Новомейский от байкала до мертвого моря

Сибиряк, превративший Мёртвое море из болота в туристический бренд

В своей книге “От Байкала до Мертвого моря” Моше Новомейский писал, что в 1920-х пустынный климат и ядовитые болота Мертвого моря считались неподходящими для людей белой расы. Здесь можно было встретить разве что отшельника или паломника. Через 27 лет в этом регионе развилась туристическая инфраструктура, появились новые города, стали приезжать на отдых и местные жители, и международные путешественники. Все это стало возможным благодаря заводам, построенным сибирским солепромышленником.

Сибиряк в третьем поколении

История известного горного инженера началась в Сибири. Туда сослали деда Моисея, Хаима, за помощь польским повстанцам в 1830-х годах. Пешком ссыльные добирались до Байкала, остановились в небольшом живописном городке Баргузин на востоке озера. Деньги для начала своего дела дед Моше заработал, выполнив заказ ссыльного декабриста М.Кюхельбекера: вырыл подвал в его доме. В этом доме, впоследствии выкупленном Хаимом, и родился Моше Новомейский.

Таким остался родной город в памяти основателя израильской химической промышленности:

Среди великого множества городов и сел Зауралья и Сибири нет, пожалуй, более известного, чем прибайкальский городок Баргузин, откуда я родом. Баргузин с его тремя тысячами душ (я уехал оттуда в 1920 году) прославился благодаря «политическим», которых царское правительство с давних пор ссылало в этот отдаленный край, да известной песне, сложенной сибирским поэтом Омулевским…

…Что касается самого Баргузина, то он в те годы состоял почти сплошь из одноэтажных бревенчатых домишек – исключение составляли лишь каменная церквушка да два двухэтажных кирпичных дома. Сразу за городом начинался хвойный лес, тянувшийся до самых гор

Мечта — дать детям образование

Вначале семья торговала рыбой, доставляла ее местным золотопромышленникам. Родителям активно помогал отец Моисея, Абрам. С 15 лет он привозил на новые рудники снаряжение и еду. Горное дело его заинтересовало, поэтому, скопив деньги, Абрам взял в аренду участок для поиска золота. К успеху привела главная цель — дать детям хорошее образование.

Новомейских учили не просто грамотные люди. Ссыльные революционеры с великолепным образованием подготовили Моше к поступлению в гимназию. В Иркутское техническое училище мальчик поступил в 11 лет, в город он приехал один.

К окончанию учебы отец Моисея уже стал купцом 1-й гильдии, поэтому смог реализовать мечту и дать сыну лучшее образование. Абрам мечтал о продолжении семейного дела и отправил юношу учиться в Германию, в Рудную академию. Сейчас это Технический университет Клаусталь.

Первые проекты

В 1898 году Моше окончил академию и вернулся домой, на Байкал. Впервые применив полученные знания, он построил завод по производству глауберовой соли в деревне Алга. Тогда же молодой инженер доставил из Англии первую драгу для добычи золота на реку Ципикан.

В 1911 году Моисей впервые побывал на Мертвом море и сразу же увидел, какие перспективы может дать горная добыча в этой местности. Но в ту поездку найти партнеров среди местных жителей ему не удалось и он вернулся домой.

Политическая неизбежность

Оборудование Моше закупал лично в Англии. Там он познакомился со многими известными революционерами — Е. Брешковской, Л. Троцким, П. Кропоткиным и другими. Детство и юношество в среде ссыльных и эмигрантов дали результат — политика была одним из интересов молодого промышленника. В Первую мировую войну и до 1920 года Моисей возглавлял Сибирский сионистский центр и национальный совет евреев Сибири. По воспоминаниям Бориса Савинкова, он даже провел 7 месяцев в царской тюрьме.

В 1920 году, когда началась гражданская война, Моше с двумя сестрами и матерью эмигрировал в Палестину. В России у него остались 2 брата и старшая сестра. Родину Новомейский очень любил и Байкал всегда вспоминал с теплотой и уважением:

Если бы однажды какому-нибудь самолету пришлось сделать в Баргузине вынужденную посадку, то пассажиры вряд ли догадались бы, где они находятся. Они вполне могли бы вообразить, что внезапно очутились в Альпах – в швейцарском Энгадине или французской Савойе.

