Каникулы Любви — история песни
Каникулы любви (Koi-no Bakansu (яп.) — песня японского поп-дуэта The Peanuts (англ. «Арахиски»), вышедшая в 1963 году и получившая международную известность (в том числе в СССР). Авторы песни — Хироси Миягава ( музыка) и Токико Иватани ( текст).
Уже в 1964 году она была издана в СССР Всесоюзной студией грамзаписи «Мелодия» на третьей части сборника «Музыкальный калейдоскоп» (гранд, Д—14651-2)[1] и пользовалась большим успехом.
Вскоре поэт Леонид Дербенёв сочинил для неё русский текст («У моря, у синего моря») и в таком виде она прозвучала в фильме «Нежность» (1966, режиссёр Эльёр Ишмухамедов)[2], после чего песня завоёвала всесоюзную популярность, став одним из «документов эпохи» 1960-х гг и вторым названием «Каникул любви». В том же году она прозвучала в исполнении Нины Пантелеевой под названием «Песня о счастливой любви» (миньон, Д—00015983-4). В советских фильмах «Ошибка резидента» (1968 год) и «Судьба резидента» (1970 год) отрывок из песни «Каникулы любви» использован авторами в качестве радиопозывных зарубежного разведцентра неназванной страны.
Кто из моих современников не помнит эту задорную песенку, исполненную японскими сёстрами Эми и Юми Ито? Она впервые прозвучала у нас на японском и сразу завоевала признание советских любителей зарубежной песни. Так хотелось узнать, что же поют в своей песне симпатичные японочки? Японский — не английский. Знающих этот язык у нас мало. Наконец, поэт Леонид Дербенёв сочинил свой вариант текста этой песни, отдалённо передающий смысл оригинала. Спасибо ему и за это. У нас появилась возможность напевать эту песню по-русски. Называлась она «У моря, у синего моря». Она была популярна и очень долго. Её и сейчас поют.
С этой песней произошёл забавный казус. В СССР приехала японская делегация. Чтобы сделать приятное гостям, чиновники подготовили маленьких детишек, которые спели гостям эту песенку. Японские гости были несколько смущены. Дело в том, что в японском оригинале есть откровенно эротические моменты. Они ведь не знали, что у нас была строжайшая цензура и она бы не позволила появиться песне с таким фривольным содержанием. Они полагали, что детки поют о физической близости на пляже. Это их и смутило.Вот дословный перевод японского текста песни:
Твоего поцелуя достаточно,
Чтобы заставить меня вздыхать.
Сердце девичье
Грезит о сладкой любви.
На сверкающем зОлотом
Горячем песке
Давай ласкаться обнаженными телами,
Словно русалки.
Припев:
Прижимаясь загорелыми щеками,
Мы прошептали обещание.
Это тайна между нами двоими.
Вздох срывается с моих губ.
Ах, к любовной радости
Розовый день,
Когда я впервые увидела тебя.
Каникулы любви.
А вот, знаменитый текст Дербенёва к этой песне:
Музыка Хироси Миягава (Япония)
Русский текст Л. Дербенева
1. У моря, у синего моря
Со мною ты, рядом со мною.
И солнце светит, и для нас с тобой
Целый день поет прибой.
Прозрачное небо над нами,
И чайки кричат над волнами,
Кричат, что рядом будем мы всегда,
Словно небо и вода.
2. Смотрю на залив —
И ничуть не жаль,
Что вновь корабли
Уплывают вдаль.
Плывут корабли,
Но в любой дали
Не найти им счастливей любви.
А над морем, над ласковым морем
Мчатся чайки дорогой прямою.
И сладким кажется на берегу
Поцелуй соленых губ.
3.* А звезды взойдут,
И уснет прибой.
Дельфины плывут
Мимо нас с тобой.
Дельфины, дельфины,
Другим морям
Расскажите, что счастлива я!
Ты со мною, ты рядом со мною,
И любовь бесконечна, как море,
И солнце светит, и для нас с тобой
Целый день поет прибой,
Поет прибой!
А эти строчки дербенёвского текста нам казались очень смелыми и эротическими:
«И сладким кажется на берегу
Поцелуй соленых губ.»
