После вчерашнего шторма море еще не вполне успокоилось
В. П. КАТАЕВ ГРОЗА В СТЕПИ
(Из романа «Хуторок в степи»)
В романе В. Катаева «Хуторок в степи» мы встречаемся с героями, которые уже знакомы нам по его повести «Белеет парус одинокий».
Это семья Бачей, Гаврик — друг Пети, матрос Родион Жуков и другие.
Действие романа «Хуторок в степи» развёртывается в Одессе, её окрестностях и за границей в дореволюционное время.
Отрывок из романа «Гроза в степи» (из главы XIV)
После обеда ветер понемногу стих, но духота стала ещё сильнее. Ни одного облачка не было в серебристо-пыльном небе. По всему горизонту струилась лиловая муть, как обманчивое отражение очень далёкой грозы, которая всё время где-то накапливалась, собиралась и никак не могла собраться. Впрочем, уже не впервые за последний месяц ожидали грозу. Каждый раз она обманывала: то незаметно рассеивалась в раскалённом воздухе, то, обойдя стороной, оказывалась где-то далеко за горизонтом в открытом море, откуда только долетали раскаты бесполезного грома.
Так было и сегодня. Гроза проходила далеко стороной. В возможность грозы уже больше никто не верил, хотя лишь она одна могла спасти гибнущий урожай.
В этот день измученный бессонной ночью, не зная, куда себя деть, Петя отправился бродить по окрестностям и бродил до тех пор, пока, сделав громадный круг, не вышел к морю. Хватаясь-за камни и корни, он сбежал с высокого обрыва вниз и сел на горячую гальку.
После вчерашнего шторма море ещё не вполне успокоилось, но волны, тяжёлые от тины, уже не сердито били о берег, а плавно накатывались, оставляя на гальке маленьких медуз и дохлых морских коньков.
Это был дикий, безлюдный кусочек берега, и здесь Петя, весь день искавший одиночества, чувствовал себя очень хорошо,
спокойно и немного грустно. Он давно уже не купался и теперь, быстро раздевшись, с удовольствием полез в тёплую пенистою воду.
Была особая, необъяснимая прелесть в этом купанье в одиночку. Сначала он немного поплавал возле берега, среди скользких подводных камней, поросших коричневыми водорослями, потом повернул в море. Он, как всегда, плыл на боку, по-лягушачьи отталкиваясь ногами и выбрасывая вперёд руку. Он ударял плечом волну, стараясь вызвать брызги, и тогда ему казалось, что он стремительно несётся вперёд, хотя на самом деле он плыл не слишком быстро. В эту минуту он сам себе очень нравился. В особенности ему нравилось плечо, которым он рассекал волны, смуглое, атласное, облитое зеркальной водой, отражавшей солнце.
Уже давно прошло то время, когда он боялся удаляться от берега. Теперь он уже смело заплывал в открытое море и там ложился на спину, покачиваясь на волнах и всматриваясь в небо до тех пор, пока ему не начинало казаться, что он смотрит на него сверху вниз, потеряв вес и каким-то чудесным образом вися в пространстве. Тогда для него исчезал мир, и он забывал всё на свете, кроме самого себя — одинокого и всемогущего.
Заплыв по крайней мере на версту от берега, Петя остановился и уже собирался лечь на спину, как вдруг его поразила перемена, которая произошла в природе, пока он плыл. Небо над головой было по-прежнему чистое и море вокруг по-прежнему блистало жарко и ослепительно, но теперь этот блеск стал как-то особенно резок, напоминая зеркальный блеск антрацита
Петя посмотрел в сторону берега и над узкой полосой обрывов, над степью увидел что-то громадное, совершенно чёрное, поминутно меняющее очертание и, что было самое страшное, безмолвное. Прежде чем Петя понял, что это грозовая туча, она уже приблизилась к солнцу, ослепительно белому, как горящий магний, и вдруг с разбегу проглотила его, в одно мгновение погасив все краски в мире, кроме свинцово-серой.