Тот же пейзаж – вершины и пики самых причудливых очертаний, с шапками вечных снегов, леса по склонам и приткнувшийся к подножию гор городок.

Живописный бурливый ручей делит город на две части, с одного берега на другой перекинут простой деревянный мост. Ручей впадает в полноводную реку – тоже Баргузин, которая берет свое начало в четырехстах километрах от города и сорока семью километрами ниже впадает в Байкал…

Эмиграция в Палестину

Поселился инженер в том же городе, где побывал в 1911 году, в Эрзац-Исраэле, на берегу Мертвого моря. И, конечно, вновь вспомнил о своей идее разработки природных месторождений. Время показало, что его планы были верны, но реализовать их на практике было нелегко.

В то время территория контролировалась Великобританией, которой было невыгодно экономическое развитие региона. Новомейский 8 лет боролся с Лондоном и местными властями. Против выступали и международные корпорации, которые сами намеревались добывать из вод Мертвого моря бром и соли калия, называемые поташом.

Появление первых заводов

Договор на добычу минералов Новомейский смог заключить с британцами только в 1929 году, когда согласился добавить англичанина в учредители «Палестинской поташной компании». Сразу после сделки на северном берегу открыли первый завод. Производство было трудным — глубина моря в этой части достигала 180 метров. На южной стороне работать было бы гораздо проще, в некоторых местах дно было всего в 2 метрах под поверхностью. Но там была другая проблема — для добычи нужна пресная вода.

Тогда солепромышленник заключил договор с иорданским эмиром, который поставлял воду за обязательство принимать на работу на новое производство арабов. В 1934 году появился второй завод в Сдоме, на южном берегу Мертвого моря.

Как работалось арабам и евреям вместе

Новомейский упоминает, что с 1930 по 1948 годы работы компании коллектив был дружный и мирный. Ни одного случая вражды по национальному признаку не было. Даже напротив — если незаконно ущемляли в правах или увольняли арабов, евреи их защищали. И наоборот. Арабские рабочие любили предприятие и царивший в нем дух. Поэтому ни в 1936-38 годах, ни в 1947-48 они не принимали участия в массовых беспорядках и не поддерживали гонения на евреев. Во время вторжения в 1948 году они даже просили Новомейского защитить их от хевронских арабов.

В это же время, в период войны за независимость, трансиорданский Арабский легион разрушил первый завод «Поташной компании» на севере. Оставшемуся южному предприятию были нужны внушительные вложения, которых в послевоенное время было не найти. Поэтому и этот завод закрылся, как и компания Новомейского.

Работа на государственном уровне

В 1952 году на базе южного производства в Сдоме правительство недавно созданной страны Израиль основало новую компанию, «Предприятия Мертвого моря». Новомейский активно разрабатывал проекты по увеличению рентабельности и расширению теперь уже государственных заводов. В результате лидером по экспорту солей калия и брома стал Израиль.

Благодаря наследию еврея из Сибири возникло 3 новых города, работу получили тысячи семей. Мертвое море из пустынного и необитаемого стало живым красивым оазисом, посетить который стремятся люди со всего мира. Ядовитые болота превратились в испарительные бассейны. И всю эту огромную работу проделал талантливый горный инженер родом из Сибири.

Моисей Новомейский скончался в Париже, в 1961 году. Его тело доставили в страну, которой он подарил химическую отрасль. Похоронен знаменитый промышленник в Тель-Авиве.

Источник

Моисей Новомейский: от Байкала до Мертвого моря

Что общего у Байкала и Мертвого моря? Очевидно, что два этих водоема лучше сравнивать с точки зрения непохожести: самое пресное в мире и самое соленое. Тем не менее они связаны одним общим именем…

Этот человек написал книгу, которая называется «От Байкала до Мертвого моря». Речь об известном горном инженере, общественном деятеле Сибири и отце-основателе израильской химической отрасли Моисее Новомейском.

