КОГДА ПОЗОВЁТ ТЕБЯ МОРЕ
Сингл. Записан в августе-сентябре в студии на Чайковского 79. Запись, сведение и мастеринг — Денис «Динь-Динь» Неволин.
Обложка нарисована итальянской художницей Mia Kalodjera
Комментирует Dee Kourtsman.
КОГДА ПОЗОВЁТ ТЕБЯ МОРЕ
История этой песни проста и изящна. Как-то раз мы с Деоданом зашли на огонёк в паб «Шэмрок» на Театральной площади, там как раз выступала группа Грега Долана. Среди прочих песен Грег спел и «I wish I was back home in Derry». Подробней про историю оригинала можно прочесть вот здесь. Услышав её, мы одновременно воскликнули — «да это же просто какой-то Uriah Heep по-ирландски!». В перерыве были списаны аккорды. Таким образом, Грег Долан стал вдохновителем этой песни. Остальное было делом минутным — я переложил песню в ми-минор из соль-минора и написал текст.Тем более что размер строфы совпадал с «Как ныне сбирается вещий Олег» и «Напрасно старушка ждёт сына домой», а в этом размере стихи по-русски сочиняются легко и приятно. Первый раз «Море» была исполнена перед двумя тысячами слушателей в московской «Горбушке», причём вообще безо всякой аранжировки, под одну гитару, но зато с пафосным размахиванием дартширским флагом. Для записи, однако, были привлечены очень серъёзные люди, а именно, изумительный киевский музыкант Данила Денисов из «Зелёных Рукавов», чьи виртуозные соло на аккордеоне, звучащем как орган, наверняка помнят все, кто ходил на концерты «Рукавов». Данила-мастер написал аранжировку для струнного квартета, звучащего подкладкой через всю песню. Услышав аранжировку Данилы, я заново переписал текст, убрав куплет про дедушку-викинга (он был самым весёлым и изрядно сбивал с настроения). Сама песня длинная, 7 минут, она неторопливо развивается от одной акустической гитары до целой рок-банды, вовсю фигарящей во все тяжкие. Словом, мы даже некоторым образом довольны этой песней.
Я вырос вдали от портовых огней,
Я жизни учился по книгам.
Но в нашей гостинице несколько дней
Жил старый моряк-забулдыга.
Он пил, словно черти палили нутро,
Платил золотыми, не споря.
И он говорил мне: не знает никто,
Когда позовёт тебя море.
Припев:
Ооооооо, когда позовёт тебя море.
Ооооооо, когда позовёт тебя море.
Ты можешь не думать о нём никогда,
Ломая листы хрестоматий.
Но время придёт, и морская вода
Заплещется рядом с кроватью.
В постели, на мачте, в «вороньем гнезде»,
И даже в пустом разговоре —
Придётся, дружок, нахлебаться тебе,
Когда позовёт тебя море!
Но вот уже поздно, и кто-то плывёт
По морю, судьбу проклиная.
Дырявую лодку на скалы несёт
Вдали от родимого края.
Зачем же рыдать? В море соли полно,
Утонешь — подумаешь, горе!
Сейчас или завтра, не всё ли равно,
Когда позовёт тебя море?
Когда ты рисуешь морской пейзаж:
Корабль, застигнутый бурей.
Нет способа лучше, чем взять карандаш
И ехать на встречу с натурой.
Дельфины резвятся в прибрежной волне,
Но что-то грозит на просторе.
Картина изрядно прибавят в цене,
Когда позовёт тебя море.
Но вот уже поздно, ликует народ —
Три тысячи три человека
Поднялись на самый большой пароход
Начала двадцатого века.
И вот он выходит, огромный, как дом,
Оставив огни за кормою.
И так ли уж важно, что будет потом,
Когда позовёт тебя море?
Закончив рассказ, он закутался в плед,
И трубку достал из кармана.
«Короче, приятель, забудь этот бред,
Сожги все морские романы.
Не слушай меня, и родные твои
Вовек не изведают горя.
Не жди до последнего, чёрт побери,
Пока позовёт тебя море!»
(в первой версии песни был ещё один куплет:
Мой дедушка-викинг с весны до зимы
Грозит христианскому миру.
Поёт свои песни на гребне волны,
Меняя весло на секиру.
Когда-нибудь он не вернётся домой,
Но это случится не скоро!