Петя изо всех сил, и уже кое-как, поплыл назад, стараясь достигнуть берега, прежде чем разразится буря. Но когда он выбрался на берег и посмотрел в море, то увидел, что на том месте, откуда он только что вернулся, уже кипит белая полоса шквала и с криком мечутся чайки.
1 Антрацит — лучший сорт каменного угля.
Петя едва догнал свои штаны и рубашку, катящиеся по берегу. Пока он взбирался вверх по обрыву, вокруг стало темно, как поздним вечером, а когда он добежал до конечной остановки конки, где уже прокладывались рельсы электрического трамвая и отливали из бетона новую станцию, полоснула молния, ударил гром и в наступившей тишине послышался сухой шум бегущего по кукурузе ливня.
Петя выбежал на дорогу, и вдруг перед ним как бы распахнулся воздух, ударило острыми запахами сырой конопли, и сейчас же на него обрушилась стена ливня.
В одну минуту дорога вздулась, как река. При свете молний Петя увидел пенистые потоки воды, кипящие вокруг него и сбивающие с ног. Ноги скользили и разбегались. Нечего было и дуМать идти дальше на хуторок. Петя побежал по колено в воде назад к станции, крестясь каждый раз, когда вспыхивала совсем близкая молния и сейчас же следом за ней сыпались сухие обломки грома. И только провалившись в канаву, полную воды, Петя вдруг понял, что это именно та самая гроза, тот самый ливень, которых с такой надеждой ожидало семейство Бачей.
Вокруг бушевала не просто вода, а именно та самая вода, которая должна вдоволь напоить сад, наполнить высохшую цистерну и спасти семейство Бачей от разорения.
— Ура! — в восторге закричал Петя и, уже ничего не боясь, побежал к хуторку.
По дороге он несколько раз падал, шлёпаясь плашмя в грязь, но теперь эта тёплая грязь казалась ему удивительно приятной. Он прибежал домой как раз в тот короткий промежуток затишья, когда сквозь поредевшие водянистые тучи мутно просвечивал закат, а гроза ушла далеко в море, где по синему горизонту судорожно бегали молнии и слышалось рычанье грома. Но не успел Петя обежать по размытым дорожкам сада и полюбоваться лунками, полными мутной воды, не успел радостно, весело поцеловать отца в мокрую бороду, не успел дать леща Павлику и крикнуть тёте: «Живём, тётечка, живём!»,- как гроза вернулась с моря и с новой силой загремела над хуторком.
Несколько раз в течение ночи гроза уходила в море и снова возвращалась. Всю ночь лил дождь, то бурный, то вкрадчиво-тихий, почти неслышный, и тысячи ручьёв ослепительно блестели при свете молний под деревьями, по всей площади сада, озарявшегося до самых его отдалённых, таинственных уголков.
Всю ночь Гаврила с мешком на голове бегал по крыше и вокруг дома, наставляя водосточные трубы, по которым дождевая вода бурно устремлялась в цистерну. Под этот гулкий шум наполняющейся цистерны Петя и заснул крепким, счастливым сном.
Источник
После вчерашнего шторма море еще не вполне успокоилось
Перепишите текст 1, раскрывая скобки, вставляя, где это необходимо, пропущенные буквы и знаки препинания.
текст 1
ВПР7: текст Катаева В.
После обеда ветер (по)немногу стих но духота (в)течени.. (не)скольких дней (не)пок..давш..я (3) город стала ещ.. сильнее. Н.. одного облачка н.. было в серебристо(пыльном) небе. (По)всему горизонту струилась тёмно(лиловая) муть предвещавш..я грозу которая всё время где(то) собиралась и (н..)как (не)могла собраться. Впрочем, уже не (в)первые за последний месяц ож..дали грозу и каждый раз она обман..вала: то (не)заметно рас..е..валась в раск..лё(н,нн)ом воздухе то обойдя стороной оказывалась за горизонтом, (от)куда только долетали раскаты грома.
