Море любит тебя
МОРЕ ЛЮБИТ ТЕБЯ
День, когда мне исполнилось пять лет, я запомнил на всю жизнь.
Я впервые увидел море, и оно сразу же сбило меня с ног.
Помню, как смешно я барахтался в пенной волне, пока на помощь не пришли сильные руки деда.
— С морем надо быть осторожней, — смеясь, сказал он.
Пока одежда сохла, старик сидел на берегу, а я бегал по пляжу — собирал маленькие белые ракушки, и круглые разноцветные камушки. Теплый ветер трепал мои волосы, и я беззаботно смеялся.
А когда мы засобирались домой, я увидел возле берега странное создание.
Это была медуза, но тогда она напомнила мне бабушкин холодец, и протянув руку, я дотронулся до неё. Дед не успел ничего сказать, как раздался оглушительный крик.
— И чего ты ревёшь? – удивился он. — Ведь море сделало тебе подарок.
Что-что, а подарки я любил. Перестав плакать, я заинтересовано посмотрел на старика.
Он долго молчал. А я ждал, нетерпеливо перебирая его седую бороду.
— Видишь ли, Дато! Маленький шрам, который теперь останется у тебя на ладони, всегда будет напоминать об этом чудесном дне — сказал он тогда, промывая мою руку в солёной воде.
Я ничего не понял из того что он сказал, и даже был сердит, что он не пожалел меня, как сделала бы это мать или бабушка.
Но, дед оказался прав. Этот день отпечатался в памяти так ярко, что даже спустя годы, я помню, будто всё произошло вчера. И всякий раз, когда взгляд падает на белёсый шрам на ладони, я вспоминаю тот солнечный день, море и ту силу, с которой столкнулся впервые.
Это единственное воспоминание, сохранившееся в памяти в столь раннем возрасте. Море действительно сделало мне бесценный подарок.
Помню, мне шесть. Мы с дедом идём по кромке прибоя. Старик крепко держит мою ладонь в своей, а я сжимаю в руке рыбку из голубого стекла.
Несколько месяцев назад отец привёз её из Венеции, и с тех пор я везде таскаю её с собой. Мама говорит, что рыбка сделана из Муранского стекла. Но я уверен – она ошибается. Моя рыбка сделана из особого волшебного стекла. Ведь она невозможно синего цвета, и внутри неё застыли крошечные пузырьки воздуха. Когда свет падает на рыбку, кажется, что в глубине её взрываются разноцветные искорки. В такие моменты я верю, что она может исполнить все мои желания и, прижав к губам, я шепчу ей их.
И вот, мы неспешно идём по пляжу. Вокруг нас только море, небо и чайки.
Мне кажется, что внутри меня также свободно и ветрено, как снаружи, и я такой же безбрежный как море.
И когда неожиданная волна окатила нас с ног до головы, моя рыбка выскользнула на свободу. Море тут же слизало её, выкинув взамен горсть белых раковин.
Я безудержно заплакал.
Дед усадил меня к себе на колено.
— Да, это была хорошая рыбка, — задумчиво сказал он.
От этих слов я заревел ещё больше.
— Но взамен, море дало тебе кое-что получше. Море подарило тебе безграничность. Ты прикоснулся к ней сердцем, и теперь она всегда будет у тебя внутри.
Я перестал всхлипывать и посмотрел на старика. А он глядел на меня, голубыми, как море глазами, и улыбался. Отчего-то я поверил ему тогда.
— А что такое без-гра-нич-ность? – спросил я деда.
Это слово мне понравилось. Оно перекатывалось во рту, словно камушки по морскому дну.
— Видишь ли, мальчик мой, границы придуманы человеком, — задумчиво ответил старик. — Но на самом деле их нет. Вот посмотри на небо — видишь край. А его нет. Посмотри на горизонт — видишь линию, а её нет. Ограничивают нас, лишь собственные мысли. Но тебе ещё рано думать об этом, — сказал он, и крепко обнял меня.
С тех пор, когда я смотрю на небо, или на горизонт, в голове моей всегда всплывает это слово. Я перекатываю его языком по нёбу, как в детстве, и всегда вспоминаю своего старого деда.
С тех пор, как я потерял рыбку, прошло несколько месяцев.
