Русские поморы северного ледовитого океана открыли

Смелые открыватели Русского Севера: кто эти люди?

При словах «русские землепроходцы» обычно вспоминают покорителей Урала и Сибири — Ермака, Дежнёва, Хабарова. Но задолго до них поморы Русского Севера уже выходили в холодные воды Северного Ледовитого океана на своих кочах и лодьях и били зверя в низовьях Оби. Имен их не сохранила история, но зато известно, чего они достигли.

Как чужая земля стала своей

Предприимчивые, смелые новгородцы первыми из русских начали осваивать территорию, которую сейчас мы называем Русским Севером. Главной их мотивацией в освоении сурового края были, конечно, деньги, которые давала пушнина. Путь новгородцев на север лежал через Онежское озеро, по реке Выг, по Онеге — на южные берега Белого моря.

Почти одновременно с русскими к Белому морю вышли карелы. Конкуренции между народами не было — наоборот, как показывают археологические данные, нередко случались смешанные браки, а захоронений, свидетельствующих о битвах, не найдено.

Сначала людей на севере было совсем мало. Часто промысловики приходили на сезон, добывали мех, рыбу, морского зверя, а потом возвращались домой.

Продолжалось это до тех пор, пока не появились в этих краях мощные монастыри во главе с крупным землевладельцем — Соловецкой обителью. Именно монастыри смогли создать не только духовную основу для жизни на севере, но экономическую инфраструктуру, наладить торговые каналы, устойчивые пути сообщения с южными областями. Мехом, моржовым клыком и солью не прокормишься: добытое на севере нужно было сбыть на юге и получить взамен хлеб и другие продукты, а также промышленные изделия, не изготавливавшиеся на севере.

Как только монастыри создали по берегам моря и рек системы приходов, в Поморье потянулись люди, которые поняли, что Север — это не «чужеверная окраина», а часть освященной русской земли. Это «монастырское» заселение позволило позже сохранить Русский Север в составе России, когда на эти края покусилась Швеция. И вот этих-то людей, которые прочно осели на Севере, и стали называть поморами.

Зачем поморы двинулись на восток

Мы привычно считаем, что до Петра I у России морского флота не было. Но зачем-то же царь Петр ездил в Архангельск, перенимал опыт у северных корабелов и поморских плотников… А дело в том, что еще за три века до Петра Алексеевича русские выходили в Студёное море (так раньше называли Белое) и по своим лоциям, чертежам ходили по арктическим водам. Особой формы усиленные поморские кочи водоизмещением в сотни тонн Арктики не боялись. Кочи эти были длиной 15-20 метров и брали полезной нагрузки 30-40 тонн. Не совсем плоскодонные, они не имели большого киля, «сидели» в воде неглубоко, потому что во время штормов, ветров, среди льдов приходилось близко подходить к берегу, прятаться в бухтах, за островом или на реках.

В поисках промысловой рыбы и зверя поморы издавна освоили Грумант (Шпицберген), Матку (Новую Землю), многочисленные острова и побережья Белого моря и Ледовитого океана. Ходили в Норвегию. Участвовали они и в освоении Арктического морского пути, имевшего большое значение не только для России, но и для всей Европы.

Когда русские пришли на Север за пушниной, ее здесь было много. Но через некоторое время зверя выбили, и нужно было искать новые охотничьи угодья на востоке. Из Белого моря, которое, хоть и большое, но, по сути, внутреннее, поморы выдвинулись в сторону Карского моря, Северного Урала, к устью Оби. В XVI веке англичане и голландцы удивлялись, что, оказавшись в этих краях, постоянно встречали русские корабли, которые уверенно двигались дальше и дальше на восток, во льды, туда, куда, казалось, пройти было нельзя.

Поморский след на востоке

Большинство покорителей Сибири и Дальнего Востока были выходцами из областей Русского Севера. Это неудивительно — суровые условия жизни закалили их и подготовили к трудному и опасному освоению северо-восточных рубежей нашей страны.

Михаил Стадухин (ум. 1666). Помор, племянник московского купца, родился в деревне на реке Пинеге, в Архангельской области. Русский землепроходец, исследователь Северо-Восточной Сибири. Экспедиция Михаила Стадухина, стартовав от Индигирки, открыла реку Колыму. Стадухин одним из первых достиг рек Анадыря, Пенжины и Гижиги и северной части Охотского моря.

