От моря до моря
Киплинг Редьярд
Дальние странствия Маленького Пилигрима. Автор книги называет себя Маленьким Пилигримом — по внешности, в силу небольшого роста. Однако претензии у Маленького Пилигрима были совершенно непомерными — он, странствуя, рассматривал мир как площадку для действий своих соотечественников, «слуг Британской империи». Книга известного английского писателя Р. Киплинга (1865 — 1936) состоит из очерков о путевых впечатлениях автора от его путешествия в 1889 году из Индии в Англию через страны Юго-Восточной Азии и Северную Америку. Книга написана живым и ярким языком. Читателя заинтересуют описания природы, наблюдения автора за бытом и культурой различных народов, его встреча с М. Твеном.
Долго очень собиралась послушать эту книгу. Но наконец выбралась.
В принципе интересные путевые заметки. Но мне слушались тяжеловато, читает Козий хорошо, но просто местами нудновато, все-таки детские произведения мне нравятся его намного больше. Здесь тоже есть юмор, в том числе и подтрунивания над самим собой:
«Она узнаёт, что мужчина не полубог или таинственное чудовище, а обыкновенная — эгоистичная, тщеславная, прожорливая, однако в целом общительная — личность, которую нужно утешать, кормить и направлять в жизни.»
Стоит ли вообще записывать свои впечатления, чтобы их читали другие? Каждый должен иметь наготове собственные.
Но вот юмор этот не такой веселый, как в детских произведениях.
Есть совсем грустные наблюдения:
«Ведь люди только и ждут, чтобы облить грязью все на свете, и делают это так же беззаботно, как и я сам. «
Вообще некоторые его наблюдения актуальны до сих пор:
«Россия артистична, однако время от времени там убивают царя; кроме того, не похоже, чтобы она располагала чем-то напоминающим правительство.»
Но вот Америка ему явно не пришлась по душе, в отличии от других стран и «досталось» ей больше всего. Особенно язвительно он прошелся по ее системе голосования, политическом устройстве:
«Мудр тот, кто содержит питейное заведение и умело распределяет спиртное, чтобы держать под рукой группу людей, которые станут голосовать за все на свете или против всего на свете.»
«Посещая обеды, я слышал, как образованные люди, далекие от политики, рассказывали о правосудии (гражданском и уголовном), купленном по сходной цене у самих же судей. И подобное упоминалось без пылу, без жару, как нечто вполне обычное.»
«В наши дни основная масса избирателей Америки разбита на две партии: республиканцев и демократов. Члены каждой партии единодушно считают, что другая сторона старается ввергнуть их детище, то есть Америку, в геенну огненную. Кроме того, демократы как представители партии пьют сильнее республиканцев и в нетрезвом состоянии любят обсуждать так называемый Тариф, не понимая, в общем-то, что это такое. И все же они думают, что Он — опора страны или самое надежное средство для ее разрушения. Демократ заявляет то одно, то другое, лишь бы противоречить республиканцу, который постоянно противоречит самому себе. Вот вам ясный и краткий отчет о лицевой стороне американской политики.»
«Единственные люди, которые страдают от этого «счастливого» устройства, — это фактически те, которые сами же придумали такую милую систему. Они действительно страдают, и это — сами американцы.»
Прочитано в рамках Победы над долгостроем и Школьная вселенная
Долго очень собиралась послушать эту книгу. Но наконец выбралась.
В принципе интересные путевые заметки. Но мне слушались тяжеловато, читает Козий хорошо, но просто местами нудновато, все-таки детские произведения мне нравятся его намного больше. Здесь тоже есть юмор, в том числе и подтрунивания над самим собой:
«Она узнаёт, что мужчина не полубог или таинственное чудовище, а обыкновенная — эгоистичная, тщеславная, прожорливая, однако в целом общительная — личность, которую нужно утешать, кормить и направлять в жизни.»
Стоит ли вообще записывать свои впечатления, чтобы их читали другие? Каждый должен иметь наготове собственные.
Но вот юмор этот не такой веселый, как в детских произведениях.
Есть совсем грустные наблюдения:
«Ведь люди только и ждут, чтобы облить грязью все на свете, и делают это так же беззаботно, как и я сам. «
Вообще некоторые его наблюдения актуальны до сих пор:
«Россия артистична, однако время от времени там убивают царя; кроме того, не похоже, чтобы она располагала чем-то напоминающим правительство.»