Я был горд, оттого, что море сделало мне подарок, и не раз переспрашивал деда, хранится ли он ещё внутри меня. Старик делал серьезное лицо и внимательно смотрел в глаза.
— Да, мой милый мальчик, он всё ещё там — всякий раз отвечал он.
Но порой мне всё же становилось жалко мою рыбку.
Однажды вечером, когда мы с дедом возились возле лодки, я увидел, как что-то блеснуло среди волн.
— Может быть это моя рыбка, — подумал я тогда, и сердце учащенно забилось.
Я долго ещё вглядывался в синеву моря, пытаясь снова увидеть голубой проблеск.
— Дато;, отчего ты загрустил? – спросил дед.
Выслушав меня, он крепко задумался.
— Но ведь на самом деле ты не потерял эту рыбку, — сказал он спустя время.
— А где же она? – удивился я.
В моей душе затеплился огонёк надежды, что старику удалось отыскать её.
— Она во-о-о-н там, — протянул он руку в сторону горизонта.
Я посмотрел туда, где закатное солнце отражалось в бирюзовой глади моря.
— Помнишь, какая она была синяя? – спросил меня старик.
Я кивнул.
— Помнишь, как солнце отражалось в пузырьках внутри неё, и они взрывались разноцветными искорками.
Я опять кивнул, не понимая, куда он клонит.
— Тоже самое ты можешь видеть и сейчас, наблюдая за закатом. Посмотри, как отражается солнце от гладких боков моря, как оно проникает в толщу воду, и отражается там тысячью бликов.
Я посмотрел вперёд, и увидел перед собой свою волшебную рыбку. Только теперь она плескалась у горизонта, но уже в тысячу раз больше. Целое море стало моей рыбкой.
-Так вот, зачем море проглотило мою рыбку, — закричал я. – Чтоб все могли любоваться ей и загадывать желания.
Дед рассмеялся и обнял меня. А я тогда подумал тогда, что он всё же у меня немного волшебник.
После этого случая, море виделось мне живым существом – мудрым и сильным.
И однажды я услышал, как оно говорит со мной.
Мне было десять лет, когда мы с другом, случайно наткнулись на небольшую бухточку, спрятанную в складке между двух скал. Обвалившиеся валуны, образовали подобие лестницы, по этим каменным ступеням мы и спустились вниз.
До нас там ещё никто не бывал, разве что лисицы. Они приходили сюда из рощи.
Там, мы чувствовали себя первооткрывателями, и валяясь на жарких скалах, наслаждались свободой и осознанием того, что никто не сможет нас здесь отыскать. Мы прозвали эту бухту Лисьей.
Однажды, когда мы задержались в бухте дотемна, произошёл удивительный случай.
В ту ночь на небе высыпало неимоверное количество звёзд.
Мы сидели на узкой полоске песка и любовались ими. Волны тихо шелестели возле ног. На их гребнях мерцали голубоватые огоньки. Мы знали, что это ночесветки, но каждый из нас в душе верил, что вокруг происходит нечто таинственное.
Темнота была такой густой, что я не различал друга сидящего рядом. Но вот вышла луна, и на камнях мы увидели лисенка. Он устремил взор на восток, где яркой точкой горела звезда. Так мы и сидели втроём, любовались звёздным небом.
— Чувствуй каждое мгновение, — услышал я.
По телу побежали мурашки.
— Ты слышал, — толкнул я друга.
Тот покачал головой.
Я опять прислушался.
А волны тихо перекатывались возле ног:
— Чувствуй, — опять послышалось в их шорохе.
До сих пор, я уверен, что так море говорило со мной.
Тем же летом случилось ещё одно удивительное событие.
Однажды, ближе к вечеру, дед спохватился, что у него не осталось мидий для завтрашней рыбалки. Я с радостью согласился их насобирать.
В Лисьей бухте их было непереводно. Гроздьями свисали они с подводной части скал. Но, когда я пришел на берег, то первым делом увидел одноместную резиновую лодку, покачивающуюся на волнах. Как она там оказалась, я не имел ни малейшего понятия. Мидии, сразу же стали мне не интересны, и отбросив маску и ласты в сторону, я запрыгнул в лодку.
