лев насытился и никого больше в этот день не тронул.
На другой день жребий пал на гиену, и лев ее съел.
Так прошло много дней, и наконец жребий пал на тушканчика. Только звери собрались вести его ко льву, тушканчик и говорит:
— Не трогайте меня, я сам пойду.
Отпустили тушканчика, а он вернулся в свою нору, лег и уснул. Льва же мучил голод. Не дождавшись своей жертвы, он вскочил в гневе и с ревом бросился искать зверей. Услышал тушканчик рев льва, вышел из норы и взобрался на дерево возле колодца.
Подошел лев, а тушканчик с верхушки дерева и спрашивает:
— Что случилось, почему ты кричишь? Лев взревел:
— Целый день жду зверей, но они так и не принесли мне поесть! А тушканчик в ответ:
— Жребий пал на меня. Я шел к тебе и нес мед. Но в этом колодце сидит другой лев. Он отобрал у меня мед и сказал, что он гораздо сильнее тебя.
Рассвирепел лев, подбежал к колодцу, заглянул внутрь и увидел другого льва, который смотрел на него. На самом деле это было только его отражение. Прыгнул лев на другого льва в колодец и утонул А тушканчик вернулся к зверям и сказал:
— Я покончил со львом, теперь можете жить в лесу спокойно. Обрадовались звери!
(По африканской сказке)
Утром мы тотчас после чаю опять отправились на охоту. В деревне господин Полутыкин велел кучеру остановиться у низенькой избы и звучно воскликнул:
— Калиныч!
— Сейчас, батюшка, сейчас, лапоть подвязываю, — раздался голос со двора.
Мы поехали шагом. За деревней догнал нас высокого худой человек лет сорока. Это был Калиныч. Его добродушное смуглое лицо понравилось мне с первого взгляда.
После я узнал, что Калиныч каждый день ходил с барином на охоту, носил его сумку, а иногда и ружье. Он доставал воды, набирал земляники, устраивал шалаши. Без него господин Полутыкин шагу ступить не мог. Калиныч был человек самого веселого, самого кроткого нрава. Он беспрестанно напевал вполголоса, улыбался, прищуривал свои светло-голубые глаза и часто брался рукою за свою жидкую клиновидную бороду. Ходил он большими шагами, слегка подпирался длинной и тонкой палкой. В течение дня он не раз заговаривал со мною, услуживал мне без раболепства, но за барином ухаживал, как за ребенком. Когда невыносимый полуденный зной заставил нас искать убежища, он привел нас на свою пасеку, в самую глушь леса. Калиныч отворил нам избушку, уложил нас на свежем сене, а сам отправился на пасеку вырезать нам сот. Мы запили прозрачный теплый мед ключевой водой и заснули под однообразное жужжание пчел и болтливый лепет листьев.
Карлсон — это маленький толстенький человечек, который умеет летать. На самолетах и вертолетах летать могут все, а вот Карлсон умеет летать сам по себе. Он нажимает кнопку на животе, и у него за спиной начинает работать хитроумный моторчик. Пока пропеллер не раскрутится как следует, Карлсон стоит неподвижно. Когда мотор заработает вовсю, Карлсон взмывает ввысь и летит с важным и достойным видом. На лету он слегка покачивается.
Карлсону прекрасно живется в маленьком домике на крыше. По вечерам он сидит на крылечке и глядит на звезды. С крыши звезды видны лучше, чем из окон. Удивительно, что так мало людей живет на крышах. Должно быть, они просто не догадываются там поселиться. Домик Карлсона спрятан за большой дымовой трубой, и никто его не видит. Да станут ли взрослые обращать внимание на какой-то там крошечный домик, даже если и споткнутся о него?
Однажды домик Карлсона увидел трубочист. Он очень удивился и не поверил своим глазам. Трубочист полез в трубу, забыл про домик и никогда больше о нем не вспоминал.
Антон Павлович Чехов очень любил животных. Во дворе его дачи в Ялте жили две собаки. Одну звали Тузик, а другую Каштан.
Каштан был глуп, ленив и неуклюж. Когда Каштан лез с нежностями, Антон Павлович легонько отстранял его палкой с притворной суровостью:
— Уйди же, уйди, дурак. Не приставай.
