От груши до океана
Красная панама (Бася и чудо)
От груши до океана
Наладились
Король
Молоко с далекой улицы
Из шкуры молодого теленка
Давай гори
Чей клад
Велл
Ночь пирата
Ветка по поле
Отличница и двоечник
Тарелки в елках
Но ведь я же люблю
Хрустальное
Тайно и явно
Чужие ландыши
2.ОТ ГРУШИ ДО ОКЕАНА
Бубенцовы опять переехали! Сначала они жили на хуторе недалеко от МТС, и папа с мамой работали там, потом отец стал работать директором завода и они оказались в райцентре, сначала на Сушке, потом в центре, а еще был район Стройки, туда. Бася потом пошла в музыкальную школу.
Их первая квартира – «Остров сокровищ» – была в бывшей военной казарме. Длинное такое здание с толстыми стенами и шиферной крышей. На крыше были кирпичные трубы, словно отдельные домики, потому что дом обогревался печками. Крыльцо смотрело через железный забор на проезжую дорогу, которая была выше метра на два. И вот начинал таять снег. Вся вода и грязь с дороги текла к ним во двор. От крыльца до калитки лежали плоты, они, бывало, качались на лужах – попробуй пробраться на них до забора! Ну, или доплыть. Но «Островом сокровищ» дворик назвали не поэтому, а потому что народ в бывшей казарме был очень добрый. Самая старая жительница Августина Максимовна, сокращенно Гусиновна, которой тяжело было ходить — могла пойти в любую квартирку казармы. Хоть к деду Генахе, хоть к тете Зине, к Болдыревым, Мякининым или Попковым. Гусиновна могла попросить что-то купить ей в продмаге или лекарства из аптеки принести. И никто ей не отказывал, никто не задавался, и она всем говорила: «Благодарю, мое сокровище». Выходило, что каждый человек в том доме сокровище. И Бася думала – раз она тут живет, так и она, значит, тоже сокровище. Это потом она вы выросла и книжку про остров сокровищ прочитала, и про всякие жемчуга в сундуках…
А маленькая она твердо знала, что это про людей… Правда папа и мама ей никогда так не говорили, вообще все время ругались, что она копуша. Ее звали из другой комнаты, она откликалась не сразу, ой, не сразу.
«Бася?» -Молчание. – «Бася!» — Опть тишина. – «Да Бася! Где ты?» И когда она не отвечала во второй, в третий раз, бежали смотреть, что с ней такое – она спокойно сидела и улыбалась. Ну, что это за инры такие, других доводить?
Летом этот двор «Острова сокровищ» на перекрестке больших дорог превращался в лес. Там в самую жару была тень и прохлада. Вдоль железного забора наросло много диких трав, топинамбура, а расчищать ничье место было некогда и некому. Все работали, а Гусиновна болела. И Басе нравилось бродить «в дичках». В любую минуту оттуда мог выйти, как из сказки, кто-то интересный. Например, взрослый мальчик Тимур в красном галстуке… Бася даже удивлялась, как они до сих пор на нее не наткнулись! Чтобы легче было давать сигналы, она заранее протянула вдоль железного забора с завитушками свою незаметную проволоку с привязанными консервными банками. Конечно, папа Бубенцов все это сразу заметил и принял меры. Если б у Басы была старшая сестра, ее бы живо заставили играть с маленькой, но у Баси был только брат, а его в няньки никто не мог загнать.
Чтобы ребенку не было скучно, Басе специально привезли и насыпали за смородиной кучу песка, и она там жила. Из зарослей моркови и свеклы выходили кошки на нее посмотреть. Они нюхали песчаную кашу в ее формочках и усмехались. Один раз даже чужой гусь вышел – здоровенный, медленный, с красным клювом. Но Бася не испугалась и не кышкнула его. Она ведь знала, что он из сказки. Ничего не сделает. Подумешь, «жили у бабуси два веселых гуся… один серый , другой белый – два веселых гуся».
И вот построен новый щитовой домик на улице Садовой. Родители разбирали узлы и коробки. Бася с братом Антошей пошли глянуть, что там вокруг. И вокруг, как положено, был забор из высокого серого штакетника. Сарайки были с одной стороны, с двух других соседские дома, вот с четвертой стороны росло ого-го какое дерево. Громадина. Весь дом в два этажа, дереву по пояс. Они так и замерли.