Время было предвечернее, и солнце ласково пригревало, Я лежал в лодке вытянувшись во весь рост и, наблюдал за птицами. Они кружили над скалами, рассекая широкими крыльями воздух.
Незаметно я уснул. А когда проснулся, сгущались сумерки. Они быстро разливались в воздухе, будто гигантский осьминог выпустил струю чернил.
Я представил осьминога в небе, и рассмеялся. Но, когда понял, что течение вынесло меня из бухты и тащит прямиком в открытое море, стало не до шуток. Страх, холодком пробежал по спине. Я уцепился побелевшими пальцами за край лодки, и боялся пошевелиться. Море теперь казалось враждебным.
«Страх — твой главный враг» — прозвучали в голове слова деда. «Никогда не поддавайся на его уловки», — не раз говорил он.
Я выдохнул и, разжав руку, опустил вниз. Вода обхватила ладонь со всех сторон. Словно само море взяло меня за руку.
— Не бойся, всё будет хорошо, — словно говорило оно.
В тот момент я почувствовал себя крошечной песчинкой, среди необъятных глубин моря, и одновременно его частью.
Я успокоился и огляделся. В просветах облаков появились первые звезды, и вокруг меня кипела жизнь. То и дело слышались всплески рыб. Проплывая в толще воды, они оставляли за собой тонкий искрящийся след. С интересом я разглядывал, как вспыхивают в глубине зелёные и голубые огоньки. Море словно показывало дивную сказку, и ненадолго я даже позабыл, где нахожусь.
К реальности меня вернул едва слышный крик чайки.
— Но ведь чайки ночью не летают, — подумал я, и поднял голову.
Вдалеке мелькнул огонёк. В его тусклом свете я различил знакомый силуэт деда.
— Де-е-е-д! – отозвался я.
Крик слился с шумом ветра, и я испугался, что ему не удастся меня отыскать, но всё обошлось.
Когда я оказался в его лодке, на меня навалилась страшная усталость.
Я уткнулся в плечо деда и заплакал, а он крепко прижал меня к груди. Помню, что я тогда я слышал, как стучит его сердце.
С той поры прошло много времени, но до сих пор, я помню, как море держало меня за руку. Это удивительное чувство.
Обычно дни тянутся медленно, словно мёд, который мама переливает в вазочку. А летом они бегут друг за другом, словно волны — не успеваешь их считать.
Мне почти двенадцать. Я вихрастый мальчуган с рыжими конопушками на носу. Мама иногда их пересчитывает, и каждый раз удивляется, когда их оказывается меньше чем в прошлый раз.
— Дато, — смеётся она. – Куда убегают твои веснушки?
В день, когда мне исполнилось двенадцать, дед взял меня с собой на рыбалку.
Тогда мы наловили целый пакет барабулек. Перед уходом, мы долго стояли на берегу, смотрели, как быстро уходит день. Когда от него осталась лишь полоска на горизонте, волной к моим ногам выбросило причудливую корягу.
Я хотел закинуть её обратно, но дед придержал мою руку.
— Смотри, море опять сделало тебе подарок, – задумчиво сказал он.
Я повертел корягу в руках.
— Что это за подарок? – протянул я.
— Разве ты не видишь? – воскликнул дед. – Это же олень! Вот ветвистые рога, вот сильные копыта.
Присмотревшись, я увидел, что коряга действительно очертаниями напоминает оленя.
В тот момент я понял, что очевидное – не всегда явно.
— Море любит тебя, – похлопал меня старик по плечу.
С того момента, я старался каждый день рождения проводить у моря.
Но оно не всегда было щедрым.
— Значит, ещё не время, — улыбался дед, и каждый раз настойчиво вёл меня на берег.
В день, когда мне исполнилось пятнадцать, он сказал, что сегодня море точно меня удивит. Я бы поверил ему, если бы старик не говорил так в прошлом году, и в позапрошлом.
Но я не хотел его обижать, и нехотя поплёлся за ним.
А когда к моим ногам выбросило жемчужину, меня захлестнула радость.
Я бегал по берегу и кричал:
— Море любит меня!