Антон Павлович иногда в шутку говорил гостям:
— Не хотите ли, подарю пса? Вы не поверите, до чего он глуп.
Но однажды Каштан попал под колеса фаэтона, который раздавил ему ногу. Бедный пес прибежал домой на трёх лапах, с ужасным воем. Задняя нога вся была исковеркана, кожа и мясо прорваны почти до кости, лилась кровь. Антон Павлович тотчас же промыл рану и перевязал марлевым бинтом. Нежно, ловко и осторожно прикасался он к ободранной ноге собаки. Ласково бранил он и уговаривал визжавшего Каштана:
— Ах ты, глупый, глупый. Ну как тебя угораздило. Да тише ты. легче будет. дурачок.
В Аркадии жила керинейская лань, которую богиня Артемида послала в наказание людям. Лань эта опустошала поля. Царь Эврисфей велел Гераклу поймать ее и живой доставить в Микены. Эта лань была необычайно красива: рога у нее были золотые, а ноги медные. Подобно ветру, носилась она по горам и долинам Аркадии и не знала усталости.
Целый год преследовал Геракл керинейскую лань. Она неслась через горы, через равнины, прыгала через пропасти, переплывала реки. Даже после столь долгой погони не потеряла она сил. Тогда Геракл прибег к своим не знающим промаха стрелам. Он ранил златорогую лань стрелой в ногу и только тогда поймал ее. Геракл взвалил чудесную лань на плечи и хотел уже нести ее в Микены, но тут предстала перед ним разгневанная Артемида и сказала:
— Разве не знаешь ты, Геракл, что лань эта моя? Разве не знаешь, что не прощаю я обиды?
Склонился Геракл перед прекрасной богиней и ответил:
— Не по своей воле преследовал я твою лань, а по повелению Эврисфея. Сами боги повелели мне служить ему, и не смею я ослушаться Эврисфея!
Артемида простила Гераклу его вину.
Герой принес живой в Микены керинейскую лань и отдал ее царю.
Знаете, как дедушка научил меня погоду предсказывать? Тепло завтра или холодно будет? Вот послушайте.
Однажды выбежал я после завтрака во двор, а над поленницей дров комары табунятся. Что это им вздумалось?
Дедушка нагнулся к поленнице, а комары заметили его мохнатую шапку и стали над ней плясать. Искусают комары дедушку!
Подкрался я к нему сзади и махнул на комаров метлой. Дедушка поднял брови и повернулся ко мне:
— Зря обижаешь. Чудят комары по весне. Танцуют и пляшут. Люди говорят, что комар мак толчет. Значит, тепло будет!
Я побежал по саду и насчитал семь веселых стаек. Настоящий комариный бал!
Жила вдова Марья со своей матерью и с шестью детьми. Жили они бедно. Но купили на последние деньги бурую корову, чтобы было молоко для детей. Старшие дети кормили Буренушку в поле и давали ей помои дома. Один раз мать вышла со двора, а старший мальчик Миша полез за хлебом на полку, уронил стакан и разбил его. Миша испугался, что мать его будет бранить.
Он подобрал большие стекла от стакана, вынес на двор и зарыл в навозе, а маленькие стеклышки все подобрал и бросил в лоханку. Мать хватилась стакана, стала спрашивать. Но Миша не сказал.
На другой день после обеда пошла мать давать Буренушке помои из лоханки и видит, что Буренушка скучна и не ест корма. Стали лечить корову, позвали бабку. Бабка сказала, что корова жить не будет, надо ее забить на мясо. Позвали мужика, стали забивать корову. И узнали, что она издохла оттого, что ей попало стекло в помоях. Когда Миша услыхал об этом, он стал горько плакать и признался матери, что разбил стакан. Мать тоже заплакала и сказала:
— Убили мы свою Буренушку, другую купить теперь не на что. Как проживут малые дети без молока?
Миша еще пуще стал плакать.
Во дворе у забора лежала куча хвороста. Мне то и дело приходилось из нее хворостину выдергивать на растопку.
Выбежал я однажды во двор и слышу, что поет кто-то в хворосте. Звонко так поет, да еще и прищелкивает. Вот чудак!
Я притаился, гляжу, а из хвороста выскочила рыжевато-бурая крохотная птица. Носик острый, как у мышонка, а хвост торчком. Плутоватая. На мгновение скакнула на поленницу дров, огляделась. Заметила меня, пискнула и тут же снова юркнула в плотно слежавшийся хворост.