Но вот Америка ему явно не пришлась по душе, в отличии от других стран и «досталось» ей больше всего. Особенно язвительно он прошелся по ее системе голосования, политическом устройстве:
«Мудр тот, кто содержит питейное заведение и умело распределяет спиртное, чтобы держать под рукой группу людей, которые станут голосовать за все на свете или против всего на свете.»
«Посещая обеды, я слышал, как образованные люди, далекие от политики, рассказывали о правосудии (гражданском и уголовном), купленном по сходной цене у самих же судей. И подобное упоминалось без пылу, без жару, как нечто вполне обычное.»
«В наши дни основная масса избирателей Америки разбита на две партии: республиканцев и демократов. Члены каждой партии единодушно считают, что другая сторона старается ввергнуть их детище, то есть Америку, в геенну огненную. Кроме того, демократы как представители партии пьют сильнее республиканцев и в нетрезвом состоянии любят обсуждать так называемый Тариф, не понимая, в общем-то, что это такое. И все же они думают, что Он — опора страны или самое надежное средство для ее разрушения. Демократ заявляет то одно, то другое, лишь бы противоречить республиканцу, который постоянно противоречит самому себе. Вот вам ясный и краткий отчет о лицевой стороне американской политики.»
«Единственные люди, которые страдают от этого «счастливого» устройства, — это фактически те, которые сами же придумали такую милую систему. Они действительно страдают, и это — сами американцы.»
Прочитано в рамках Победы над долгостроем и Школьная вселенная
Как-то до сих пор Киплинг был для меня детским писателем, автором Маугли, Рики-тики-тави, кошки, которая гуляет сама по себе, и других замечательных сказок. А еще поэтом. Эта книга написана совсем в другом жанре: в жанре путевые заметки. И я вдруг поняла, что Киплинг не только прекрасный сказочник и поэт, но еще и великолепный рассказчик. Конечно, и страны, о которых рассказывает Киплинг во многом экзотические и интересные сами по себе (Индия, Бирма, Сингапур, Китай, Гонконг, Япония, ну и США за компанию), но КАК же он о них рассказывает. Здесь есть все понемногу: политика, экономика, достопримечательности, нравы, обычаи, просто природа. А главное — язык, такой живой, яркий, ироничный. Чем-то он неуловимо напомнил мне моего любимого Джерома, но, пожалуй, Киплинг мне даже больше по душе.
Прочитана в рамках игры «Спаси книгу — напиши рецензию»
Хм. Вторая книга в моей жизни, которую я долго мучила, но так и не смогла прочитать. Я честно пыталась себя пересилить, но дальше 1/5 книги не прошла, да и это далось с таким трудом, как будто я читала книгу, написанную двоичным кодом. Не могу четко объяснить мое отношение к прочитанной части, может перевод плохой. Нить я так и не уловила. В общем — не пошло совсем никак.
Эту книгу я начала читать не с начала, а с конца. Тогда мне казалось, что знакомство лучше начать с главы под названием «Интервью с Марком Твеном».
Это не история о той цели, что заставляет перевернуть всё лишь бы достичь задуманного. Это погружение в размышления. Редьярда Киплинга нельзя читать в простом понимании. Здесь скорее другое. Ты как будто находишься в лодке и, благодаря попутному ветру да и неким невидимым силам, заставляющим плыть дальше и дальше, быстро и плавно рассекаешь водную гладь. Вдруг небольшая остановка — натыкаешься на подводные камни. Однако вскоре препятствие пройдено, продолжай плавание по страницам дальше.
За последней главой последовала первая — о свободе и необходимости, побуждении и проекте, которые ни к чему не приведут; изыскании.
Вот ее начало:
Необходимость, которой все мы служим, соблаговолила обратиться ко мне: «Вот теперь можешь совсем ничего не делать. Поживи в свое удовольствие. На один год я снимаю ярмо рабства с твоей шеи. Как ты распорядишься моим подарком?»
Единственно реальные вещи в мире — кристально чистое море, добела вымытая палуба, мягкие ковры, жгучее солнце, соленый воздух и безмерная, тягучая лень.