– Ого-го! – сказал Антоша. – Вроде прежние хозяева тут что-то забыли?
– Оно не влезло в машину, это что-то, – задумчиво сказала Бася. – У нас вот тоже много чего не влезло.
– Да уж. Такой машины-то и не бывает. Хотя бывают прицепы! Откуда здесь такое? И что на нем растет, какие турнепсы?
– А что такое турнепсы?
– Откуда я знаю!
Вот такой старший брат Антоша. Все время ерунду говорил с умным видом. И никогда не признавался, а что на самом-то деле.
Дети побродили под крышей дерева-дома. Бродить было трудно, потому что ноги вязли в рыхлой земле. Прежние хозяева видимо впопыхах копали свою картошку, кругом валялась ботва.
Хлоп! Что-то стукнуло Басю по голове.
– А! – пискнула Бася. – Ктой-то? Антош! Мне попало!
Что такое?
Антоша поднял с земли крутобокую зеленую грушу.
– Это что, турнепс?
– Чудачка. Это груша. Тяжеленная! А глянь, их тут сколько!
Они с радостью набили карманы, притащили в дом.
– Мам, глянь что! Мы во дворе насобирали! Под деревом! Это хорошие груши? Ты ведь биолог!
Мать глянула, ушла. Потом глянула еще, ушла. Потом подошла и стала рыться.
– Мама, чего?
– Степа! – позвала мать. – У меня глаза на лоб лезут. Здесь плоды с разных деревьев, а ребята их под деревом взяли во дворе.
– Ну и что? – отозвался отец, колотя в углу молотком.
– Как что? Это же значит, на одном дереве несколько сортов! А дерево старое! И что это значит? Кто-то лет полста назад занимался тут селекцией! Ты понимаешь? Мы же с тобой грамотные, в СХИ учились!
Отец пришел и глянул, потом взял наугад, вымыл под краном и всем дал по штуке.
– У меня зеленая, – сказал Антоша – вообще зеленая, без никаких точек и пятнышек. Но такая сочная, что я… короче… захлебнулся.
– У меня желтенькая, а бочок розовый. Мяаагкая. Спелая, видно.
– У меня просто желтая, с острым концом, – сказал папа. – Бубенцова Раиса, к доске.
– Ой, подождите! – Мама наморщила лоб. – Сейчас, сейчас… мы это на четвертом курсе сдавали, я уже не помню… У Антоши, может, Бере Аптекарская, они зеленые. У папы… наверно, сорт Аббат, это иноземка. Или Бере Босс. А у Баси… Дуля, может быть? Вот и у меня примерно такая же…
– Почему это у всех такие важные, а у меня дуля? – обиделась Бася.
И сложила из пальцев, как сумела, и всем показала.
Все засмеялись.
– Да я не обманываю! Сорт такой есть – Дуля новгородская, сорт народной селекции. Кстати! Этот сорт долгожитель. Восемьдесят и более лет. Степа, что скажешь?
– Ну, я не агроном, а механик. Мое дело было за тракторами смотреть, а не за грушами. Но мне лично наш водитель Иван Андрев рассказал, что здесь был когда-то знаменитый сад графа Орлова. Имение было, а вокруг имения сады…
– Степа, сами по себе три сорта на одном дереве не вырастут, тут труд вложен!
– Да уж. Наверно и питомники были не хуже мичуринских… А наша груша – это остатки роскоши от того старинного сада…
– Степа, я сварю! – загорелась мать. – Варенье сварю царское.
– Неет. Царское это из крыжовника с вишневым листом! Тут ты меня, деревенского, не проведешь!
– Да ну тебя!
С того дня у Баси появилась привычка ходить к груше не просто так, а с ней как бы дружить. Она рассматривала ее более внимательно, приставляя к ней ящик, заглядывала в дупло. Могучее грушевое дерево имело два больших ствола, от которых шли крупные узловатые ветки, а между ними оказалось огромное дупло. А там развороченное гнездо какой-то птицы. Она это гнездо маме показала. И после осмотра мама сказала, что придется это дупло совсем заделать, потому что середина выгнила, дерево упасть может.
– Давай-ка, Бася, полечим ее старую, а то еще свалится нам на голову! – озабоченно сказала мать. – Да жучков погоняем, меньше гнилья будет. Я раствор намешаю, а ты зачерпывай и мне ведерком подавай. Бася, вся раздувшись от важности, зачерпывала ведерком раствор.