В этот день Петя измуч..(н,нн)ый бес..онниц..й (не)зная, куда себя деть, бродил по окрестностям до тех пор пока (с,з)делав громадный круг (не)вышел к морю. Хв..таясь за корни он (..)бежал (в)низ и сел на разгоряч..(н,нн)ые камни. (4) После вчерашн..го шторма море ещ.. не вполне успокоилось но волны уже (не)сердито били о берег а медле(н,нн)о (2) накатывались оставляя на берегу рва(н,нн)ые медузы лома(н,нн)ые ветки. Это был безлюдный кусоч..к берега и ..десь Петя уже успоко..вш..йся чувствовал себя хорош.. . Он давно уже (не)купался и теперь ра..девшись полез в тёплую пен..стую воду. Была особе(н,нн)ая, (не)объяснимая прелесть в этом купании (в)одиночку. Сначал.. он (не)много (по)плавал возле берега, среди камней сплош.. заросш..х водор..слями потом повернул в море которое то(же), как и Петя, уже успокоилось. Он плыл (на)боку (по)лягушачьи отталкиваясь ногами и быстро(быстро) выбрас..вая (в)перёд руку. Ах какое это было наслаждение после долгого врем..ни вновь встретиться с морем!
(По В. Катаеву)
После обеда ветер понемногу стих, но духота, в течение нескольких дней не покидавшая город, стала ещё сильнее. Ни одного облачка не было в серебристо-пыльном небе. По всему горизонту струилась тёмно-лиловая муть, предвещавшая грозу, которая всё время где-то собиралась и никак не могла собраться. Впрочем, уже не впервые за последний месяц ожидали грозу, и каждый раз она обманывала: то незаметно рассеивалась в раскалённом воздухе, то, обойдя стороной, оказывалась за горизонтом, откуда только долетали раскаты грома.
В этот день Петя, измученный бессонницей, не зная, куда себя деть, бродил по окрестностям до тех пор, пока, сделав громадный круг, не вышел к морю. Хватаясь за корни, он сбежал вниз и сел на разгорячённые камни. После вчерашнего шторма море ещё не вполне успокоилось, но волны уже не сердито били о берег, а медленно накатывались, оставляя на берегу рваные медузы, ломаные ветки. Это был безлюдный кусочек берега, и здесь Петя, уже успокоившийся, чувствовал себя хорошо. Он давно уже не купался и теперь, раздевшись, полез в тёплую пенистую воду. Была особенная, необъяснимая прелесть в этом купании в одиночку. Сначала он немного поплавал возле берега, среди камней, сплошь заросших водорослями, потом повернул в море, которое тоже, как и Петя, уже успокоилось. Он плыл на боку, по-лягушачьи отталкиваясь ногами и быстро-быстро выбрасывая вперёд руку. Ах, какое это было наслаждение после долгого времени вновь встретиться с морем!
Источник
Том 5. Белеет парус одинокий, стр. 115
Пыльные тени деревьев метались в комнатах по стенам и потолкам. Ужасный день… Не только Петя, но также Василий Петрович, тетя и даже Павлик готовы были собрать свои вещи и бежать куда глаза глядят, лишь бы не видеть друг друга и не испытывать взаимных оскорблений. И конечно, никто никуда не убежал, а все лишь слонялись по раскаленным комнатам, по шумящим аллеям. Они чувствовали себя прикованными к этому постылому месту, которое сначала показалось им земным раем.
Перед вечером в саду появилась маленькая фигурка толстого человечка в высокой барашковой шапке, но уже не черной, а коричневой. Это был тоже перс, но на этот раз настоящий, с длинными восточными усами и глазами, полными неги. Он быстро обошел сад, опираясь на короткую палочку, а потом долго стоял возле кухни, ожидая, что к нему выйдет кто-нибудь из хозяев. Но так как никто не вышел, он подошел к дому и постучал палочкой в окно.
