Мэтью арнольд доверья океан

Берег Дувра. Мэтью Арнольд, 1822-1888

На море шторма нет.
Высок прилив, луна меж побережий
Царит. На берегу французском свет.
Вот и погас. Утёсы Англии стоят
В притихшей бухте — высоки, черны.
Взгляни в окно: там ночь и ветер свежий !
У длинной ленты вспененной волны,
Где море с лунной, бежевой землёй
Смыкается, всё скрежетом полно.
Ты слышишь, волны гальку и берут,
И рассыпают вновь — за слоем слой.
Начнут, потянут и отпустят вдруг
С протяжным стоном, оставляя тут
Печали вечный звук.

Софокл давным-давно,
Прилив послушав на эгейском взморье,
Решил, что с ним сравнится лишь одно
Текучее людское горе; вот и мы
О том же думать начинаем вскоре
У северного моря, среди тьмы.

Да, Веры Море
Когда-то было полно, сплетено
Чудесным поясом у берега земли.
Но слышно мне сейчас,
Как отступает и ревёт оно
В тягучем споре
С полночным ветром, как за часом час
Лишь галька мира шелестит вдали.

Любимая, так будем же верны
Друг другу! В этот мир, что мнится нам
Прекрасной сказкой, преданной мечтам,
Созданьем обновленья и весны,
Не входят ни любовь, ни свет, ничьи

Надежды, ни покой, ни боли облегченье.
Мы здесь как на темнеющей арене,
Где всё смешалось: жертвы, палачи,
Где армии невежд гремят в ночи.

(перевод с английского)

The sea is calm to-night.
The tide is full, the moon lies fair
Upon the straits; — on the French coast the light
Gleams and is gone; the cliffs of England stand,
Glimmering and vast, out in the tranquil bay.
Come to the window, sweet is the night air!
Only, from the long line of spray
Where the sea meets the moon-blanch’d land,
Listen! you hear the grating roar
Of pebbles which the waves draw back, and fling,
At their return, up the high strand,
Begin, and cease, and then again begin,
With tremulous cadence slow, and bring
The eternal note of sadness in.

Sophocles long ago
Heard it on the Aegean, and it brought
Into his mind the turbid ebb and flow
Of human misery; we
Find also in the sound a thought,
Hearing it by this distant northern sea.

The Sea of Faith
Was once, too, at the full, and round earth’s shore
Lay like the folds of a bright girdle furl’d.
But now I only hear
Its melancholy, long, withdrawing roar,
Retreating, to the breath
Of the night-wind, down the vast edges drear
And naked shingles of the world.

Ah, love, let us be true
To one another! for the world, which seems
To lie before us like a land of dreams,
So various, so beautiful, so new,
Hath really neither joy, nor love, nor light,

Nor certitude, nor peace, nor help for pain;
And we are here as on a darkling plain
Swept with confused alarms of struggle and flight,
Where ignorant armies clash by night.

Источник

Мэтью Арнольд

Когда-то полон был и, брег земли обвив,

Как пояс, радужный, в спокойствии лежал

Но нынче слышу я

Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив

Гонимый сквозь туман

Порывом бурь, разбитый о края

Житейских голых скал.

Дозволь нам, о любовь,

Друг другу верным быть.

Ведь этот мир, что рос

Пред нами, как страна исполнившихся грез,

Так многолик, прекрасен он и нов,

Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,

Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья,

И в нем мы бродим, как по полю брани,

Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,

Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей.

Другие цитаты по теме

Юность была из чёрно-белых полос,

Я, вот только белых не вспомнил.

Человек может быть одинок, несмотря на любовь многих, если никто не считает его самым любимым.

Кити посмотрела на его лицо, которое было на таком близком от неё расстоянии, и долго потом, через несколько лет, этот взгляд, полный любви, которым она тогда взглянула на него и на который он не ответил ей, мучительным стыдом резал её сердце.

После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов». Что делать в этом бедламе, как не. скрестив руки — смотреть и ждать.

Источник

Текст песни Монтэг — Доверья океан

Оригинальный текст и слова песни Доверья океан:

Мэтью Арнольд — английский поэт XIX века
Доверья океан
Когда-то полон был и, брег земли обвив,
Как пояс. радужный, в спокойствии лежал
Но нынче слышу я
Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив
Гонимый сквозь туман
Порывом бурь, разбитый о края
Житейских голых скал.

Дозволь нам, о любовь,
Друг другу верным быть. Ведь этот мир, что рос
Пред нами, как страна исполнившихся грез,-
Так многолик, прекрасен он и нов,-
Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,
Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья,
И в нем мы бродим, как по полю брани,
Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,
Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей
(«451 градус по Фаренгейту» Брэдбери)
Перевод И. Оныщук.

Перевод на русский или английский язык текста песни — Доверья океан исполнителя Монтэг:

Matthew Arnold — English poet of the XIX century
Dover Ocean
Once there was full and Breg throwing his land,
How times. Rainbow, in the tranquility of lying
But now I hear
Only a long moan so sad murmuring tide
Driven through the fog
Rush storms battered the edges
Worldly bare rocks.