Все началось в 30-е годы 19 века, когда в Сибирь был сослан Хаим Хайкель Новомейский – за пособничество польским повстанцам во время восстания 1830-31 гг. До Байкала ссыльные за четыре года дошли пешком, осели на его восточном берегу, в Баргузине. Первые годы были нелегкими. Но постепенно семья стала торговать рыбой, что позволило встать на ноги. Кроме того, существует история, что первые сибирские деньги Хаим Новомейский заработал тем, что вырыл подполье в доме еще одного ссыльного – декабриста Михаила Кюхельбеккера. Этот дом Новомейские впоследствии выкупили, и именно здесь в ноябре 1873 года родился внук старика Хаима, сын его старшего сына Абрама – маленький Моше.

Вот как он сам пишет о своей малой родине спустя годы:

«Среди великого множества городов и сел Зауралья и Сибири нет, пожалуй, более известного, чем прибайкальский городок Баргузин, откуда я родом. Баргузин с его тремя тысячами душ (я уехал оттуда в 1920 году) прославился благодаря «политическим», которых царское правительство с давних пор ссылало в этот отдаленный край, да известной песне, сложенной сибирским поэтом Омулевским…

…Что касается самого Баргузина, то он в те годы состоял почти сплошь из одноэтажных бревенчатых домишек – исключение составляли лишь каменная церквушка да два двухэтажных кирпичных дома. Сразу за городом начинался хвойный лес, тянувшийся до самых гор».

Отец Моше, Абрам Хаимович Новомейский, с 15 лет активно помогал родителям в делах: он подвозил провиант и снаряжение на открывшиеся рудники. Постепенно он самостоятельно вник в горное дело, арендовал участок и занялся золотоискательством. При этом он поставил себе задачу: его дети должны получить образование.

К поступлению в гимназию Моше готовили ссыльные революционеры – люди не просто грамотные, а образованные. Они же обучали старших дочерей Новомейских. Когда Моисею исполнилось одиннадцать лет, он в одиночку уехал в Иркутск, где поступил в техническое училище, после окончания которого продолжил обучение за границей.

Абрам Новомейский к тому времени был уже купцом 1-й гильдии и мог позволить себе дать сыну лучшее образование. Мечтая, что Моисей продолжит его дело и станет горным инженером, он отправил сына учиться в Рудную академию в Клаустале (Германия).

Моше и Байкал

Академию Моше окончил в 1898 году, после чего вернулся на Байкал, где сразу начал применять полученные знания. Первым делом молодой горный инженер Новомейский построил в деревне Алга фабрику для добычи и очистки глауберовой соли. Тогда же он выписал и доставил из Англии на реку Ципикан первую в Восточной Сибири драгу для добычи золота.

Во время поездок в Англию для закупки оборудования Моисей Новомейский встречался с членами различных революционных партий, находящихся в эмиграции. Он был лично знаком с Г. В. Плехановым, П. А. Кропоткиным, Л. Д. Троцким и Е. К. Брешковской.

Эти знакомства, равно как и детство, проведенное среди политических ссыльных, не могли не повлиять на молодого инженера, который не был чужд политики.

Во время Первой мировой войны и революции Новомейский был председателем национального совета евреев Сибири и главой Сибирского сионистского центра.

Гражданская война разделила большую семью: Моисей с матерью и двумя сестрами в 1920 году уехали в Палестину. А старшая сестра и два брата остались в России…

Даже уехав из Сибири, Моисей Новомейский всегда вспоминал свою родину с теплом и относился с огромным уважением к суровому Забайкалью и самому озеру-морю:

Прибыв в страну, Моше принялся за осуществление своего плана разработки природных богатств Мертвого моря – как горный инженер и грамотный предприниматель он видел здесь огромный потенциал. И, как показало время, он не ошибся в своих расчетах.

В 1952 году заводы, построенные М. А. Новомейским, вошли в состав новой компании «Предприятия Мертвого моря», большинство акций которой стали принадлежать молодому, недавно созданному государству Израиль.

Свою жизнь Моисей Новомейский описал в книге «От Байкала до Мертвого моря». Он никогда не забывал, откуда он родом.