— Эй, хозяйка! — сказал он выглянувшей тете, показывая растопыренную шафранно-желтую пятерню с грязными ногтями. — Бери за все гамузом пять карбованцев; не возьмешь — пожалеешь.
— Хулиган! — страшным голосом сказала тетя. — Гаврила, что же ты смотришь? Гони его в шею!
Но настоящий перс не стал дожидаться Гаврилы, а побежал мелкой рысцой, припадая на одну ногу, и в мгновение ока скрылся.
Затем принесли третью открытку от мадам Васютинской, в которой напоминалось о приближении срока платежа по векселям.
В этот день никто не захотел ужинать, и на столе на террасе долго стояли четыре глубокие тарелки с простоквашей, в которой таял желтый сахарный песок.
Среди ночи внезапно раздался нечеловеческий, душу леденящий вопль, разбудивший всех в доме. Что это было? За окнами метался, как в горячке, черный сад. Скоро вопль повторился. Теперь он был еще ужаснее: в нем слышался какой-то скрежещущий, рыдающий хохот. Кто-то пробежал по аллее, размахивая фонарем. Затем весь дом потряс громкий стук в стеклянную дверь веранды. На пороге стоял Гаврила, размахивая фонарем.
— Барыня, идите скорей, Чиновник подыхает! — услышал Петя испуганный голос сторожа.
Когда, наскоро одевшись и дрожа с ног до головы, Петя прибежал к конюшне, там уже толпились в дверях тетя, Василий Петрович, кухарка Дуня и Павлик — босой, закутанный в одеяло.
Фонарь Гаврилы зловеще передвигался внутри конюшни, откуда с короткими перерывами вылетали утробные, дрожащие стоны околевавшего Чиновника. Все стояли в оцепенении, не зная, что делать, как помочь беде.
Перед рассветом, в последний раз крикнув особенно раздирающим голосом, полным какой-то сознательной муки ужаса, Чиновник наконец навсегда затих. А утром откуда-то приехала арба, и его увезли далеко в степь — громадного, костлявого, вороного, с оскаленной мордой и задранными голенастыми ногами, на которых блестели старые, потертые подковы.
45. Вдова с ребенком
Все были так подавлены, что целый день никто не мог работать. Смерть Чиновника казалась не только дурным предзнаменованием, но как бы окончательным крушением всех надежд, полным разорением и гибелью семьи. Всеми овладело безысходное отчаяние.
После обеда ветер понемногу стих, но духота стала еще сильнее. Ни одного облачка не было в серебристо-пыльном небе. По всему горизонту струилась лиловая муть, как обманчивое отражение очень далекой грозы, которая все время где-то накапливалась, собиралась и никак не могла собраться. Впрочем, уже не впервые за последний месяц ожидали грозу. Каждый раз она обманывала: то незаметно рассеивалась в раскаленном воздухе, то, обойдя стороной, оказывалась где-то далеко за горизонтом в открытом море, откуда только долетали раскаты бесполезного грома.
Так было и сегодня. Гроза проходила далеко стороной. В возможность грозы уже больше никто не верил, хотя лишь она одна могла спасти гибнущий урожай.
В этот день, измученный бессонной ночью, не зная, куда себя деть, Петя отправился бродить по окрестностям и бродил до тех пор, пока, сделав громадный круг, не вышел к морю. Хватаясь за камни и корни, он сбежал с высокого обрыва вниз и сел на горячую гальку.
После вчерашнего шторма море еще не вполне успокоилось, но волны, тяжелые от тины, уже не сердито били о берег, а плавно накатывались, оставляя на гальке маленьких медуз и дохлых морских коньков.