А далее — далее продолжение путешествия. Только вот уже известно, где остановишься, чтобы еще раз оказаться рядом с Марком Твеном и его собеседником, еще раз пройди тот путь, чтобы уж затем решиться (возможно) на обратное плавание по страницам. Могу лишь сказать, что эти истории необходимо перечитывать, проплывать, и не раз.
. Ни одна книга реально не передаст живое восприятие утончённости отделки жилищ, которые можно свалить ударом ноги и разбить кулаками в щепы. Посмотрите на лавку торговца. Он продаёт рис и красный стручковый перец, сушёную рыбу и бамбуковые палочки. Фасад лавки весьма внушителен. Он сделан из полудюймовых реек, прибитых встык. Однако вы не найдёте ни одной сломанной рейки, и все они совершенно одинаковы. Словно стыдясь таких «грубых стен», торговец затягивает половину площади фасада промасленной бумагой в рамах толщиной в четверть дюйма. В бумаге не сыщется ни единой дырочки, ни одна рама не перекошена. В менее цивилизованных странах такая рама обязательно несла бы стекло (если бы смогла его выдержать). В этих стенах, но вовсе не среди груды своих товаров сидит и сам торговец, одетый в голубой халат и толстые белые носки. Он расположился на золотистой циновке из мягкой рисовой соломы; по краям циновка отделана чёрной каймой. Толщина циновки — два дюйма, ширина — три фута, длина — шесть. На ней не стыдно (если, конечно, вы оказетесь такой свиньёй и потребуете этого) накрыть обед. Циновка остаётся безукоризненно чистой. Позади стоит ширма из бамбука и каких-то шариков. Она отгораживает другую комнату — с бледно-золотистым полом и потолком из гладкого кедра. Комната абсолютно пуста, если не считать кроваво-красного одеяла, расправленного на полу, подобно листу бумаги. Дальше ведёт проход, обшитый деревом, отполированным так, что в нем отражается белая бумажная стена. В конце прохода, в зелёном глазурованном горшке, отчётливо видимая этому необычайному торговцу, растёт карликовая сосна ростом два фута, а рядом в бледно-сером треснутом горшке стоит ветка кроваво-красной, как и одеяло, азалии. Этот японец поставил здесь азалию, чтобы любоваться ею для отдохновения глаз, потому что ему так нравится. Белому человеку было бы некуда деться с таким вкусом. Торговец содержит жилище в идеальной чистоте, и это отвечает артистическому складу его души. Чему мы можем научить японца. Япония действует успокаивающе на человека невыского роста. Никто не громоздится над ним, словно башня, и он смотрит на всех женщин, как и полагается, сверху вниз. Когда я вошёл в антикварную лавку, её хозяин, сидевший на циновке, согнулся почти пополам. Я впервые почувствовал себя варваром, а не настоящим саибом. Мои туфли были испачканы уличной грязью, а безукоризненно опрятный владелец лавки приглашал меня пройти во внутреннее помещение по полированному полу, застланному белыми циновками. Более того, он принёс мне циновку для ног, но этим лишь усугубил моё неловкое положение. Я снова попытался утешить себя мыслью о том, что при желании мог бы одним махом сокрушить всё вокруг, но от этого лишь сильнее почувствовал себя большим, неуклюжим и грязным — самое неподходящее настроение, для того чтобы торговаться. Человек-кукушка приказал принести бледного чая (о каком можно прочитать только в книгах о путешествиях) и этим доконал меня. Вот что хотелось сказать: «Послушайте, Вы слишком чистоплотны и утончённы для земной жизни; ваш домик непригоден для жилья. Из-за этого я ненавижу вас, так как чувствую себя униженным. А вы презираете меня мои башмаки, потому что считаете меня дикарём. Позвольте удалиться, в противном случае я обрушу этот дом из кедра на вашу голову». Вслух я сказал: «А! Да, очень мило. Удивительный способ заключать сделки»
Источник
От моря до моря
Редьярд Киплинг
Дальние странствия Маленького Пилигрима. Автор книги называет себя Маленьким Пилигримом — по внешности, в силу небольшого роста. Однако претензии у Маленького Пилигрима были совершенно непомерными — он, странствуя, рассматривал мир как площадку для действий своих соотечественников, «слуг Британской империи». Книга известного английского писателя Р. Киплинга (1865 — 1936) состоит из очерков о путевых впечатлениях автора от его путешествия в 1889 году из Индии в Англию через страны Юго-Восточной Азии и Северную Америку. Книга написана живым и ярким языком. Читателя заинтересуют описания природы, наблюдения автора за бытом и культурой различных народов, его встреча с М. Твеном.