Позвал я деда взглянуть на диковинного мышонка с крыльями. А он мне и говорит:
— Вот невидаль! Да это же крапивник. Птица такая маленькая. В хворосте гнездо у нее. Теперь крапивник в нем от непогоды прячется. А вообще-то он по доборам любит прятаться. Недаром немцы его «королем заборов» прозвали. Я от удивления даже рот разинул. Мышонок оказался королем!
Под лучами скупого зимнего солнца обледенелые березы кажутся застывшими фонтанами. В этих фонтанах купаются тетерева-косачи. Перо у них черное, брови красные, а хвост загнут в разные стороны и похож на лиру.
Зимой тетерева кочуют с места на место. На лесной окраине можжевеловую ягоду поклюют, в березовой роще сережками полакомятся, а в дальнем урочище — еловой да сосновой хвоей.
Декабрьский день короток. Сизые сумерки сгустились, неприметно перешли в темень. Сжался косач в комок, сложил крылья лодочкой и нырнул вниз, прямо в сугроб. А за ним, словно по команде, и остальные птицы попрыгали в белоснежную постель.
Разгуляется ночью метель, насыплет, наметет высокие сугробы, а птицам спокойно в мягкой постели, тихо, тепло. Мимо рыжая лиса пройдет и не заметит. Лыжники проедут и не догадаются. Даже рысь тетеревов в сугробе не учует.
Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сосчитала сливы и видит, что одной нет. Она сказала отцу.
За обедом отец и говорит:
— Дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?
Ваня покраснел как рак и тоже Сказал:
— Нет, я не ел. Тогда отец сказал:
— Нехорошо поступил тот, кто съел сливу без разрешения. Но не в этом беда. Беда в том, что в сливах есть косточки. . Кто проглотит косточку, тот через день умрет. Я этого боюсь.
Ваня побледнел и сказал:
— Нет, я косточку бросил в окошко. Все засмеялись, а Ваня заплакал.
В дозор пограничники обычно со служебными собаками ходят. А у нас на заставе кот стал в дозор ходить.
Было это так. Однажды кто-то из пограничников принес на заставу сибирского котенка тигровой масти. Обыкновенный котенок, пушистый, с кисточками на кончиках ушей. Вначале мы ничего особенного за ним не замечали. А он смекалистым оказался.
Когда пограничники в строй становились, и он на левый фланг пристраивался.
Когда котенок подрос, он в дозор с пограничниками отправился. Только зашуршит что-то в кустах, у кота шерсть дыбом становится.
Все лето кот на границе служил, а как-то зимой пошел он на пост и лапы отморозил. Тогда наш командир приказал:
Задумались пограничники. Где взять коту сапоги? На складе готовых ему не нашлось. И тут старшина Гвоздев не растерялся. Снял он мерку с его лапы и сшил коту меховые сапожки.
И вручил как положено, перед строем на линейке. Так появился на нашей заставе кот в сапогах!
Жили брат и сестра, звали их Вася и Катя. И была у них кошка. Весной кошка пропала. Дети искали ее везде, но не могли найти. Один раз они играли возле амбара и услыхали, что над головой кто-то мяучит тонким голосом. Вася влез по лестнице под крышу амбара и нашел свою кошку с пятью крошечными котятами. Когда они выросли немножко, дети взяли себе одного котенка. Он был серый, с белыми лапками. Мать раздала всех остальных котят, а этого оставила детям. Дети кормили его, играли с ним и клали с собой спать.
Один раз дети пошли играть на дорогу и взяли с собой котенка.
Ветер шевелил солому по дороге, а котенок играл с соломой. Дети смотрели на него и радовались. Потом они нашли возле дороги щавель, пошли собирать его и забыли про котенка. Вдруг они услыхали, что кто-то громко кричит:
Это скакал охотник, а впереди него две собаки бежали прямо на котенка. А глупый котенок не убегал. Он прижался к земле, сгорбил спину и смотрел на собак. Катя испугалась собак, закричала и побежала прочь от них. А Вася что было духу пустился к котенку и одновременно с собаками подбежал к нему. Собаки хотели схватить котенка, но Вася упал на него животом и закрыл котенка от собак.