Умолкнет, дедуля, твой голос хмельной,
Когда позовёт тебя море! )
ПОТОМУ ЧТО Я ИГРАЮ ФОЛК
Я уже не могу вспомнить, когда и по какому поводу написал этот текст. Зато впоследствии он неоднократно подворачивался под руку как аргумент в споре о том, что такое фолк, как его следует понимать, и вообще — как фолкеру следует «работать» на сцене. Feadog, упоминаемый в песне — дешёвая модель ирландского вистла, стоит 4 евро, а звучит так на все 4.99. Песню изначально мы вообще не собирались делать, однако когда в конце лета сложилась вопиющая ситуация, когда до выхода сингла осталвалось две недели, а обе песни, предназначавшиеся для сингла, накрылись вместе со сгоревшим винчестером, Игорь предложил по-быстрому, в две гитары, с минимальной аранжировкой записать эту песню. «Так они и поступили». Прослушав результат, мы порадовались живому и абсолютно непафосному звучанию. И тут заработала творческая мысль. Появилась идея наполнить финал песни голосами друзей и знакомых. Тут как раз и фестиваль в Москве подвернулся (Урожай 2006), а фестиваль — это место, где можно встретить кого угодно. И в одном из вагончиков фестиваля мы развернули походную студию с ноутбуком, предусилителями, наушниками и микрофоном, к которому приглашались все знакомые, которых мы встречали на поле и которые, как мы предполагали, могли неплохо спеть. В результате прямо на месте, иногда под дымца-дымца, несущееся со сцены, записались Мириш, Костя Тролль и Хелависа. Она очень удачно заглянула в Коломенское, и таким образом, сама того не желая, шагнула прямо в историю — историю создания этой песни. В Питере голоса свели в один перекликающийся хор, добавили разных весёлых шумов и наложили в последнем куплете аккордеон — это, кстати, дебют Ромы Сливинского в нашей дискографии. Не пытайтесь понять, что он там говорит в конце по-немецки, просто отнеситесь к этому с подозрением 🙂
Скажи мне, что там пишут обо мне,
Когда погаснет свет в моём окне,
Когда пойдут сигналы по трубе —
Скажи мне, что там пишут о тебе?
«Откуда этот редкостный напев?»-
Спроси себя, наушники одев.
Я взял его с кассеты Clannad II,
И написал к нему свои слова.
Я взял гитару в долг,
Купил себе Feadog,
Я знал, что будет весело,
Я знал, что будет толк —
Потому что я играю фолк,
Потому что я играю.
Народ приходит в клубы трёх столиц
Взглянуть на ножки фолковых девиц.
И группа та прекраснее, сынок,
На чьих концертах больше этих ног.
И если целый полк
Придёт послушать фолк,
То мы закончим за полночь,
Работа ведь не волк —
Потому что мы играем фолк,
Потому что мы играем.
Гляди — летит над городом свинья
Гляди — сидят с гитарою друзья.
Сидят, устав от праведных трудов
Герои бесконечных сейшенов.
Налей вина, сынок,
Открой томатный сок,
Полёт наш продолжается,
Не низок, не высок —
Потому, что мы играем РОК!
Потому, что мы играем.
Источник
Текст песни The Dartz — Когда позовет тебя море
Я вырос вдали от портовых огней,
Я жизни учился по книгам.
Но в нашей гостинице несколько дней
Жил старый моряк-забулдыга.
Он пил, словно черти палили нутро,
Платил золотыми, не споря.
И он говорил мне: не знает никто,
Когда позовёт тебя море.
Припев:
Ооооооо, когда позовёт тебя море.
Ооооооо, когда позовёт тебя море.
Ты можешь не думать о нём никогда,
Ломая листы хрестоматий.
Но время придёт, и морская вода
Заплещется рядом с кроватью.
В постели, на мачте, в «вороньем гнезде»,
И даже в пустом разговоре —
Придётся, дружок, нахлебаться тебе,
Когда позовёт тебя море!
Но вот уже поздно, и кто-то плывёт
По морю, судьбу проклиная.
Дырявую лодку на скалы несёт
Вдали от родимого края.
Зачем же рыдать? В море соли полно,
Утонешь — подумаешь, горе!
Сейчас или завтра, не всё ли равно,
Когда позовёт тебя море?
Когда ты рисуешь морской пейзаж:
Корабль, застигнутый бурей.
Нет способа лучше, чем взять карандаш
И ехать на встречу с натурой.
Дельфины резвятся в прибрежной волне,
Но что-то грозит на просторе.
Картина изрядно прибавит в цене,
Когда позовёт тебя море.
Но вот уже поздно, ликует народ —
Три тысячи три человека
Поднялись на самый большой пароход
Начала двадцатого века.