И мы их распевали с особым удовольствием!
Прошло немало лет. Многое теперь доступно современным россиянам. А о чём же пели, действительно, в первом японском шлягере так и осталось не известным. Я счёл такое положение не справедливым. И сочинил свой текст к знаменитой и любимой японской песенке, опираясь на дословный перевод с японского и своё творческое воображение.
Как знать, может с моим текстом этот старый шлягер обретёт вторую молодость на постсоветском пространстве. Ведь его любили очень многие. А теперь появится возможность услышать и спеть откровенную песню о земной любви. С уважением, Любомир.
на фото из интернета сестрички Эми и Юми Ито.
смелый видеоролик к дербенёвскому варианту: http://video.mail.ru/mail/orelnapiramide/796/8052.html
музыка Хироси Миягава
стихи Любомир Светлый
Мы нежно друг друга балуем,
Ласкаем и сладко целуем.
Резвимся словно дети мы везде,
И на суше и в воде!
В обнимку по берегу моря,
Бредём и поём, с ветром споря.
Как пёс, солёным языком прибой
Лижет ноги нам с тобой.
И чайки кричат нам отчаянно.
Мы их распугали нечаянно.
Но дела нам нету с тобой до них —
Это море для нас, для двоих!
Идём по безлюдному пляжу.
На мягкий песочек приляжем.
Покроет ветер нашу наготу.
Ты подаришь мне мечту!
И волн укоряющий ропот
Заглушит признания шёпот.
И как сливается волна с волной,
Мы сливаемся с тобой.
Горячие чувства кипят в крови.
Так сладко искусство твоей Любви!
Каникул Любви будет много дней.
Сколько дней, столько сладких ночей!
Нас волны морские качают,
А солнце лучами венчает.
И пусть в Каникулы Любви одни
Превратятся (все) наши дни!
28.01.12 г. Таганрог
сёстры Эми и Юми Ито — Каникулы любви:
фото из интернета
© Copyright: Любомир Светлый, 2012
Свидетельство о публикации №112040510221
Источник
Сказка о рыбаке и рыбке
Эпиграф:
«. Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, -отвечает бывало, — так как-то всё…» Большой оригинал. »
(Н.В. Гоголь «Ревизор)
—————————
Жил старик со своею старухой.
Он в землянке с ней, будто бы, жил.
Врать не стану, всё это по слухам.
Рыбу неводом в море ловил.
Жил у самого синего моря
И достаток его был не мал.
Ни в нужде повседневной, ни в горе
Он совсем недостатка не знал.
А старуха пряла свою пряжу.
Так и маялись бабка, да, дед.
Их совместному, стало быть, стажу
Тридцать с лишним, уж, минуло лет.
Так и жили они в той землянке.
Жизнь не сахар. Уж, что говорить.
Вот, однажды он встал спозаранку
И отправился рыбу ловить.
Раз он в море закинул свой невод,
Полным тины обратно достал.
«Может, бога я чем-то разгневал?
Вроде повода и не давал».
Невод в море закинул он снова,
Тот вернулся с морскою травой.
«Что же сделал ему я такого,
Что ж он так поступает со мной»?
В третий раз он свой невод закинул.
Невод скрылся под пенной волной.
Лёгкий невод, отчаявшись, вынул.
С рыбкой вынул, всего лишь одной.
Только рыбка была не простая
И по виду всему, не проста.
Эта рыбка была золотая
От макушки и вплоть до хвоста.
Золотая взмолилася рыбка,
Человечьим сказав языком
«Я попала к тебе по ошибке.
Загулялась я в царстве морском»
«Отпусти меня, смилуйся, старче!
Рассуди, как простой кулинар,
Из меня ж не получится харча.
Ну, какой с малой рыбки навар!»
«У меня же ни мяса, ни жира,
Чешуя лишь, да, жабры с хвостом.
Так что ужин со мной не планируй.
Спать придётся с пустым животом»
«Я живая гораздо дороже,
На свободе гораздо ценней.
Голова моя многое может.
Ценность вся исключительно в ней».
«В чём там суть, объяснять я не буду,
Извини, ну, никак не могу.
А отпустишь коль, в век не забуду
Обращайся, всегда помогу».