Охотник подскакал и отогнал собак. Вася принес домой котенка и больше не брал его с собой в поле.
В просторную деревянную клетку с круглым верхом я посадил щегленка и важного красногрудого снегиря Кузь-мича. Долгое время птицы не ладили: цыкали друг на друга, ссорились у кормушки. Но прошло несколько недель, и они стали жить мирно и дружно. Только пели по-разному. Щегол заливался на весь дом, а снегирь тихонько поскрипывал тягучие зимние песни. Порой юркий щегол не мог справиться с твердой скорлупой подсолнуха, и Кузьмич выручал его. Он разгрызал семечко и широко разевал толстый клюв. Угощайся на здоровье!
Прожили птицы у меня лет пять и сделались ручными. Протянешь, бывало, снегирю гроздь рябины, а он скосит черный глазок, пройдет бочком по жердочке и степенно возьмет лакомство. А щегол очень любил репей. Приметит издали и давай хвостом вертеть да перышки оглаживать. Настоящий щеголь!
Однажды летом я чистил в саду клетку, и снегирь выпорхнул у меня из-под самых рук. Сел на ветку сирени, огляделся по сторонам и принялся громко кричать.
Щегол заметался по клетке и начал тревожно пищать. Он звал друга. Снегирь кружил под окном, где я поставил клетку, но в западню не шел.
На другой день чуть свет я стал манить Кузьмича. Я был уверен, что снегирь заночевал где-нибудь поблизости от дома.
Кузьмич услышал мои позывные, откликнулся и присел на клетку. Видно, одиноко и непривычно показалось ему ночью в саду. Вскоре Кузьмич скакнул в открытую дверцу, и крылатые друзья встретились вновь.
КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ
У одного короля была красавица дочь. Королевна была ленива, целый день сидела перед зеркалом.
Пришла пора выдавать ее замуж. Тогда король объявил: «Кто в три года научит мою дочь работать, за того я ее и замуж выдам». Шло время, а за королевну никто не сватался. Послал король приближенных искать мужа для дочери. И вот встретился им как-то парень, который пахал поле на восьми волах. Привели его к королю, а тот ему и рассказал все по порядку. Согласился парень, обещал в три года научить девушку работать. Привел он королевну домой. Мать выбежала навстречу, дивится на красавицу.
На другой день парень взял плуг, запряг волов и поехал в поле, а матери сказал, чтобы не принуждала сноху работать. Вечером возвратился с работы, мать подала ужин, а сын спрашивает:
— Кто сегодня работал, мать?
— Я и ты, — отвечает она.
— Ну, кто работал, тот и есть может.
Королевская дочь рассердилась и пошла спать голодная.
И на другой день все так же было. На третий день королевна говорит свекрови:
— Мама, дай и мне какую-нибудь работу, чтобы не сидеть без дела.
Та велела ей наколоть дров.
Наступил вечер. Сели за ужин, а парень снова спрашивает:
— Кто сегодня работал, мать?
— Мы трое: я, ты и королевна.
— Ну, кто работал, тот и есть может.
И все трое поужинали. Так понемногу королевна научилась работать.
Через три года приехал король проведать дочку и увидел, что работает она дружно со свекровью. Обрадовался и говорит:
— Неужели ты научилась работать? Королевна отвечает:
— Конечно, у нас так положено. Кто работал, тот и есть может. И если ты, отец, хочешь поужинать, пойди-ка наколи дров.
(По Сербской сказке)
Наш знакомый охотник шел берегом лесной реки и вдруг услышал громкий треск сучьев. Он испугался и влез на дерево. Из чащи вышла на берег большая бурая медведица, с ней два веселых медвежонка и пестун — ее годовалый сын, медвежья нянька. Медведица села. Пестун схватил одного медвежонка зубами за шиворот и давай окунать его в речку. Медвежонок визжал и барахтался, но пестун не выпускал его, пока хорошенько не выполоскал в воде. Другой медвежонок испугался холодной ванны и пустился удирать в лес. Пестун догнал его, надавал шлепков, а потом потащил в воду, как первого. Полоскал, полоскал его — да ненароком и выронил в воду. Медвежонок как заорет! Тут в один миг подскочила медведица, вытащила сынишку на берег, а пестуну таких плюх надавала, что он, бедный, взвыл.
Источник