Долго очень собиралась послушать эту книгу. Но наконец выбралась.
В принципе интересные путевые заметки. Но мне слушались тяжеловато, читает Козий хорошо, но просто местами нудновато, все-таки детские произведения мне нравятся его намного больше. Здесь тоже есть юмор, в том числе и подтрунивания над самим собой:
«Она узнаёт, что мужчина не полубог или таинственное чудовище, а обыкновенная — эгоистичная, тщеславная, прожорливая, однако в целом общительная — личность, которую нужно утешать, кормить и направлять в жизни.»
Стоит ли вообще записывать свои впечатления, чтобы их читали другие? Каждый должен иметь наготове собственные.
Но вот юмор этот не такой веселый, как в детских произведениях.
Есть совсем грустные наблюдения:
«Ведь люди только и ждут, чтобы облить грязью все на свете, и делают это так же беззаботно, как и я сам. «
Вообще некоторые его наблюдения актуальны до сих пор:
«Россия артистична, однако время от времени там убивают царя; кроме того, не похоже, чтобы она располагала чем-то напоминающим правительство.»
Но вот Америка ему явно не пришлась по душе, в отличии от других стран и «досталось» ей больше всего. Особенно язвительно он прошелся по ее системе голосования, политическом устройстве:
«Мудр тот, кто содержит питейное заведение и умело распределяет спиртное, чтобы держать под рукой группу людей, которые станут голосовать за все на свете или против всего на свете.»
«Посещая обеды, я слышал, как образованные люди, далекие от политики, рассказывали о правосудии (гражданском и уголовном), купленном по сходной цене у самих же судей. И подобное упоминалось без пылу, без жару, как нечто вполне обычное.»
«В наши дни основная масса избирателей Америки разбита на две партии: республиканцев и демократов. Члены каждой партии единодушно считают, что другая сторона старается ввергнуть их детище, то есть Америку, в геенну огненную. Кроме того, демократы как представители партии пьют сильнее республиканцев и в нетрезвом состоянии любят обсуждать так называемый Тариф, не понимая, в общем-то, что это такое. И все же они думают, что Он — опора страны или самое надежное средство для ее разрушения. Демократ заявляет то одно, то другое, лишь бы противоречить республиканцу, который постоянно противоречит самому себе. Вот вам ясный и краткий отчет о лицевой стороне американской политики.»
«Единственные люди, которые страдают от этого «счастливого» устройства, — это фактически те, которые сами же придумали такую милую систему. Они действительно страдают, и это — сами американцы.»
Прочитано в рамках Победы над долгостроем и Школьная вселенная
Долго очень собиралась послушать эту книгу. Но наконец выбралась.
В принципе интересные путевые заметки. Но мне слушались тяжеловато, читает Козий хорошо, но просто местами нудновато, все-таки детские произведения мне нравятся его намного больше. Здесь тоже есть юмор, в том числе и подтрунивания над самим собой:
«Она узнаёт, что мужчина не полубог или таинственное чудовище, а обыкновенная — эгоистичная, тщеславная, прожорливая, однако в целом общительная — личность, которую нужно утешать, кормить и направлять в жизни.»
Стоит ли вообще записывать свои впечатления, чтобы их читали другие? Каждый должен иметь наготове собственные.
Но вот юмор этот не такой веселый, как в детских произведениях.
Есть совсем грустные наблюдения:
«Ведь люди только и ждут, чтобы облить грязью все на свете, и делают это так же беззаботно, как и я сам. «
Вообще некоторые его наблюдения актуальны до сих пор:
«Россия артистична, однако время от времени там убивают царя; кроме того, не похоже, чтобы она располагала чем-то напоминающим правительство.»
