КАК БРОДЯГА В ОМУЛЕВОЙ БОЧКЕ БАЙКАЛ ПЕРЕПЛЫВАЛ
Текст близкого по смыслу произведения назывался «Дума беглеца на Байкале» и был написан краеведом, педагогом, литератором, жителем Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ) Дмитрием Ивановичем Давыдовым в середине XIX века. Буквально за десятилетие появились и стали хорошо известны его многочисленные музыкальные интерпретации, и полагают, что первыми создали музыкальное сопровождение неизвестные заключенные Нерчинских рудников.
Песня состоит из, казалось бы, всем понятных слов, но задумывались ли мы над их смысловым содержанием? Попробуем «вскрыть» исторический информационный слой и посмотреть, что из этого получилось.
Славное море – священный Байкал,
Славный корабль – омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.
В первую очередь, обратим внимание на определение – «славное море». Человек, певший эти слова, прекрасно знал традиции местного населения, которые не позволяли себе уничижительно называть Байкал озером.
Буряты и монголы еще в начале XVII века величали его «байгал» «далай», где «байгал» – существующий, природный, естественный, а «далай» – море. Интересно, что в монгольских вариантах «далай» переводится и как вселенский, всевышний, верховный! И у тунгусов Байкал – это «ламу», т.е. море. В древности народы Китая называли Байкал «Бэй-Хай», что переводится как «северное море».
При чем здесь бочка?
Особенно интересна деталь про омулевую бочку. Это не просто рифма. Если обратиться к первоначальному содержанию стихотворения Д. И. Давыдова, то ясно, что бочка, в самом деле, использовалась как плавсредство. Такие исторические примеры тогда были известны.
Ко всему, на Байкале есть и интереснейшая легенда про омулевую бочку, когда два могучих ветра-богатыря, Култук и Баргузин, в качестве забавы перекидывали свою игрушку – бочку омулевую. Куда она поплывет, туда за ней омули косяками и тянутся, как будто в бочку просятся. И, встречаясь, богатыри ну ее кидать, чтобы посмотреть, у кого за бочкой больше рыбы пойдет. Но когда каждый из них решил к могучей Сарме – хозяйке Малого моря – посвататься, поставила она условие: кто бочку ей принесет, за того и замуж согласится выйти. По силе богатыри равны были, и такая борьба между ними началась, что спрятал могучий Байкал бочку подальше, чтобы друзья совсем не рассорились.
Почему каторжник?
Обращение к названию «баргузин» может свидетельствовать о том, где примерно «вышел к Байкалу беглый каторжник». Сам ветер-баргузин характерен для срединной, центральной части Священного моря, и дует, в основном, из Баргузинской долины в сторону Ольхона.
Долго я звонкие цепи носил,
Долго бродил я в горах Акатуя.
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала.
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Акатуй, Нерчинск, Шилка – это географические названия в Забайкальской области Российской империи, которые, в буквальном смысле, пугали россиян в XVIII–XX веках. Связано это было и с уникальной отдаленностью этих земель от центральной части страны, но, в первую очередь, с рабским, тяжелейшим трудом на рудниках, ради обеспечения рабочей силой которых эти поселения и создавались. При каждом заводе или прииске существовали специальные тюремные казематы. Вот они и создали «знаменитую» Нерчинскую каторгу, которая перестала действовать только в 1917 году.
Собственно каторжные работы как вид уголовного наказания стали использоваться в России со времен Петра I, и назначались за тягчайшие преступления – например, против веры, государства, порядка управления, жизни, здоровья, чести… Соответственно, даже после появления на каторге «политических» состав каторжан мог только напугать обывателя. Поэтому многим и приходилось носить «звонкие цепи» – кандалы (железные или стальные браслеты, соединенные цепью, надеваемые на руки, иногда и ноги, заключенных для ограничения движений, а также в качестве наказания).
Легким путь беглецов с каторги не назовешь. И опасаться приходилось не только тягот маршрута и диких зверей, но и человека. Причем не столько наделенных определенными функциями горной стражи –– караулов, выставленных на некоторых горных перевалах для поимки сбежавших из тюрем и каторги заключенных, – сколько «охотников за головами». Поэтому некие сомнения вызывают следующие строки:
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко.