Умер Моисей Абрамович Новомейский – потомок ссыльных, родившийся в забайкальском селе Баргузин, – в 1961 году в Париже. Похоронен он в Тель-Авиве. Бывший дом Новомейских в Баргузине не сохранился.

Источник

Соль Святой земли

26.02.2021
Редактировать статью

Сибирский солепромышленник, он первым увидел потенциал Мёртвого моря – и вскоре, сбежав из Советской России, его реализовал. Но Моисей Новомейский не только добывал там бром и калий – он превращал Мёртвое море в туристический бренд.

«В 1920 году Мертвое море посещали лишь единичные путешественники и паломники. Согласно общепринятому тогда мнению, считалось, что люди белой расы не в состоянии жить в этом пустынном месте с его тяжким климатом, – писал Моисей Новомейский в своей книге “От Байкала до Мертвого моря”. – Но уже к 1947 году Мертвое море стало кладовой химического сырья. А еще – местом отдыха для жителей страны и туристов со всего света. И когда я думаю о его истории, о ядовитых болотах, превращенных в испарительные бассейны, мне на ум невольно приходят слова пророка Иехезкеля: “И сказал мне: вода эта потечет в восточную сторону земли, сойдет на равнину и войдет в море; и воды его сделаются здоровыми. Болота его и лужи его. будут оставлены для соли”».

Мысль использовать минеральные богатства Мертвого моря пришла Новомейскому еще во время первого визита в Эрец-Исраэль в 1911 году. Глаз у него как у горного инженера был наметан – к тому моменту он уже выстроил в Забайкалье фабрику по добыче и очистке глауберовой соли. Однако в ту поездку он так и не нашел себе среди местных бизнес-партнера, а вернувшись в Россию, закрутился в предреволюционной суете. «Палестинскую поташную компанию» – поташом называются соли калия – он в итоге выстроит на Мёртвом море, лишь когда окончательно сбежит из Советской России.

Моисей Новомейский был сибиряком в третьем поколении. Изначально в Сибирь был сослан его дед Хаим Хайкель Новомейский – за пособничество польским повстанцам во время восстания 1830–1831 годов. Шёл до Байкала ссыльный Хаим пешком четыре года, осел в итоге в Баргузине, расположенном на восточном берегу озера Байкал. Первые деньги там он получил, вырыв подпол в доме ссыльного декабриста Михаила Кюхельбекера. Однако вскоре Хаим, наладив торговлю рыбой, уже смог этот дом выкупить. Там в ноябре 1873 года у него родился внук Моисей.

Отец Моисея поначалу просто доставлял рыбу к открывающимся по всей Сибири рудникам, но со временем сам стал золотоискателем. Разбогатев, денег на обучение сына не жалел – сначала отправил его в Иркутское техническое училище познавать азы горного дела, а затем профинансировал поездку в немецкий Клаустель. Там Моисей закончил Рудную академию и стал дипломированным инженером. Вернувшись в 1898 году в Сибирь, Моисей как раз и построил в деревне Алга фабрику для добычи и очистки глауберовой соли. Вскоре он привез из Англии и первую в Восточной Сибири драгу для добычи золота на реках.

Успешно развивая бизнес, Моисей был при этом полон революционных идей. Это неудивительно – все детство он провел в окружении политических ссыльных, которых в Баргузине было полно: именно они, как правило, люди прекрасно образованные, готовили его к поступлению в школу, училище и институт. «Он много говорил о любви к родной Сибири, о своей горячей заинтересованности в российских делах и участии в революционной деятельности, которая, что необходимо подчеркнуть, ограничивалась только стремлением свергнуть несправедливый и жестокий царский режим, превратить Россию в демократическое государство», – рассказывал о Новомейском израильский политический деятель Яаков Цур. Тем временем в книге «Воспоминания террориста» руководитель Боевой организации партии эсеров Борис Савинков называет Моисея Абрамовича «активным революционером», отсидевшим однажды семь месяцев в царской тюрьме.