Но вот Америка ему явно не пришлась по душе, в отличии от других стран и «досталось» ей больше всего. Особенно язвительно он прошелся по ее системе голосования, политическом устройстве:
«Мудр тот, кто содержит питейное заведение и умело распределяет спиртное, чтобы держать под рукой группу людей, которые станут голосовать за все на свете или против всего на свете.»
«Посещая обеды, я слышал, как образованные люди, далекие от политики, рассказывали о правосудии (гражданском и уголовном), купленном по сходной цене у самих же судей. И подобное упоминалось без пылу, без жару, как нечто вполне обычное.»
«В наши дни основная масса избирателей Америки разбита на две партии: республиканцев и демократов. Члены каждой партии единодушно считают, что другая сторона старается ввергнуть их детище, то есть Америку, в геенну огненную. Кроме того, демократы как представители партии пьют сильнее республиканцев и в нетрезвом состоянии любят обсуждать так называемый Тариф, не понимая, в общем-то, что это такое. И все же они думают, что Он — опора страны или самое надежное средство для ее разрушения. Демократ заявляет то одно, то другое, лишь бы противоречить республиканцу, который постоянно противоречит самому себе. Вот вам ясный и краткий отчет о лицевой стороне американской политики.»
«Единственные люди, которые страдают от этого «счастливого» устройства, — это фактически те, которые сами же придумали такую милую систему. Они действительно страдают, и это — сами американцы.»
Прочитано в рамках Победы над долгостроем и Школьная вселенная
Как-то до сих пор Киплинг был для меня детским писателем, автором Маугли, Рики-тики-тави, кошки, которая гуляет сама по себе, и других замечательных сказок. А еще поэтом. Эта книга написана совсем в другом жанре: в жанре путевые заметки. И я вдруг поняла, что Киплинг не только прекрасный сказочник и поэт, но еще и великолепный рассказчик. Конечно, и страны, о которых рассказывает Киплинг во многом экзотические и интересные сами по себе (Индия, Бирма, Сингапур, Китай, Гонконг, Япония, ну и США за компанию), но КАК же он о них рассказывает. Здесь есть все понемногу: политика, экономика, достопримечательности, нравы, обычаи, просто природа. А главное — язык, такой живой, яркий, ироничный. Чем-то он неуловимо напомнил мне моего любимого Джерома, но, пожалуй, Киплинг мне даже больше по душе.
Прочитана в рамках игры «Спаси книгу — напиши рецензию»
Как-то до сих пор Киплинг был для меня детским писателем, автором Маугли, Рики-тики-тави, кошки, которая гуляет сама по себе, и других замечательных сказок. А еще поэтом. Эта книга написана совсем в другом жанре: в жанре путевые заметки. И я вдруг поняла, что Киплинг не только прекрасный сказочник и поэт, но еще и великолепный рассказчик. Конечно, и страны, о которых рассказывает Киплинг во многом экзотические и интересные сами по себе (Индия, Бирма, Сингапур, Китай, Гонконг, Япония, ну и США за компанию), но КАК же он о них рассказывает. Здесь есть все понемногу: политика, экономика, достопримечательности, нравы, обычаи, просто природа. А главное — язык, такой живой, яркий, ироничный. Чем-то он неуловимо напомнил мне моего любимого Джерома, но, пожалуй, Киплинг мне даже больше по душе.
Прочитана в рамках игры «Спаси книгу — напиши рецензию»
Эту книгу я начала читать не с начала, а с конца. Тогда мне казалось, что знакомство лучше начать с главы под названием «Интервью с Марком Твеном».
Это не история о той цели, что заставляет перевернуть всё лишь бы достичь задуманного. Это погружение в размышления. Редьярда Киплинга нельзя читать в простом понимании. Здесь скорее другое. Ты как будто находишься в лодке и, благодаря попутному ветру да и неким невидимым силам, заставляющим плыть дальше и дальше, быстро и плавно рассекаешь водную гладь. Вдруг небольшая остановка — натыкаешься на подводные камни. Однако вскоре препятствие пройдено, продолжай плавание по страницам дальше.
За последней главой последовала первая — о свободе и необходимости, побуждении и проекте, которые ни к чему не приведут; изыскании.