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Подобное положение, скорее, могло быть в центральной России. Сибирская же деревня от массового появления бродяг страдала! Термин «варнак» – это сибирский жаргон, и слово ласковым не назовешь. Так в Сибири называли каторжан. И отношения между беглыми и сибирским населением можно назвать скорее войной, нежели дружеской помощью. Поджоги, грабежи и убийства, регулярно совершаемые варнаками, доводили сибиряков до такой точки кипения, что устраивались жесточайшие самосуды,
Еще Николай I издал указ о вознаграждении 5 рублями за поимку беглых преступников. И сибиряки «узаконили» для себя такую особую форму борьбы с беглыми, как «охота за горбунами». По сути, это страшная расправа над бродягами, которых попросту отстреливали, как зверей, не выясняя, виноваты они или нет.
Поэтому стоит только надеяться, что «молодец» все-таки доплывет.
Источник
Славное море — священный Байкал (Песня)
Песня исполняется
для Танечки Тархановой!
Подпевайте, друзья мои!
Славное море — священный Байкал!
Славный корабль — омулевая бочка!
Эй, баргузин, пошевеливай вал, —
Молодцу плыть недалечко.
Долго я тяжкие цепи носил,
Долго бродил я в горах Акатуя.
Старый товарищ бежать подсобил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов, озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море — священный Байкал!
Славный мой парус — кафтан дыроватый!
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.
Рейтинг работы: 100
Количество отзывов: 15
Количество сообщений: 14
Количество просмотров: 1355
© 27.01.2011г. Роза Госман
Свидетельство о публикации: izba-2011-280846
Лидия Феоктистова 24.02.2016 16:48:56
Отзыв: положительный
Дорогая, Розонька, не могу прийти в себя от твоего восхитительного исполнения!
Такая мощь и красота твоего голоса, как и сам Байкал. Я помню, как пел мой дядя, у него тоже был могучий прекрасный голос, очень похожий на голос Б. Штоколова, как он много знал старинных песен. По праздникам его приходила послушать вся деревня, как жаль, что я не записала хотя бы названия этих песен, но помню, что кроме
Священного Байкала он ещё пел песню «По диким местам Забайкалья», «Я помню тот Ванинский порт и вид пароходов угрюмый, как шли мы по трапу на борт в холодные мрачные трюмы,» названия не помню.
ГОЛОС ТВОЙ ПРОСТО ЗАВОРАЖИВАЕТ СИЛОЙ, КРАСОТОЙ И ДУШЕВНОСТЬЮ. КАК ПРЕКРАСНО УСЛЫШАТЬ ВНОВЬ СВОИ ЛЮБИМЫЕ СТАРИННЫЕ ПЕСНИ! Почему бы на телевидении не сделать передачу о русских народных песнях, есть же передача о романсах, только я думаю, что сейчас, кроме тебя, так никто не сумеет спеть такие песни, Бабкина могла бы спеть, но не так, как бушует Байкал. Ведь мы теряем свою культуру. Гонят одну попсу.
А я, Розочка собиралась к тебе зайти, да приехала на 3 дня дочка со своей семьёй, тоже радость мне подарили.
С утра сегодня ездила в поликлинику.
СПАСИБО ТЕБЕ ДОРОГАЯ РОЗОЧКА, ЗА ПОДАРЕННУЮ РАДОСТЬ.
СЛАВНОЙ, ПРЕКРАСНОЙ, ДОБРОЙ РОЗОЧКЕ ЖЕЛАЮ ОГРОМНОГО СЧАСТЬЯ, ЗДОРОВЬЯ И МНОГО РАДОСТЕЙ В ЖИЗНИ.
КРЕПКО ТЕБЯ ОБНИМАЮ С ВОСТОРГОМ И ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬЮ. Лида
Источник
Могучее море священный байкал
СЛАВНОЕ МОРЕ, СВЯЩЕННЫЙ БАЙКАЛ.
Славное море, священный Байкал,
Славный корабль, омулевая бочка,
Эй, баргузин, пошевеливай вал, —
Молодцу плыть недалечко.
Долго я тяжкие цепи влачил,
Долго бродил я в горах Акатуя,
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь —
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Близ городов озирался я зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море, священный Байкал,
Славный мой парус — кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал, —
Слышатся грома раскаты.
Две последние строки повторяются
Русские песни. Сост. проф. Ив. Н. Розанов. М., Гослитиздат, 1952
В основе песни — стихотворение сибирского учителя, краеведа и литератора Дмитрия Давыдова (1811-1888) «Дума беглеца на Байкале», опубликованное им в 1858 году в Петербургской еженедельной газете «Золотое руно». В 1863 текст песни «Славное море — священный Байкал» появляется в «Современнике» в статье «Арестанты в Сибири» как образец арестантского творчества — то есть, уже к 1863 году песня стала народной.