Это был дикий, безлюдный кусочек берега, и здесь Петя, весь день искавший одиночества, чувствовал себя очень хорошо, спокойно и немного грустно. Он давно уже не купался и теперь, быстро раздевшись, с удовольствием полез в теплую пенистую воду.
Была особая, необъяснимая прелесть в этом купанье в одиночку. Сначала он немного поплавал возле берега, среди скользких подводных камней, поросших коричневыми водорослями, потом повернул в море. Он, как всегда, плыл на боку, по-лягушачьи отталкиваясь ногами и выбрасывая вперед руку. Он ударял плечом волну, стараясь вызвать брызги, и тогда ему казалось, что он стремительно несется вперед, хотя на самом деле он плыл не слишком быстро. В эту минуту он сам себе очень нравился. В особенности ему нравилось плечо, которым он рассекал волны, смуглое, атласное, облитое зеркальной водой, отражавшей солнце.
Уже давно прошло то время, когда он боялся удаляться от берега. Теперь он уже смело заплывал в открытое море и там ложился на спину, покачиваясь на волнах и всматриваясь в небо до тех пор, пока ему не начинало казаться, что он смотрит на него сверху вниз, потеряв вес и каким-то чудесным образом вися в пространстве. Тогда для него исчезал мир, и он забывал все на свете, кроме самого себя — одинокого и всемогущего.
Заплыв, по крайней мере, на версту от берега, Петя остановился и уже собирался лечь на спину, как вдруг его поразила перемена, которая произошла в природе, пока он плыл. Небо над головой было по-прежнему чистое, и море вокруг по-прежнему блистало жарко и ослепительно, но теперь этот блеск стал как-то особенно резок, напоминая зеркальный блеск антрацита.
Петя посмотрел в сторону берега и над узкой полосой обрывов, над степью увидел что-то громадное, совершенно черное, поминутно меняющее очертания и, что было самое страшное, безмолвное. Прежде чем Петя понял, что это грозовая туча, она уже приблизилась к солнцу, ослепительно-белому, как горящий магний, и вдруг с разбегу проглотила его, в одно мгновение погасив все краски в мире, кроме свинцово-серой.
Петя изо всех сил, и уже кое-как, поплыл назад, стараясь достигнуть берега, прежде чем разразится буря. Плывя, он видел, как далеко в степи, на фоне аспидного неба, догоняя друг друга, бежали смерчи сухой пыли. Но когда он выбрался на берег и посмотрел в море, то увидел, что на том месте, откуда он только что вернулся, уже кипит белая полоса шквала и с криками мечутся чайки.
Петя едва догнал свои штаны и рубашку, катящиеся по берегу. Пока он взбирался вверх по обрыву, вокруг стало темно, как поздним вечером, а когда он добежал до конечной остановки конки, где уже прокладывались рельсы электрического трамвая и отливали из бетона новую станцию, полоснула молния, ударил гром, и в наступившей тишине послышался сухой шум бегущего по кукурузе ливня.
Петя выбежал на дорогу, и вдруг перед ним как бы распахнулся воздух, ударило острыми запахами сырой конопли, и сейчас же на него обрушилась стена ливня.
В одну минуту дорога вздулась, как река. При свете молний Петя увидел пенистые потоки воды, кипящие вокруг него и сбивающие с ног. Ноги скользили и разбегались. Нечего было и думать идти дальше на хуторок. Петя побежал по колено в воде назад к станции, крестясь каждый раз, когда вспыхивала совсем близкая молния и сейчас же следом за ней с пироксилиновым шорохом сыпались сухие обломки грома. И, только провалившись в канаву, полную воды, Петя вдруг понял, что это именно та самая гроза, тот самый ливень, которых с такой надеждой ожидало семейство Бачей.
Вокруг бушевала не просто вода, а именно та самая вода, которая должна вдоволь напоить сад, наполнить высохшую цистерну и спасти семейство Бачей от разорения.
Источник