— Это хороший знак! – почесал голову дед. — Если к песчинке приложить должное усилие, она станет жемчужиной. Ты пока песчинка, — рассмеялся он, и положил в карман перламутровую горошину.
В шестнадцать, я увидел выброшенного на берег детёныша афалина с двумя белыми пятнышками на груди. Он едва шевелился.
Невдалеке, я заметил несколько серых спин, тревожно круживших рядом.
Я отнёс малыша к воде. Ко мне тут же подплыли два крупных дельфина. Они поддевали его длинными носами, но тот постоянно заваливался на бок.
Я держал его на руках, покачивая словно ребенка, Спустя время он повёл хвостом и стал реагировать на прикосновения родителей.
Вскоре я отпустил руки, и он поплыл самостоятельно. Родители нежно приветствовали его. Я стоял, и смотрел на них. Чувство благодарности и любви к миру рождалось в моей душе. Мы не чужие друг-другу! Понял я так ясно и отчётливо, что у меня по телу пробежали мурашки. Все мы часть чего-то единого, и необъятного — прилетела мысль, словно яркая вспышка. И я ошарашенный всем произошедшим и этим пониманием долго ещё смотрел им вслед. А дельфины, отплыв чуть подальше, одновременно выпрыгнули из воды. Мне показалось, так они поблагодарили меня.
Потом я не раз встречал этого дельфинёнка. Я узнавал его по двум белым пятнышкам на груди. Он частенько подплывал к лодке и, приветствовал меня.
Как-то, дед собрался навестить брата, живущего в далёком горном Ауле.
Я с радостью поехал с ним. В горах я ощущал то же самое, что и на море – свободу.
Когда мы остановились перекусить, дед задумчиво сказал:
— Знаешь ли ты Дато; , что раньше здесь плескалось море?
Я рассмеялся. Как такое могло быть?
— Ты зря смеёшься, — покачал головой дед. – Однажды в детстве я поспорил с другом, что залезу на тот горный уступ, — показал он пальцем вверх. – И я залез! И увидел там ракушку впечатанную в скалу. Я долго не мог поверить глазам, но она там была.
Я недоверчиво посмотрел на него.
— Поверишь ему, а он скажет, что пошутил, и будет ещё долго посмеиваться надо мной. Не поверишь, а это окажется правдой, и опять старик будет смеяться.
Недолго думая, я решил проверить всё сам. Не прошло и минуты, как я карабкался по отвесной скале, хватаясь за острые выступы.
— Зачем ты туда лезешь? – ругался внизу дед, и тут же усмехаясь, бормотал под нос:
— Правильно, мальчик! Всё надо всегда проверять самому.
Жаркие скалы, покрытые редкой растительностью, больно царапали коленки, но я словно горный козел упорно лез вверх. Мне хотелось проверить слова старика. Ведь море такое величественное. Такое вечное. Как оно может быть или не быть? Оно просто есть!
Но взобравшись на выступ, я нашёл впечатанную в скалу раковину, потом ещё одну и ещё. А вскоре я понял, что вся скала усеяна древними моллюсками. Раньше они ползали по дну, а теперь стали частью скалы – всё как и говорил дед.
Это не укладывалось в голове. Значит море не вечно? И звездное небо тоже? Всё, что поражало меня масштабами, сжалось в маленькую точку.
Обратно я спустился задумчивый.
— А что же тогда вечно? – спросил я деда.
Старик пожал плечами.
Дальше мы ехали в тишине. Каждый думал о своём.
Вечером, когда мы остановились на ночёвку у подножия седой горы, небо расчистилось. Взору открылись миллиарды звёзд. Казалось, их было гораздо больше чем возле моря.
— Может быть оттого, что мы сейчас ближе к ним, — подумал я
Ветер стих, и не было привычного шума моря, к которому я привык. Казалось можно услышать шёпот заснеженных гор.
Под куполом звездного неба, в окружении седых громад, как никогда чувствовалось собственная малость.
— Не спится? – спросил дед,
Я покачал головой.
— Под такими звёздами сложно уснуть. Всегда думаешь о вечности, которая прокрадывается в душу. Смотришь на них и думаешь, чем отличается твоя жизнь от звезды, которая только что прочертила след на ночном небе, — пробормотал он.