– Подожди минутку, прочищу дупло… Какое большое! Там, наверно, мог спрятаться человек. Вот так. Подавай, я буду стенки обрабатывать.
В самом деле, дуло оказалось большое и на него пошла бы бочка раствора. Но мать для начала только обработала дупло внутри.
– Ну, теперь постоит грушевая бабушка!
Бася гуляла под грушей, собирая разноцветные плоды. Ей особенно нравились желтенькие «дули». Но и зеленые «берешки» тоже. А вот нежные «аббатки» разбивались и темнели, их Антоша срывал руками.
Бася гуляла под грушей и от этого видела сны. Как богатела и строилась раньше графская усадьба. Как недалеко слышалось хриплое ржание коней, там были конюшни с орловскими рысаками. От барского дома лучами шли дорожки в парк, а сад был ниже почти у реки, вот так, как у них во дворе. Басю несли ноги по этим нарядным дорожкам и потом обратно наверх, где была большая белая терраса. И там девочка с косой в сарафане разбила блюдо, просыпала ягоды на скатерть. На нее закричали, она бежать. Кусты мелькали перед глазами Баси, но она тоже бежала, показывала дорогу. И наконец, они у старой груши, девочка спрятана. Шум, крики, ржание коней, но она спрятна, постепенно все утихло… Уже сумерки синие в саду, сверчки, и девочка выбралась из дупла, убежала. Бася видела, как она порвала подол, слезая, воровато оглянулась, сверкнули белки больших глаз. Легкий треск сучков под ногами, шелест травы…
Бася уже маленькая мечтала кого-то спасать.
А может, она сама и была эта самая девочка с косой, в сарафане? Ведь Бася проснулась с сильно колотящимся сердечком, только косы у нее не было… И она помнила все-все мелочи, неровно подстриженную бороду бежавшего за нею дядьки, цвет песка на дорожке, вышитый узор на скатерти…
Бася проснулась окончательно, съела оладик со сметаной и стала помогать маме прибираться. Потом мама ушла по делам, и Бася расположилась на диванчике с рыжей куклой Нюрой. Это самый опасный момент. В книжке «Как я ловил человечков», которую читала мама, в этот момент как раз после ухода взрослых ловля и начиналась… Но Бася вела себя прилежно и одевала рыжую куклу Нюру. И она в этот момент была озабочена поиском кукольных носочков, как вдруг услышала из радиоприемника: «Трагедия самоходной баржи, на которой унесло четырех моряков… Зиганшин, Поплавский… Буханка хлеба, банка тушёнки, полведра картошки – это был весь провиант, когда самоходную баржу унесло в океан. Уже через сутки запасы топлива были на исходе, вместе с ними таяли и шансы на спасение. Моряков никто не искал, тогда в этом районе Тихого океана проходили испытания баллистических ракет, и любые передвижения судов были запрещены…».
Она вскочила и прислушалась. Из приемника раздался треск, и тетя замолчала. Бася стала крутить ручку, так всегда делал папа. Стоп, опять про голод: «Сорок девять дней без еды и воды. Именно столько четыре советских моряка дрейфовали на барже в Тихом океане… Сначала ремешок кожаный от часов съели, потом начали сапоги резать, варить их. Но эта кожа, вот эта часть, когда ее варишь, она очень жесткая. кроме того, с таким запахом гуталина, так что на расстоянии ее держать нельзя было, тем более есть. Зубная паста, мыло, гармошка – они ели всё, чтобы обмануть свой голод. Когда услышали шум вертолёта, не было сил даже подняться с палубы. Моряки похудели на тридцать килограмм каждый…» Передача опять пропала.
И как ни крутила Бася ручку приемника, она никак не могла найти, чем же кончилась история с моряками. Она потеряла покой, забыла про куклу Нюру и ее носочки и косички. Пошла, разбудила беззаботно спящего брата Антошу. И чего бы ему было не спать, пока шли каникулы. Тем более Антон умел спать в любое время дня и ночи, сколько угодно часов. Спокойный, как сто китайцев.
– Антош! Вставай быстро. Там моряки в океане потерялись.
– Ничего не знаю. Дай поспать, Баська… Без сопатых разберутся.
– Но как же ты можешь спать, если люди умирают?
– Если про них говорят, значит, уже не умирают.