Вот ее начало:
Необходимость, которой все мы служим, соблаговолила обратиться ко мне: «Вот теперь можешь совсем ничего не делать. Поживи в свое удовольствие. На один год я снимаю ярмо рабства с твоей шеи. Как ты распорядишься моим подарком?»
Единственно реальные вещи в мире — кристально чистое море, добела вымытая палуба, мягкие ковры, жгучее солнце, соленый воздух и безмерная, тягучая лень.
А далее — далее продолжение путешествия. Только вот уже известно, где остановишься, чтобы еще раз оказаться рядом с Марком Твеном и его собеседником, еще раз пройди тот путь, чтобы уж затем решиться (возможно) на обратное плавание по страницам. Могу лишь сказать, что эти истории необходимо перечитывать, проплывать, и не раз.
. Ни одна книга реально не передаст живое восприятие утончённости отделки жилищ, которые можно свалить ударом ноги и разбить кулаками в щепы. Посмотрите на лавку торговца. Он продаёт рис и красный стручковый перец, сушёную рыбу и бамбуковые палочки. Фасад лавки весьма внушителен. Он сделан из полудюймовых реек, прибитых встык. Однако вы не найдёте ни одной сломанной рейки, и все они совершенно одинаковы. Словно стыдясь таких «грубых стен», торговец затягивает половину площади фасада промасленной бумагой в рамах толщиной в четверть дюйма. В бумаге не сыщется ни единой дырочки, ни одна рама не перекошена. В менее цивилизованных странах такая рама обязательно несла бы стекло (если бы смогла его выдержать). В этих стенах, но вовсе не среди груды своих товаров сидит и сам торговец, одетый в голубой халат и толстые белые носки. Он расположился на золотистой циновке из мягкой рисовой соломы; по краям циновка отделана чёрной каймой. Толщина циновки — два дюйма, ширина — три фута, длина — шесть. На ней не стыдно (если, конечно, вы оказетесь такой свиньёй и потребуете этого) накрыть обед. Циновка остаётся безукоризненно чистой. Позади стоит ширма из бамбука и каких-то шариков. Она отгораживает другую комнату — с бледно-золотистым полом и потолком из гладкого кедра. Комната абсолютно пуста, если не считать кроваво-красного одеяла, расправленного на полу, подобно листу бумаги. Дальше ведёт проход, обшитый деревом, отполированным так, что в нем отражается белая бумажная стена. В конце прохода, в зелёном глазурованном горшке, отчётливо видимая этому необычайному торговцу, растёт карликовая сосна ростом два фута, а рядом в бледно-сером треснутом горшке стоит ветка кроваво-красной, как и одеяло, азалии. Этот японец поставил здесь азалию, чтобы любоваться ею для отдохновения глаз, потому что ему так нравится. Белому человеку было бы некуда деться с таким вкусом. Торговец содержит жилище в идеальной чистоте, и это отвечает артистическому складу его души. Чему мы можем научить японца. Япония действует успокаивающе на человека невыского роста. Никто не громоздится над ним, словно башня, и он смотрит на всех женщин, как и полагается, сверху вниз. Когда я вошёл в антикварную лавку, её хозяин, сидевший на циновке, согнулся почти пополам. Я впервые почувствовал себя варваром, а не настоящим саибом. Мои туфли были испачканы уличной грязью, а безукоризненно опрятный владелец лавки приглашал меня пройти во внутреннее помещение по полированному полу, застланному белыми циновками. Более того, он принёс мне циновку для ног, но этим лишь усугубил моё неловкое положение. Я снова попытался утешить себя мыслью о том, что при желании мог бы одним махом сокрушить всё вокруг, но от этого лишь сильнее почувствовал себя большим, неуклюжим и грязным — самое неподходящее настроение, для того чтобы торговаться. Человек-кукушка приказал принести бледного чая (о каком можно прочитать только в книгах о путешествиях) и этим доконал меня. Вот что хотелось сказать: «Послушайте, Вы слишком чистоплотны и утончённы для земной жизни; ваш домик непригоден для жилья. Из-за этого я ненавижу вас, так как чувствую себя униженным. А вы презираете меня мои башмаки, потому что считаете меня дикарём. Позвольте удалиться, в противном случае я обрушу этот дом из кедра на вашу голову». Вслух я сказал: «А! Да, очень мило. Удивительный способ заключать сделки»
Источник