«Хочешь, я откуплюся деньгами
Иль каменьями, если захошь.
Выбрать есть из чего, между нами.
Выбирай, чем ты откуп возьмёшь».
Удивился старик, испугался.
Много в жизни он что повидал,
Много в жизни чему удивлялся,
Но такого он не ожидал.
Много всякого в жизни с ним было,
Не поверишь, скажи о таком,
Но чтоб рыба вот так говорила
Человечьим, причём, языком.
Чем тут ей возразишь, что тут скажешь,
Если нечем в ответ возразить?
Правда ж, в логике ей не откажешь,
Ни поджарить её, ни сварить.
«Я печалиться буду не шибко.
Может только чуть-чуть погрущу
Коль блестящую золотом рыбку
Восвояси к себе отпущу».
«Отправляйся к себе в сине море
Больше меры хвостом не виляй.
И гуляй там себе на просторе
Да, смотри, осторожно гуляй».
«Никакой мне не нужно награды
И ни золота, ни серебра.
Ты плыви, уж, куда тебе надо,
Да, и мне возвращаться пора».
Вот к старухе старик воротился
И с порога ей всё рассказал.
И как с неводом долго возился,
И как рыбку одну лишь поймал.
И что рыбка была не простая,
И по виду всему, не проста,
И что рыбка была золотая
От макушки и вплоть до хвоста.
Отпустить её очень просила
Человечьим моля языком.
И что откуп богатый сулила,
Что находится в царстве морском.
Что сказал ей, не нужно награды,
Что без откупа рыбку спасёт,
Что сказал ей, плыви, куда надо.
Ну, а что? Пусть, конечно, живёт.
Старика забранила старуха
Рассердилась старуха в ответ,
«Голова ты дурная, два уха,
А мозгов в голове твоей нет.
«Дурачина ты, простофиля!
Приступ дури тебя обуял?!
Иль мозги тебе в детстве отбили?
Или к старости все растерял»?
«Голова, знать, соломой набита,
Взять коль откуп мозгов не нашлось!
Хоть бы взял бы у рыбки корыто,
Наше, вон, прохудилось насквозь»!
Знал старик, со старухою спорить
Нужно, точно, старуху не знать.
И пошёл снова к синему морю,
Чтобы рыбку златую позвать.
Золотую стал кликать он рыбку,
Осторожно так, стал её звать.
Он ведь рыбке поверил не шибко,
Что же горло то зря надрывать.
Он решил, что затея пустая.
Разыгралось тут море слегка,
Приплыла к нему рыбка златая
И спросила она старика,
«Ну, чего тебе надобно, старче?
Говори, помогу тебе я»!
И играет на солнце всё ярче
Золотая её чешуя!
Ей с поклоном старик отвечает:
«Я старуху свою рассердил.
А, уж, если она осерчает,
Белый свет станет тут же не мил».
«Я, как только домой возвратился,
Всё в подробностях ей рассказал.
И как с неводом долго возился,
И как рыбку одну лишь поймал.
«И что рыбка была не простая,
И по виду всему, не проста,
И что рыбка была золотая
От макушки и вплоть до хвоста».
«И что ты отпустить попросила,
Человечьим моля языком,
И что откуп богатый сулила,
Что находится в царстве морском»
«Что сказал, что не нужно награды
И ни золота, ни серебра.
А старуха моя, вишь, не рада
И прогнала меня со двора»
«Рассердилась моя, вишь, старуха.
Забранила меня на чём свет,
Голова, мол, дурная, два уха
И мозгов в голове твоей нет»!
«Голова, знать, соломой набита,
Взять коль откуп мозгов не нашлось.
Хоть бы новое взял бы корыто
Наше, вон, прохудилось насквозь».
Ну, а рыбка ему отвечает:
«Ну, а сам ты, уже ль не таков?
Как я вижу, такое бывает
Сплошь и рядом у вас, стариков.
«То старуха на деда браниться
То старик, вдруг на бабу брюзжит.
Ну, а ежели кто провинится,
Тот другого за это винит».
«Вы там сами с собой разбирайтесь.
Дед да баба — одна сатана.