Федот Попов (ум. 1648). Родился в Холмогорах, Архангельской области, имел прозвище Колмогорец. Русский землепроходец, промышленник, организатор и, вместе с Семеном Дежнёвым, — участник экспедиции 1648 года из Северного Ледовитого океана в Тихий, открывшей пролив между Азией и Северной Америкой (Берингов пролив).

Семен Дежнёв (около 1605 — 1673). Родился в деревне Есиповская на Пинеге (по другим сведениям — в Великом Устюге). Русский путешественник, землепроходец, мореход, исследователь Северной, Восточной Сибири и Северной Америки, казачий атаман, торговец пушниной. Первый мореплаватель, прошедший Берингов пролив, отделяющий Азию от Северной Америки, Чукотку от Аляски, причем сделал это за 80 лет до Витуса Беринга, в 1648 году, по пути посетив острова Ратманова и Крузенштерна, находящиеся посередине Берингова пролива.

Ермак Тимофеевич (1532–1585) — казачий атаман, исторический завоеватель Сибири для Русского государства. По недоказанной версии, Ермак был выходцем из северных краев. В онежских былинах, записанных в XIX веке, говорилось, что часть есаулов в дружине Ермака были родом с Двины. Землевладельцы Строгановы, добывавшие соль и пушнину на пермской земле и нанявшие отряд Ермака для защиты от зауральских племен, были выходцами с Подвинья, северянами. Отряд Ермака разгромил за Уралом войско сибирского хана Кучума, сухопутная дорога в Сибирь была проложена.

Ерофей Хабаров (ок. 1603 — ок. 1671). Родился в деревне Дмитриево современного Котласского района Архангельской области. Русский землепроходец, продолжатель дела Еналея Бахтеярова и Василия Пояркова по освоению Приамурья.Занимался пушным промыслом, участвовал в походах по рекам Сибири, жил в верховьях Лены. Открыл соляные источники и построил соляную мельницу в устье реки Куты в Иркутской области.

В 1649 году Хабаров с отрядом из 70 верных ему людей отправляется вверх по Лене и Олекме в поход по Амуру от впадения в него реки Урки до даурского укрепленного поселения Албазин. Весной 1650 года Хабаров возвращается обратно и с новыми силами уходит в новый поход, в результате которого берет Албазин и продолжает сплав по Амуру. Во время похода одерживает многочисленные победы над даурскими и дючерскими князьями, захватывает много пленных и скота. Результатом этого похода становится принятие коренным приамурским населением русского подданства. В этом же походе, с которого началось присоединение Дальнего Востока к России Хабаров составляет «Чертёж реке Амуру», ставший первой европейской картой дальневосточных территорий.

Владимир Атласов (ок. 1661/1664 — 1711). Родился в Великом Устюге Вологодской области. Русский землепроходец, совершивший поход по Камчатке в 1697–1698.

Весной 1697 года Атласов во главе отряда из 120 человек на оленях прошел на юг от Анадырского острога через Корякский хребет до Камчатки.

В 1700 году в Якутске Атласов систематизировал собранные в походе материалы, написал подробный отчет о полуострове и ближайших островах и составил первую карту Камчатки.

Александр Баранов (1746–1819). Первый главный правитель Русской Америки. Родился в Каргополе, в купеческой семье. В 1790 году возглавил Северо-восточную компанию, в 1799 году ставшую Российско-американской. Основал на острове Ситка форт Новоархангельск, ставший столицей Русской Америки. По распоряжению Баранова в Калифорнии в 1812 году создана российская фактория Форт Росс. Баранов строил верфи, заводы по выплавке меди, организовал добычу каменного угля. Практически стал создателем недолговечной Русской Америки. Был женат на дочери туземного вождя.

Сейчас Новоархангельск называется Ситка, а памятник основателю города планируется переместить в местный музей. Сам остров имеет альтернативное название на картах — Baranof island (остров Баранова).

Геннадий Невельской (1813–1876). Родился в усадьбе Дракино Солигачского уезда Костромской губернии. Исследователь Дальнего Востока, основатель города Николаевска-на-Амуре, доказавший, что устье Амура доступно для входа морских судов и что Сахалин — остров.