Permit us to love,
Be faithful to each other. After all, this world that grew
Before us, as a country of fulfilled dreams —
So many faces, it is beautiful and new —
Do not know, in fact, no light, no passions,
No peace, no heat, no feelings, no compassion,
And there we wander as on the field of battle,
The stored traces of confusion, escape, death,
Where hordes of blind men came together in their fight
(«Fahrenheit 451,» Bradbury)
Translation I. Onyschuk.

Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Доверья океан, просим сообщить об этом в комментариях.

Источник

Воплощение викторианской Англии

Мэтью Арнольд родился 24 декабря 1822 года в Лейлхене в семье профессора университета. Он был английским поэтом и культурологом, став одним из наиболее авторитетных литературоведов и эссеистов викторианского периода. Его поэзия высоко ценилась современниками.

Мэтью Арнольд — английский литературовед, поэт, эссеист

24 12 1822 — 15 04 1888

Берег Дувра

На море шторма нет.

Высок прилив, луна меж побережий

Царит. На берегу французском свет.

Вот и погас… Утесы Англии стоят

В притихшей бухте — высоки, черны.

Взгляни в окно: там ночь и ветер свежий!

У длинной ленты вспененной волны,

Где море с олуненною землей

Смыкается, все скрежетом полно.

Ты слышишь, волны гальку и берут,

И рассыпают вновь — за слоем слой.

Начнут, потянут и отпустят вдруг

С протяжным стоном, оставляя тут

Печали вечный звук.

Прилив послушав на эгейском взморье,

Решил, что с ним сравнится лишь одно

Текучее людское горе; вот и мы

О том же думать начинаем вскоре

У северного моря, среди тьмы.

Когда-то было полно, сплетено

Чудесным поясом у берега земли.

Но слышно мне сейчас,

Как отступает и ревет оно

В тягучем споре

С полночным ветром, как за часом час

Лишь галька мира шелестит вдали.

Любимая, так будем же верны

Друг другу! В этот мир, что мнится нам

Прекрасной сказкой, преданной мечтам,

Созданьем обновленья и весны,

Не входят ни любовь, ни свет, ничьи

Надежды, ни покой, ни боли облегченье.

Мы здесь как на темнеющей арене,

Где все смешалось: жертвы, палачи,

Где армии невежд гремят в ночи.

Доверья океан

Когда-то полон был и, брег земли обвив,

Как пояс, радужный, в спокойствии лежал

Но нынче слышу я

Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив

Гонимый сквозь туман

Порывом бурь, разбитый о края

Житейских голых скал.

Дозволь нам, о любовь,

Друг другу верным быть.

Ведь этот мир, что рос

Пред нами, как страна исполнившихся грез,

Так многолик, прекрасен он и нов,

Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,

Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья,

И в нем мы бродим, как по полю брани,

Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,

Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей.

перевод И. Оныщук

«Ты хочешь, чтоб твои песни не умерли? Пой о сердце человека» (Мэтью Арнольд)

Как литературовед Мэтью особенно интересовался творчеством Байрона и Льва Толстого, с которым он состоял в переписке. Об обоих он написал эссе.

«… за чаем говорили про Мэтью Арнольда по поводу того, что у него есть мысли, сходные с мыслями Льва Николаевича. «Свободомыслие одного века есть обычное воззрение последующего», — мысль, не показавшаяся мне новой, но она очень нравится Льву Николаевичу… (из воспоминаний Н.М. Ивакина о Ясной поляне)

Источник

Мэтью Арнольд

С идеями носиться опасно, лучше держаться от них на почтительном расстоянии.

Человек — это странник с рожденья.

Он родится на судне,

Под которым волнуется время;

Раскрывает он солнцу объятья,

Озирает он Времени реку.

Человек размышлять начинает.

В снежно-белом ущелье,

Что под клекот орлиный

И всегда человеческий разум —

Это мир отмелькавших брегов.

Неравенство естественным образом приводит к материализации высшего класса, опошлению среднего и озверению низшего.

На умение вести себя мы тратим три четверти нашей жизни.

Самый большой банкрот в этом мире — тот, кто утратил энтузиазм.

Но, что было до нас, мы не знаем

И не знаем того, что грядет.

Может быть, полноводное Время,

Растекаясь за грани пространства,

Удаляя мерцанье и блики

Заодно с городами все дальше,

Возвратит если не первозданность

Снежно-белых утесов ущелья,

То хотя бы бессуетность, гордость.

Дозволь нам, о любовь,

Друг другу верным быть.

Ведь этот мир, что рос

Пред нами, как страна исполнившихся грез,

Так многолик, прекрасен он и нов,

Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,

Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья,

И в нем мы бродим, как по полю брани,

Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,

Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей.

Что может быть хуже для прирождённого поэта, чем родиться в век разума!

Когда-то полон был и, брег земли обвив,

Как пояс, радужный, в спокойствии лежал

Но нынче слышу я

Лишь долгий грустный стон да ропщущий отлив

Гонимый сквозь туман

Порывом бурь, разбитый о края

Житейских голых скал.

Дозволь нам, о любовь,

Друг другу верным быть.

Ведь этот мир, что рос

Пред нами, как страна исполнившихся грез,

Так многолик, прекрасен он и нов,

Не знает, в сущности, ни света, ни страстей,

Ни мира, ни тепла, ни чувств, ни состраданья,

И в нем мы бродим, как по полю брани,

Хранящему следы смятенья, бегств, смертей,

Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей.

Источник