Есть версия, что первоисточником мелодии является припев польской повстанческой песни «За Неман», хотя они не особо похожи. Некоторые сборники указывают автором музыки Ю. Арнольда — возможно, он обработчик мелодии, или в данном случае имеется в виду какой-то другой мотив. На практике исполняется 5 куплетов (в авторской версии — 11). В 1941 песня обработана Г. Свиридовым для голоса со смешанным оркестром.
Славный корабль, омулевая бочка. В данном случае это не метафора, а реальная ситуация: герой пытается переплыть Байкал, используя вместо лодки большую бочку от омуля, иронизирует над собой и поет эту песню.
Хлебом кормили крестьянки меня. Местное население снабжало беглецов в пути следования — таков был обычай, причем не только в Сибири, а и далее, в Приуралье. Короленко в воспоминаниях пишет, что в Пермском крае, где он отбывал ссылку, в XIX веке было принято на ночь выставлять у дома молоко или хлеб «для беглых из Сибири». Шансы встретить там беглого были небольшие, но обычай соблюдался.
Такун Ф. И. Славянский базар. – М.: «Современная музыка», 2005
То же самое, одноголосие:
Чарочка моя серебряная. Народные песни за праздничным столом. Песенник. Редактор В. М. Григоренко. М., Кифара, 2006.
ВАРИАНТЫ (3)
Славное море — священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.
Долго я звонкие цепи носил,
Долго бродил я в горах Акатуя.
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала.
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море — священный Байкал,
Славный мой парус — кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся бури раскаты.
Славное море — священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.
Из репертуара Надежды Плевицкой (1884-1941). Запись на пластинку — фирма «Граммофон», Петербург, 1917 г., 223233.
Очи черные: Старинный русский романс. – М.: Изд-во Эксмо, 2004, подпись: запись Д. Давыдова
2. Славное море — священный Байкал
Славное море — священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал, —
Плыть молодцу недалечко.
Долго я звонкие цепи влачил,
Душно мне было в норах Акатуя,
Старый товарищ бежать пособил —
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь:
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море — священный Байкал,
Славный мой парус — кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал —
Слышатся бури раскаты.
Шедевры русского романса / Ред.-сост. Н. В. Абельмас. — М.: ООО «Издательство АСТ»; Донецк: «Сталкер», 2004. – (Песни для души).
3. 
Славное море — священный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.
Долго я звонкие цепи носил,
Душно мне было в горах Акатуя.
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Славное море — священный Байкал,
Славный мой парус — халат дыроватый,
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся бури раскаты.
Русская народная песня. Сост. Бугославский С., Шишов И. М., 1936, с. 37. Приводится по: Соболева Г. Г. Россия в песне. Музыкальные страницы. 2-е изд., М., Музыка, 1980.
В этом варианте другой ритмический рисунок мелодии.
АВТОРСКАЯ ВЕРСИЯ
Дума беглеца на Байкале
Славное море — привольный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка…
Эй, баргузин, пошевеливай вал…
Плыть молодцу недалечко.
Долго я звонкие цепи носил;
Худо мне было в норах Акатуя,
Старый товарищ бежать пособил,
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь;
Горная стража меня не видала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка — миновала.
Шел я и в ночь, и средь белого дня;
Близ городов я поглядывал зорко;
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Весело я на сосновом бревне
Вплавь чрез глубокие реки пускался;
Мелкие речки встречалися мне –
Вброд через них пробирался.
У моря струсил немного беглец;
Берег обширен, а нет ни корыта;
Шел я коргой и пришел наконец
К бочке, дресвою замытой.
Нечего думать — бог счастья послал:
В этой посудине бык не утонет;
Труса достанет и на судне вал –
Смелого в бочке не тронет.
Тесно в ней было бы жить омулям;
Рыбки, утешьтесь моими словами:
Раз побывать в Акатуе бы вам –
В бочку полезли бы сами!
Четверо суток верчусь на волне;
Парусом служит армяк дыроватый,
Добрая лодка попалася мне,
Лишь на ходу мешковата.
Близко виднеются горы и лес,
Буду спокойно скрываться под тенью,
Можно и тут погулять бы, да бес
Тянет к родному селенью.
Славное море — привольный Байкал,
Славный корабль — омулевая бочка…
Эй, баргузин, пошевеливай вал…
Плыть молодцу недалечко!
Русские песни и романсы / Вступ. статья и сост. В. Гусева. — М.: Худож. лит., 1989. — (Классики и современники. Поэтич. б-ка).
Баргузин — байкальский ветер; норы Акатуя — рудники Акатуйской тюрьмы в Забайкалье; корга — каменистый отлогий берег (в Сибири и на Байкале); дресва — песок, гравий.
Источник