И вот он выходит, огромный, как дом,
Оставив огни за кормою.
И так ли уж важно, что будет потом,
Когда позовёт тебя море?
Закончив рассказ, он закутался в плед,
И трубку достал из кармана.
«Короче, приятель, забудь этот бред,
Сожги все морские романы.
Не слушай меня, и родные твои
Вовек не изведают горя.
Не жди до последнего, чёрт побери,
Пока позовёт тебя море!»
(в первой версии песни был ещё один куплет:
Мой дедушка-викинг с весны до зимы
Грозит христианскому миру.
Поёт свои песни на гребне волны,
Меняя весло на секиру.
Когда-нибудь он не вернётся домой,
Но это случится не скоро!
Умолкнет, дедуля, твой голос хмельной,
Когда позовёт тебя море! ) I grew up far from the port lights
I learned life from books.
But in our hotel a few days
Lived an old sailor debauchee .
He drank like hell scorched insides
Gold dress , without arguing .
And he said to me, no one knows ,
When will call you the sea.
Chorus:
Ooh , when you will call the sea .
Ooh , when you will call the sea .
You do not have to think about it ever,
Breaking sheets anthologies .
But the time will come, and seawater
Zapleschetsya next to the bed .
In bed , on the mast , in the & quot; crow’s nest & quot ;,
And even in empty talk —
Will have , my friend, you nahlebalsya ,
Will call you when the sea!
But that’s too late , and someone swims
By sea, cursing fate .
Leaky boat on the rocks bears
Away from the edge of the birthmark .
Why should weep ? In the sea salt is complete,
Drown — think of it, the mountain !
Now or tomorrow , does it matter ,
Will call you when the sea?
When you draw maritime landscape :
Ship , caught the storm.
No better way than to take a pencil
And go to a meeting with nature.
Dolphins frolic in the coastal wave
But there was something threatening in the open .
Painting will add considerably to the price,
When will call you the sea.
But that’s too late , the people rejoice —
Three thousand three people
Climbed to the largest ship
The early twentieth century .
And so it goes , big as a house,
Leaving the lights astern .
And does it matter what will happen ,
Will call you when the sea?
When you have finished the story , he wrapped himself in a blanket ,
And the phone out of his pocket .
& quot; short , man , forget this nonsense ,
Burn all sea novels.
Do not listen to me, and your family
I will never acquainted with grief.
Do not wait until the last , hell ,
While you will call the sea ! & Quot;
( in the first version of the song was another verse :
My grandfather viking from spring to winter
Threatens the Christian world .
Singing their songs on the crest of a wave ,
Changing the paddle on the ax .
Someday he will not return home
But it will not happen soon!
Silenced , grandpa , your voice is intoxicating ,
Will call you when the sea! )
Источник
Когда позовет тебя море. Часть 1. «Паруса»
Волны лениво набегали на камни. Им было жарко и воздуху было жарко и вода чуть слышно шипела, соприкасаясь с шершавыми спинами валунов. Пахло водорослями и йодом, откуда-то с берега долетал запах сладких белых цветов.
Коктейль степлился, но Марине не хотелось идти за новым, она потягивала через трубочку ананасовый сок, жевала мятые листки мяты и наслаждалась. Солнце гладило кожу, согревая усталое тело до самого сердца, белесая пена осторожно трогала пальцы ног, мелкий белый песок так приятно сыпался из ладоней.
Птицы попрятались от жары, дельфины ушли к скальным гротам, лодка пряталась в бухте, лишь одинокий парус на горизонте покачивался, не приближаясь и не удаляясь прочь. Время остановилось, солнце зависло в зените, тени съежились и поджали хвосты.
…На море можно смотреть бесконечно. На иссиня-голубое безмятежное летнее, на грозно-синее осеннее, на свирепо-серые зимние бури и на бирюзовые брызги весны. На побежалость цветов подсыхающей гальки, на закатные танцы чаек, на нашествия призрачных медуз и светящегося планктона. Не бывает двух одинаковых волн, двух одинаковых дней, двух похожих порывов ветра. У всех морей один берег и лучшее, что можно придумать в жизни – сидеть на нем и читать нечеткие строчки прилива. И гадать – принесет ли бриз голоса колоколов Сан-Риоля или отзвуки скрипок оркестра с набережной Кассета…
Звонок. Назойливый и визгливый дверной звонок ввинтился в уши. Марина не ждала гостей, но догадывалась – рано или поздно они пожалуют. Как заглянули к многочисленной семье Горбаткиных, последние двадцать лет занимавших весь первый этаж старого «немецкого» дома, как навестили пьянчужек-братьев Степанычей со второго.