Бася попыталась сесть на диван и успокоиться. Но у нее не получалось. Она опять бросила куклу без носков и забегала по комнатам. В окнах второго этажа океан тоже было не видно. Было видно, что мама с сумкой шла, торопилась.
– Ма! Ты слышала, какая беда случилась?
– Что, что такое?
– Да вот четыре моряка в океане, унесло их…
– Ой, как ты меня напугала. Дома все нормально?
– Да! Папа на работе, Антоша спит, а я боюсь…
– Чего боишься?
– Да что умрут.
– А кто сказал, что умрут?
– Да радио!
– Ффу, беспокойная душа. Придет папа вечером и найдет тебе новости. Что ты такая чудачка.
– Да я не чудачка! Правда все! Мам, а разве можно есть сапоги? Или ремни от штанов?
– Не знаю, не пробовала. Наверно, нельзя.
Бася ушла на диван. Мать на кухню. За окошком полил дождь, и старая груша полоскала в дожде свои могучие ветви. Хорошо б никто теперь не сидел в дупле! А тот там такая теперь холодина, наверно… Мимо их дома прошла почтальонка в большом плаще с капюшоном и резиновых сапогах. Может, она газеты принесла?
Девочка помчалась смотреть почтовый ящик. Газета была. Но Бася читать не умела. Она стала вспоминать, что ей говорил Антоша: «Мэ-а, ма, мэ-а, ма. Знай перечисляй буквы вот все и поймешь». Она стала морщить лоб и шуршать газетой.
Знакомых букв не было. На газетных серых картинках дядя ехал на тракторе, тетя улыбаясь во весь рот, доила корову. Нет, вот надо глянуть большие буквы. Нэ-а, на. Пэ-о, по. На -по. Не понятно.
Она вскочила, забегала. Глаза даже зачесались у нее от внимания.
Снова надо. Нэ-а, на. Пэ-о, по. Лэ-я. Лья? Хэ. Х! «Наполях».
– Ааа! – закричала Бася, завопила на весь дом, запрыгала на диване как бешеная.
На полях! Вот оно как! На полях! А что же дальше? Рэ-о, ро… дэ-и, ди…нэ-ы… Родины. На полях Родины.
Вот тут она от радости вообще запакала. Мамочки, Родины. На ролях Родины. Она все поняла. Гордость в ней взрывалась такая, что не сказать!
Тут вышел из комнаты заспанный брат Антоша.
– Бась, какая ты колготная. Все мотаешься, все орешь, как труба паровоза.
– Антоша. Я уже умею, видишь? Вот, на газете! НА ПОЛЯХ РОДИНЫ. Понял теперь?
– Хм. Ты даешь! А кто же тебя учил?
– Да ты, ты! Помнишь? Мэ-а, ма, Мэ-а, ма. Это ж МАМА. А это РОДИНА. Ой, я не могу, такое счастье!
Антоша засмеялся.
– Тебе надо медаль выдать. Сама читать научилась.
Они пошли к маме на кухню, и мама от такого события прижала руки и тарелки к груди прямо с полотенцем. Она воскликнула:
– Мама родная. Что творится!
Сама мама и сама маму зовет. Вот весело-то как, чудно…
В награду за это Басе потом нашли заметочку и прочли, что моряков спасли-таки американцы. Все живые остались, только что худые. Хоть они и плавали сорок девять дней, хоть и страдали, все равно впереди их ждет только слава.
А у Баси началось что-то странное, похожее на болезнь: она теперь везде искала буквы. Искала и складывала, то есть читала. И это было очень приятно, и никогда не надоедало. Например, мать прочитала ей про Козетту, котоая мечтала о кукле. И дальше, как по волшебству, эта кукла у нее повилась! И у Козетты, и у Баси. Не такая, конечно, богатая…Но все- таки рыжая Нюра с прошитым посредине пробором и в зеленом платье в кружевом тоже была праздником. И личико ее , синеглазое, с ямками на щеках..
А когда Бася посмело пошла в школьную библиотеку и стала просить книгу про Козетту полностью, ей никто ничего не дал. «Еще мала!» Пришлось просить Антошу, чтобы он взял на себя! Антоша и взял на счастье Басе.
С тез пор Бася часто играла в Козетту и думала, что она сама живет в книге.
А все началось с моряков в Тихом океане. В то самое волшебное время, когда за окном бушевала от ветра громадная груша с разноцветными плодами, а мама на кухне варила в медном тазу с ручкой густое разноцветное грушевое варенье.
Источник