Обзывайтесь, бранитесь, ругайтесь.
Жизнь семейная очень сложна».
«Не печалься, ступай себе с богом.
Обещаю с корытом помочь.
Не бери в свою голову много
И напрасно её не морочь».
Вот к старухе старик воротился.
Глядь, и правда, корыто стоит.
Коль успел бы старик, удивился.
«Ай, да, чудо! Во, рыбка чудит».
Но старик не успел удивиться
Тут же бабка его за грудки.
Пуще прежнего бабка бранится,
«Ну, и дурни пошли старики»!
«Дурачина ты, простофиля!
Приступ дури тебя обуял?
Иль мозги тебе в детстве отбили?
Или к старости все растерял?
«Голова, знать, соломой набита
Или дырка большая во лбу?
Ну, зачем тебе, дурню, корыто?
Попросил бы, уж, лучше избу!
«Или в этой вот самой землянке
До конца своих дней хочешь жить?
Я пойду-ка, приму валерьянки,
Ну, а ты отправляйся просить».
Знал старик, со старухою спорить.
Нужно, точно, старуху не знать.
И пошёл снова к синему морю,
Чтобы рыбку златую позвать.
Море синее враз помутилось,
Поднялася волна, а потом
Из волны этой рыбка явилась
И махнула широким хвостом.
«Ну, чего тебе надобно, старче?
Говори, помогу тебе я»!
И сверкает всё ярче и ярче
Золотая её чешуя!
Ей с поклоном старик отвечает:
«Снова старую я рассердил.
А, уж, если она осерчает,
Белый свет станет тут же не мил.
«Я к старухе своей воротился.
Глядь, и правда, корыто стоит.
Коль успел бы, ей-ей, удивился.
Лишь подумал, «Во, рыбка чудит».
«Только я не успел удивиться.
Тут же бабка меня за грудки.
Пуще прежнего стала бранится.
Чуть не врезала с правой руки»!
«Дурачина ты, простофиля
Приступ дури тебя обуял?
Иль мозги тебе в детстве отбили?
Или к старости все растерял?
«Голова, знать, соломой набита
Или дырка большая во лбу?
Ну, зачем тебе, дурню, корыто?
Попросил бы, уж, лучше избу»!
«Или в этой вот самой землянке
До конца своих дней хочешь жить?
И отправилась пить валерьянку
А меня же послала просить».
Ну, а рыбка ему отвечает:
«Ну, а сам ты, уже ль не таков?
Как я вижу, такое бывает
Сплошь и рядом у вас, стариков».
«То старуха на деда браниться,
То старик, вдруг на бабу брюзжит.
Ну, а ежели кто провинится,
Тот другого за это винит».
«Вы там сами с собой разбирайтесь.
Дед да баба — одна сатана.
Обзывайтесь, бранитесь, ругайтесь.
Жизнь семейная очень сложна».
Не печалься, ступай себе с богом.
Обещаю с избою помочь.
Не бери в свою голову много
И напрасно её не морочь».
Вот, к землянке старик возвратился,
А землянки то нет и следа.
Кто-то славно, видать, потрудился
И избу уж поставил сюда.
Со светёлкой, просторный домина
И с кирпичной белёной трубой.
Не найдя для печали причины,
Дед доволен остался собой.
Видит дед, раскрывая ворота,
Под окошком старуха сидит.
Не довольна старуха чего-то.
Старика, как и прежде бранит,
«Дурачина ты, простофиля
Приступ дури тебя обуял?
Иль мозги тебе в детстве отбили?
Или к старости все растерял?
«Голова, знать, соломой набита
Или дырка большая во лбу?
Мне проблемы крестьянского быта
Будут сниться, наверно, в гробу»!
«Не хочу быть я чёрной крестьянкой!
Я дворянки не хуже ни чем!
Быть хочу столбовою дворянкой!
Отправляйся, коль понял зачем».
Знал старик, со старухою спорить,
Значит, сильно собой рисковать.
И пошёл снова к синему морю,
Чтобы рыбку златую позвать.
Море синее вмиг разыгралось,
Поднялася волна, а потом
Рыбка вновь из волны показалась
И махнула широким хвостом.
«Ну, чего тебе надобно, старче?