Мне двадцать. Я раздался в плечах и перерос отца. Бабушка пугается моего баса, а мама всё ещё пытается сосчитать конопушки на моём носу. Мне это уже не кажется смешным.
Я специально отрастил бороду, чтоб спрятать того вихрастого мальчишку, которого все пытаются отыскать.
Но именно мальчишка, живущий внутри меня, каждый день рождения зовет к морю. Ведь деда уже год как нет с нами.
В тот раз море штормило. Я сидел на берегу и смотрел на волны, на тяжёлые тучи. В моей душе тоже бушевала буря. Соленые брызги промочили одежду, но я не уходил. Я словно ждал чуда, но ничего не происходило. Вконец замёрзнув, я разозлился, и с силой кинул в пенные буруны гладкий голыш. В ответ море обрызгало меня с ног до головы.
Постепенно волны стали тише. Тучи светлей. И вот передо мной не бушующая стихия, а тихая звёздная ночь. Прибой плещется у моих ног, словно кроткое животное.
Любая буря рано или поздно пройдёт – понял тогда я.
Время мчится неумолимо. Делает из мальчиков мужчин. Мне двадцать семь. Море давно не делало мне подарков, но я всё также, каждый день рождение стараюсь встретиться с ним.
В тот день, когда я подошёл к кромке волны, почти сразу к моим ногам выбросило камень необычной формы. Взяв его в руки, я понял, что это вовсе не камень – а зуб. Чей-то большой и острый зуб.
— Наверное, зуб дракона, мелькнула у меня мысль, но рассмеявшись, я отогнал её.
Но находку положил в карман. Чуть позже, один знакомый археолог выяснил, что это действительно зуб. Когда-то он принадлежал древнему летающему ящеру.
Тогда я понял, что надо доверять себе.
После тридцати, жизнь стремительно закружила в своём водовороте.
К сорока двум, я стал степенным главой семейства, но иногда я всё же вспоминал того вихрастого мальчишку, каким был раньше. Честно признаться, я порой скучал по нему, но мне было не до глупостей. Ведь теперь я женат на прекрасной Лале, и имею пятеро детей. Отец гордится мной, и обращается не иначе, как Батони Дато;.
Мне это кажется смешным, но я никогда не смеюсь над этим. А если бы здесь был бы тот мальчишка, он обязательно бы расхохотался.
Жизнь тогда словно растеряла краски. Море казалось не таким голубым, облака не такими лёгкими, а птицы слишком крикливыми.
Я давно не бывал в Лисьей бухте, но однажды ноги сами меня туда привели. Я скинул одежду, и взобрался на скальный выступ, на котором любил сидеть в детстве. Батони Дато; отчаянно противился этому, но в этот раз я его не послушал.
Я лежал на нагретой солнцем скале, волны осторожно касались меня, и я был счастлив. Я вновь чувствовал внутри того мальчишку. Как же я по нему скучал.
А когда я собирался уходить, волной к ногам выбросило дивное пёрышко. Лёгкое и невесомое, оно покачивалось на гребне волны.
«Взлетай. Не бойся» — послышалось в шуме набегающих волн, и за спиной будто выросли крылья.
Я понял, что стоило потерять себя, чтоб потом найти. Так лёгкое перышко подарило мне огромную силу.
К шестидесяти годам жизнь вошла в устоявшееся русло: работа, дом, семья, дети. Казалось, ничто не позволит выйти ей из давно знакомых берегов.
Но, в один из ветреных дней, когда я стоял на берегу и наблюдал за альбатросами, случилось удивительное.
Когда одна из птиц резко спикировала вниз, на песок выбросило нечто круглое, величиной с большое яйцо. Не знаю зачем, но я схватил это быстрее чем птица, и та ещё долго кружила надо мной, пронзительно крича.
Я осмотрел находку. Это был огромный глаз, вероятно раньше принадлежавшей какой-то рыбе.
«Не ограничивай себя рамками» — послышалось в шуме волн, и на секунду, память перенесла меня к одному давнему случаю.
Мне семь. Мы с дедом сидим под раскидистым каштаном. Он весело кричит:
— Дато;, смотри какие прекрасные паруса!
— Где паруса? — переспрашиваю его я, и нетерпеливо вглядываюсь вдаль.