Дом скупали – по слухам «новому русскому», владельцу сети супермаркетов, приглянулось приземистое здание, построенное с некоторым изяществом – входная арка, пузатенькие балконы, грубоватая лепнина на потолках. Ее квартира оставалась последней. И сколько ни прячься за плеском волн, решать вопрос все же придется. Коротким глотком Марина прикончила коктейль, поднялась по ржавой металлической лесенке, поставила стакан на хромоногую тумбочку, накинула халат и медленно направилась к входной двери.
До четвертого класса она о море вообще не думала. Младшая дочка сантехника и продавщицы в булочной жила как все дети в маленьком скучном городе. Гоняла по пыльным дворам, рвала одуванчики, прыгала в классики и резиночки, нянчила пупсов, держалась подальше от грубых мальчишек и городского сумасшедшего Рублика, дралась со старшим братом и из мести проливала то суп то чай на его тетрадки.
Училась старательно, но не блистала, четверки, а порой и пятерки ей рисовали за хорошее поведение и прилизанные тетрадки. Красоты в худосочной девчонке с косичками цвета глины не заметил бы и любитель детей, особых талантов тоже не наблюдалось. Грубый отец едва замечал дочь, вечно занятая мать тонула в борщах и стирках, старший брат то и дело шпынял сестру.
Все изменилось с новой учительницей. Молодая русичка Инесса Генриховна, хорошенькая и слишком живая для такого тяжелого имени, первый год как работала в школе. К работе она относилась пылко и трепетно, опекала свой класс, ставила с ними спектакли, ходила в музей, играла на гитаре и хрупким голоском напевала про трубача. «Кругом война, а этот маленький, над ним смеялись все врачи».
Неказистая обтерханная Маринка обожала учительницу со всем пылом недолюбленного ребенка. И неожиданно для себя вызвала ответное чувство – что-то необычайное разглядела Инесса Генриховна в острых чертах девчоночьего лица, почуяла искру за тусклыми угольками глаз.
Учительница тормошила старательную Маринку, задавала каверзные вопросы и подсказывала ответы, обсуждала корявые детские сочинения, учила правилам в стихах и забавных приговорках – так лучше ложилось в память. «Цыган на цыпочках подкрался к цыпленку и цыкнул: цыц!». На день рожденья Маринка получила первый в жизни настоящий подарок.
Заграничные фломастеры, чудесно и резко пахнущие, и заколки с пластиковыми божьими коровками, такими яркими, что хотелось сунуть их в рот и сосать как конфеты. Благодарностью стало истовое, фанатичное прилежание – и не только по русскому с литературой. Полугодие Маринка закончила без единой тройки. На собрании ее ставили в пример одноклассникам, довольная мать краснела и бормотала: уж она у меня труженица.
С сентября Маринка копила деньги – экономила на завтраках, собирала молочные бутылки, подворовывала копейки по карманам у брата с отцом, умудрилась найти на улице мокрую рублевку. Адрес учительницы выпросила у технички. И тридцать первого числа, как стемнело, побежала через полгорода, с Базарной в Глухой переулок, где квартировала Инесса Генриховна.
Под мышкой ждал своего часа сверток со сказочными дарами – флаконом духов «Ландыш», красивой ручкой с золотым ободком и новогодней открыткой, пахнущей свежей бумагой и новенькими чудесами. Подарки Маринка выбирала долго и вдумчиво, думала о хорошей книге, но единственный книжный в городе не баловал ассортиментом.
Учительницы дома не оказалось, с полчаса пришлось топтаться на крыльце, поскуливая от холода и неопределенности. Наконец Инесса Генриховна вернулась, лицо ее было печально и тонкие плечи уныло никли. Преданный взгляд ученицы и сиротские ее подношения нарисовали улыбку на скорбных губах. Конечно же девочку пригласили в дом, напоили чаем с невиданными конфетами в хрустких фантиках, затормошили и дали выговориться.
Вдохновенная Маринка болтала, не замечая, слушают ее или нет. Наконец взглянула на часы на стене и заторопилась – мамка, наверное, уже ищет. Подумав с минуту, Инесса Генриховна ушла за занавеску и вскоре вернулась с книгой, завернутой в газету. «Прочитаешь утром Нового года, договорились? Думаю, тебе понравится».