Говори, помогу тебе я»!
И сверкает всё ярче и ярче
Золотая её чешуя!
Ей с поклоном старик отвечает:
«Злится старая, снова дурит.
Не на шутку, похоже, серчает.
Ей не мил стал крестьянский наш быт»
«Не желает быть чёрной крестьянкой.
Не довольна своею судьбой.
Хочет быть столбовою дворянкой.
Ну, и вот, я стою пред тобой».
Выручай, государыня-рыбка.
Не впервой, уж, меня выручать.
Положенье моё слишком зыбко,
Это если грубей не сказать».
«Не печалься, ступай себе с богом.
Постараюсь тебе я помочь.
Не бери в свою голову много
И напрасно её не морочь».
Вот к старухе старик воротился,
Видит — терем высокий стоит.
Удивлённому взору открылся
С атрибутами барскими вид.
На крыльце, присмотрелся, старуха.
Коль не знал бы, то мог не узнать.
Без эмоций, спокойно и сухо
Не возможно её описать.
С головы и до ног, где в каменьях,
Ну, а где в жемчугах и мехах.
И такие в глазах измененья,
Что внушают панический страх.
Перед нею усердные слуги.
Так и стелются все перед ней.
А она же, держа всех в испуге,
Упивается властью своей
Рвёт за волосы, бьёт прямо в ухо,
Проявляя животную страсть.
Проявила характер старуха,
Получив бесконтрольную власть.
«Здравствуй, барыня, здравствуй, дворянка!
Чай, теперь ты довольна собой?
Быть по нраву не чёрной крестьянкой,
А дворянкою быть столбовой?»
Рассердилась на деда старуха
«Как же дурень мешает ей жить!»
И, сказав что-то резко и сухо,
На конюшню послала служить.
Вот неделя, другая проходит,
Пуще прежнего бабка дурит.
Старика ко старухе приводят,
Та сердито ему говорит:
«Воротись, поклонись своей рыбке.
Что впустую хвостом-то вилять?
Объясни, что, мол, вышла ошибка,
Нужно как-то её исправлять.»
«Объясни, мне ночами не спится.
Мне серьёзный масштаб по плечу.
Что хочу быть я вольной царицей
А дворянкою быть не хочу.»
Тут старик не смолчал, возмутился.
Не сдержался со страху, видать.
Он и сам на себя удивился
Было б лучше, конечно, смолчать.
«Белены что ль ты, баба, объелась?
Иль мозги застудила, поди?
Ишь, что старой тебе захотелось!
Ты сама-то прикинь, посуди.»
«Ты же ведь ничего не умеешь
И ни молвить, ни просто ступить,
Политесами ты не владеешь,
Только душу умеешь мутить!»
«Знаю вредность твою и коварство.
Ведь, тебя ж ничего не спасёт.
И царицу такую всё царство
За глаза и в лицо обсмеёт.»
Рассердилася злая старуха
Перейдя моментально на крик.
Старику засадила по уху.
«Ты совсем распустился, мужик!»
«Если будешь перечить и спорить
Я тебя прикажу наказать.
Отправляйся немедленно к морю.
Сам придумай, что рыбе сказать.
Знал старик, со старухою спорить,
Значит, сильно собой рисковать
И пошёл снова к синему морю,
Чтобы рыбку златую позвать.
Море синее вмиг разыгралось,
Почернела волна, а потом
Рыбка вновь из волны показалась
И махнула широким хвостом.
«Ну, чего тебе надобно, старче?
Говори, помогу тебе я»!
И сверкает всё ярче и ярче
Золотая её чешуя!
Ей с поклоном старик отвечает:
«Уж, не знаю, как лучше сказать.
Бабка хочет, сама что не знает.
Не исполню, грозит наказать».
«Говорит, по ночами ей не спится,
Что серьёзный масштаб по плечу.
Я хочу быть, мол, вольной царицей
А дворянкою быть не хочу.»
«Выручай, государыня рыбка.
Не впервой, уж, меня выручать.
Положенье моё слишком зыбко.
Ну, тебе ли об этом не знать».
«Не печалься, ступай себе с богом.
Постараюсь тебе я помочь.