Дед смеётся, и указывает на простыни, раздувающиеся на ветру.
— Из них вышли бы отменные паруса, — говорит он.
Когда я понял, что дед имеет ввиду, я почувствовал, что и в моей душе тоже надуваются паруса. Я схватил деда за руку, и вот мы уже стоим под простынями, (ой, парусами) и впереди нас только море.
— Свистать всех наверх – восторженно кричу я, и оставляю на белоснежной простыни отпечатки липких пальцев.
Дед хохочет. А бабушка, появившаяся так некстати, сердито смотрит на нас.
— Человек за бортом! – реву я, и затаскиваю её на «корабль»
Я бегаю меж хлопающих простыней и наволочек и кричу во всё горло старикам:
— Я повелитель ветров и бурь!
А они сидят на низеньких табуретках, которые я притащил из сада, и улыбаются.
Эта история стала семейной легендой. Старики любят её рассказывать, когда вся семья собирается вместе. И всякий раз они шутливо спрашивают:
— Дато;, ты всё ещё повелитель ветров и бурь?
В ответ я хмурюсь. Ну какой я теперь повелитель ветров и бурь?
Вспомнив это, я почувствовал, что прямо сейчас в душе раздуваются паруса, как и в тот раз, когда мне было семь.
— Да! Я всё ещё повелитель ветров и бурь, — закричал я, и размахнувшись, закинул глаз подальше в море.
Птицы с криками бросились за ним, устроив знатную перебранку.
А я довольный отправился домой. Ведь мне удалось отыскать мечту!
Тот день, перевернул мою жизнь с ног на голову.
К шестидесяти пяти годам я объехал весь мир. На яхте я пересёк Атлантический океан, достиг Бразилии, прошёл Магелланов пролив, обогнул Южную Америку и пересёк Тихий океан. И из каждого порта я слал моей Лале горячий привет.
Я знал, что дома она бережно хранит все открытки, которые я присылаю ей. И когда мою маленькую яхту мотали во все сторону бури и шторма, я чувствовал её любовь, и знал, что именно она не позволит мне утонуть.
Но каким бы хорошим не было путешествие, однажды понимаешь, что пора возвращаться домой.
На одном из тропических пляжей, я увидел сделанную кем-то надпись: «Любовь безгранична как океан», и почувствовал, как что-то теплое разливается по венам.
Я долго смотрел, как волны смывают слова, растворяя их в океане, пока они не исчезли совсем. И как будто ничего и не было. Но ведь было!
И я понял, что давно не обнимал мою Лале.
— Черт возьми! похоже, море знает меня лучше чем я сам, — подумал я в тот день.
Возле берегов одного тропического острова я остановился пополнить запасы пресной воды, и провести несколько дней, просто валяясь на пляже.
И в один из вечеров случилось чудо. Я заметил, что в толще воды, то и дело мелькает голубая стекляшка. Я принялся наблюдать за ней. Изредка, косые лучи солнца задевали её, и стекляшка переливалась всеми цветами радуги.
Чем ближе волна подкатывала её, тем больше нарастало нетерпение. Но я не смел даже надеяться, что стекляшка, окажется той самой рыбкой из детства. Да и как она могла очутиться за тысячи морских миль от того места, где я её потерял? В конец не выдержав, я сам нырнул за ней.
И да, голубая стекляшка оказалась моей рыбкой!
Сколько же её носило по свету! Но в отличии от меня, она ни капельки не изменилась. Та же россыпь пузырьков внутри, те же плавные изгибы.
И я, подчиняясь чувству идущему откуда-то из глубины, зажмурив один глаз, приложил её к другому. Мир преобразился в мгновение, став таким же волшебным и безграничным как море. Я рассмеялся. Стоило пройти полсвета, чтоб повстречаться с чем-то близким из прошлого.
Когда я хотел засунуть находку в карман, я увидел невдалеке девчушку лет шести. Она внимательно наблюдала за мной.
-Держи! Это волшебная рыбка, — сказал ей я.
Малышка тут же приложила её к глазам.
А я пошёл к яхте, оставляя на мокром песке следы босых ног. Мне была больше не нужна моя рыбка. Я и так знал, что мир волшебный.
Источник