Мать, конечно, изволновалась, погрозилась, шлепнула загулявшую дочь тряпкой. Но придираться не стала – пора было накрывать на стол, выставлять чудом добытые шпроты, холодец с золотыми кружками моркови, неизбежный оливье, кособокий пирог с капустой и особенные «орешки» с вареной сгущенкой. Батя приволок домашнего ядреного самогона, принял и захрапел, не дожидаясь курантов. К брату постучались приятели, пошептались и увели его гулять в центр.
Мать прошлась по соседям, угощая чем бог послал, и принимая дары, вернулась размякшая, добренькая. Уговаривала полакомиться душистым апельсином – старый Степан Степаныч дал, мол для дочки, вручила шерстяные носки и пупса, как маленькой. Потом хлопнула рюмочку и тоже всхрапнула.
Маринка долго сидела в комнате у накрытого стола. Пахло хвоей, едой и сивухой, игрушки на елке покачивались, глупомордые зайцы корчили рожи, от серебряных шариков рябило в глазах. Есть не хотелось. Книга, скрытая под помятой газетой манила, дразнила: открой меня! Шпагат не хотел рваться, пришлось полоснуть его ножом. Толстенький зачитанный томик в белесой обложке, запах старой бумаги и сырости.
…Море, обведенное по горизонту золотой нитью, еще спало; лишь под обрывом, в лужах береговых ям, вздымалась и опадала вода. Стальной у берега цвет спящего океана переходил в синий и черный. За золотой нитью небо, вспыхивая, сияло огромным веером света; белые облака тронулись слабым румянцем. Тонкие, божественные цвета светились в них. На черной дали легла уже трепетная снежная белизна; пена блестела…
Девочка почувствовала: вот то, что она искала всю жизнь. Она просидела до рассвета, обняв томик Грина, грезы теснились в очарованной голове, картины сменяли одна другую. Веселый ветер пел ей песню про дальние горы, вороны Ут Реста каркали, предвещая беду, танцевали негритята Веселии, пионеры из Артека строем маршировали на пляж и бежали в воду, побросав на песке немудряшие одежонки. Девочке виделись капитаны и каравеллы, страшная Марианская впадина, таверна в портовом городе, невоспитанные пираты, пьяный скрипач и волшебная скрипка. Чудо, сделанное своими руками, кораблик в ручье, парус на горизонте. И волны, волны, волны, омывающие все берега на свете.
Мать растолкала Марину и отправила в постель. Девочка проспала до вечера, вцепившись в книжку, как в любимого пупса, и никому потом не рассказывала, что ей снилось в ту новогоднюю ночь. А продрав глаза, побежала надоедать матери. Хочу на море и все тут! Огорченная мать развела руками: нет у нас таких денег, чтобы на курорт ездить и никогда не было. Уймись! Похмельный отец отвесил Марине подзатыльник и погрозил увесистым кулаком, брат шепнул гадость и посоветовал выкинуть из головы дурь. Где ты, кулема, а где море?
Дорогая Инесса Генриховна конечно же не могла купить билет ученице и достать ей путевку. Наблюдая за воспламененной девочкой, она не раз и не два пожалела, что избавилась от когда-то любимой книги, подаренной… а, неважно кем! Однако стоило попытаться – из любой ситуации есть хотя бы один выход. Вскоре первые ласточки разлетелись по стране – «Пионерская правда», «Ленинские искры», «Костер».
Под руководством (и с немалой помощью) Инессы Генриховны Марина кропала патриотические стихи, сочиняла истории из школьного быта с неизбежной моралью, влилась в коллектив стенгазеты, написала безупречное сочинение «Любовь к Родине» и еще одно, про юность Кирова. И через полтора года выбила-таки заслуженную награду – путевку в пионерлагерь «Морячок» под Феодосией.
Путешествие предстояло долгое – сперва в райцентр, затем с отрядом пионеров со всей области в Москву и лишь оттуда уже в Крым. Деньги на билет все равно требовались, мать униженно обошла всех соседей, помирилась с сестрой, навестила полоумную тетушку. Недостающее добавил Степаныч – в хмельном угаре он порой проявлял щедрость.
Перед поездкой Марину постригли, срезали чахлые косички, заменили их аккуратным каре. Удалось достать и белые гольфы и белые блузки и сияющий красный галстук, и сменную юбочку с жесткими складками и лаковые сандалии, блестящие словно зеркало. Глядясь в зеркало Марина не узнавала аккуратную, почти симпатичную девочку с серьезными зелеными глазами – неужели это я? Неужели море наконец-то дождалось? Можно будет привезти ракушку и прикладывать ее к уху? Нет, две ракушки, Инессочке тоже!
Источник