Не бери в свою голову много
И напрасно её не морочь».
Хоть в царицы она не годится,
Как и многие кто из царей,
Ладно, будет старуха царицей.
Отправляйся к царице своей».
Вот к старухе старик воротился,
Бросил жизнью измученный взгляд
И как вкопанный остановился
Возле каменных царских палат.
А в палатах старуха-царица
В окруженьи бояр и дворян.
Всяким яствам старуха дивится
Из заморских диковинных стран.
То ли пряником свежим, печатным
То ли тем, что зовут галантин,
То ли чем-то ещё не понятным
Заедает обилие вин.
А вокруг неё грозная стража
С топорами у всех на плечах.
Пробирает не оторопь даже,
А животный естественный страх.
Как увидел старик, испугался,
Рухнул в ноги к старухе старик.
С жизнью мысленно даже расстался.
Головою своею поник.
«Здравствуй, грозная бабка-царица!
Жизнь подобная всем хороша?
Отдыхает душа, веселится?
Ну, довольна теперь-то душа?»
Та ж его не окинула взором,
Лишь с очей повелела убрать.
И дворяне с боярами хором
Сразу бросились деда толкать.
Тут и стража к нему подбежала.
Обошлось, к счастью, без палашей.
Но бока ему сильно намяла,
Из дворца затолкала взашей.
А народ на забаву сбежался
В тот же самый, естественно, миг.
Веселился народ и смеялся
«Поделом тебе, глупый старик!»
«Будет впредь тебе, старый, наука.
Коли лакомый видишь кусок,
Не протягивай грязные руки.
Разевать не спеши свой роток».
«Не в свои не садился б ты сани.
Не ходил бы по царским дворцам.
Там, в дворцах, делать нечего рвани.
Там, в дворцах, делать нечего нам».
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха дурит.
Старика ко старухе приводят
Та сердито ему говорит:
«Воротись, поклонись своей рыбке.
Неча даром хвостом-то вилять?
Объясни, что, мол, вышла ошибка,
Нужно как-то её исправлять.
«Не хочу быть я вольной царицей.
Не справляюсь со смертной тоской.
Впору мне от тоски удавиться.
Я владычицей буду морской!»
«Я же денно и нощно мечтаю
В океян-море править и жить!
Станет рыбка твоя золотая
Мне и верой и правдой служить!»
Не решился старик ей перечить,
Лишний раз чтобы не рисковать.
Только молча вздохнул, делать неча,
Снова рыбку отправился звать.
Видит, на море чёрная буря.
Волны пеною вздыбились, аж!
Небо вторит и тучами хмурит
Без того не спокойный пейзаж.
Волны ходят, так воем и воют.
Тут и рыбка махнула хвостом,
«Вижу, нет тебе, старче, покою
В чём кручина? Поведай о том».
Ей с поклоном старик отвечает,
«Государыня рыбка, прости.
Очень сильно, уж, бабка серчает
Начинает такое нести!»
«Говорит, не хочу быть царицей.
Не справляюсь со смертной тоской.
Впору мне от тоски удавиться.
Я владычицей буду морской!»
«Я же денно и нощно мечтаю
В океян-море править и жить.
Станет рыбка твоя золотая
Мне и верой и правдой служить!»
«Что мне делать с проклятою бабой?
Как мне старую дуру спасти?
Вот бы если б ты мне помогла бы.
Ты меня, уж, за просьбу прости».
Ничего не ответила рыбка,
Лишь плеснула о воду хвостом.
Вроде даже с какой-то улыбкой
В сине море нырнула потом.
Долго ждал он у моря ответа,
Впялив в воду доверчивый взгляд,
Только рыбки всё нету и нету.
И пошёл не дождавшись назад.
А вернувшись, увидел землянку,
Тот же прежний запущенный вид.
На пороге — старуха-крестьянка
И корыто пред нею стоит.
P.S.
Братцы, будьте умнее в желаньях.
Рыбка нас никого не простит.
И у рыбки для нас в наказанье
Очень много дырявых корыт.
А свой гнев и дурные манеры
Не давайте на откуп словам
И всегда и во всём знайте меру
Да, поможет же рыбка всем нам!
Источник