Новомейский был лично знаком с известным марксистом Георгием Плехановым, географом и революционером Петром Кропоткиным, «бабушкой русской революции» Екатериной Брешковской и Львом Троцким. «Однако уже в те годы Новомейского задевало пренебрежение, с которым руководители русской социал-демократии и теоретики социализма относились к еврейскому вопросу, к судьбе и будущему еврейского народа, – пишет Цур. – Особенно потрясла его статья Троцкого, с которым он познакомился, находясь за границей. Троцкий смешивал с грязью Герцля и в самых гнусных выражениях издевался над его национальными устремлениями. Возникает ощущение, что именно это безобразное выступление заставило Новомейского задуматься о сущности сионизма и в конечном счете привело его в число сторонников этого движения».

Во время Первой мировой войны и революции Новомейский был председателем национального совета евреев Сибири и главой Сибирского сионистского центра. Но как только стало понятно, что границы России скоро закроются, Моисей вместе с матерью и двумя сестрами, оставив большинство своих активов, отправился в Эрец-Исраэль. Едва прибыв, он тут же вспомнил свою давнюю идею о разработке природных богатств Мертвого моря и попытался построить завод. Не тут-то было: британское правительство не выражало никакой заинтересованности в развитии экономики подмандатной территории. Следующие восемь лет Новомейский провел в постоянной борьбе с местными властями, антисемитски настроенными кругами Лондона и международными промышленными корпорациями: последние рьяно отстаивали свое право на участие в разработке брома и поташа, содержащихся в водах Мертвого моря.

Лишь в 1929-м, добавив в учредители «Палестинской поташной компании» англичанина, Новомейский смог получить от британцев концессию – договор на добычу минералов в водах Мертвого моря. В том же году на севере Мертвого моря был открыт первый завод. Но производство на нем оказалось очень затруднительным из-за больших глубин, порой достигавших 180 метров. В южной части моря были найдены места, глубина которых составляла всего два метра, что значительно упрощало задачу. Но там не было пресной воды, необходимой для всего цикла добычи. Тогда Новомейский договорился о поставке пресной воды с иорданским эмиром Абдаллой, а в ответ обязался принимать на работу не только евреев, но и арабов. Так в 1934-м на юге Мертвого моря, в Сдоме, был основан второй завод компании.

По поводу арабов сам Новомейский в своих воспоминаниях писал так: «Я рад случаю отметить, что за восемнадцать лет работы “Поташной компании” (1930–1948) между работавшими в ней евреями и арабами всегда сохранялись мирные и дружественные отношения. Я не помню ни единого случая вражды между евреями и арабами. И в то же время случалось, что евреи заступались за арабов, обделенных администрацией или несправедливо уволенных, а арабы, в свою очередь, за евреев. Арабские рабочие были преданы интересам предприятия. Они не помогали бандам, действовавшим в стране в 1936–1938 годах, и не участвовали в волнениях, возобновившихся в 1947 году. Даже в 1948 году, во время арабского вторжения, они не поддерживали нападений на евреев. Наоборот – арабские рабочие завода в Сдоме отправили ко мне посланцев, прося защиты от возможного нападения на них хевронских арабов, подстрекаемых ставленниками муфтия».

В 1948 году, во время Войны за независимость, северный завод «Палестинской поташной компании» был занят трансиорданским Арабским легионом и полностью разрушен. Южному заводу требовались значительные капиталовложения, и в послевоенной стране Новомейскому найти их не удалось. Однако после провозглашения Государства Израиль на базе южного завода была основана новая компания – «Предприятия Мёртвого моря», перешедшие в ведение правительства.

Новомейский, однако, не был обделен или забыт: он принимал самое активное участие в разработке проектов по расширению производства и рентабельности заводов Мертвого моря. В итоге Израиль занял лидирующие позиции по экспорту поташа и брома. Благодаря этим предприятиям возникли и целые новые города – Иерохам, Димона, Арад, в которых живут тысячи рабочих и их семьи. Это также помогло превратить Мертвое море в развитую и популярную туристическую зону – настоящий оазис, во многом наполненный жизнью именно Новомейским. Он умер в 1961 году в Париже, но тело его доставили на Святую землю – оно покоится на кладбище в Тель-Авиве.

Источник