Летом 1849 года Невельской достиг устья Амура и обнаружил пролив между материком и островом Сахалин. Ему удалось открыть ряд новых, неизвестных прежде территорий и войти в низовья Амура. Он основал в устье Амура Николаевский пост (ныне город Николаевск-на-Амуре). Позже Невельской и его подчиненные детально исследовали берега устья Амура, Амурского лимана и Татарского пролива, а также континентальных частей Амурского и Уссурийского края и острова Сахалин, устанавливая власть России на дальневосточных территориях.

Источник

Сквозь льды и шторма: как поморы осваивали Северный морской путь

Пройти из Европы в Азию кратчайшим путем — об этом мечтали поколения купцов и военных, авантюристов-путешественников и прагматичных политиков, королей и миссионеров… Но кратчайший путь оказался и труднейшим: льды, шторма, пронизывающие ветры, полярная ночь… А может быть, его вовсе не существует — этого пути. Благодаря мужеству русских поморов мир узнал, что можно успешно плавать среди полярных льдов. А первым капитаном, чье судно прошло между Евразией и Америкой, стал Семен Дежнёв, освоивший мореходное искусство на старых поморских путях.

Как русский толмач Папу Римского просвещал

В 1525 году русский дипломат, богослов, ученый и переводчик Дмитрий Герасимов приехал в Ватикан с посольством от великого князя Московского Василия III. Принимая у себя северного гостя, Папа Римский Климент VII рассказывал ему о таинственных гиперборейских землях, где человеку не выжить, и уж совершать туда морские путешествия точно невозможно. На что русский дипломат ответил, что русские поморы давно уже ходят там, «где невозможно», на кочах и шняках — спускаются по Северной Двине до моря и далее, держась правого берега, доходят до Оби.

Откуда русский посол знал то, о чем не догадывались просвещенные европейцы? Это сегодня мореходы всего мира в курсе, что если из порта Мурманска двинуться на запад, то путь через Суэцкий канал, допустим, до порта Иокогамы (Япония) составит 12 840 морских миль, а Северным морским путем, по Баренцевому, Карскому, Лаптевых, Восточно-Сибирскому, Чукотскому морям и Тихому океану до того же японского порта добираться будет более чем вдвое короче — всего 5770 морских миль (1 морская миля = 1,852 км).

Дело в том, что дипломат сам бывал на северах и видел там все своими глазами. В 1496 великий князь Василий III направил Герасимова в Данию кружным путем через Белое и Баренцево моря. Во время поездки тот познакомился с поморскими мореплавателями, услышал их рассказы о промыслах, о дальних морских путешествиях за рыбьим зубом, за морским зайцем, за сельдью и пушниной, и понял, что северное побережье в восточном направлении проходимо, если, конечно, с умом за дело взяться…

Как поморы появились и норвежцев потеснили

Наши вышли к берегам Северного Ледовитого океана в XI веке. И с берегов сразу двинулись на воду, потому что океан кормил, давал заработок и служил главной дорогой. Переселенцы освоили сперва Белое море, потом вышли в Баренцево и год за годом продвигались все дальше.

По свидетельству новгородского летописца, в 1032 году новгородский князь Улеб ходил в поход за «железные ворота». Многие из его соратников в том походе погибли, и мало их возвратилось. Нам в данном случае интересно, что за ворота? На Русском Севере есть три пролива с подобным названием: два — в Белом море, третий — между островами Вайгач и Новая Земля. Скорее всего, речь в летописи идет о последнем. То есть уже в XI веке новгородцы знали, как проходить морскими «железными воротами» в довольно высоких северных широтах.

К XIII веку русские переселенцы, ассимилировавшие карелов, коми и лопырей, стали называться поморами. Основными их занятиями были рыболовство, охота на тюленей, моржей, китов, белых медведей. Но совершенно свободными поморы себя в северных морях не чувствовали: норманны-викинги, которые прежде господствовали в западных арктических водах, не слишком-то обрадовались появлению новых мощных конкурентов. Норвежцы продолжали ходить на своих кораблях на восток, промышлять у берегов Белого и Баренцева морей, наши, в свою очередь, заплывали в их земли, и встречи мореходов далеко не всегда были мирными. Свидетельства тому сохранились в норвежских источниках. В 1316 году двиняне ходили в военный поход на Мурман (Северная Норвегия), а в 1323 году — на Хологаланд (самая северная провинция Норвегии). В свою очередь, норвежский отряд из пятисот воинов в 1419 году ограбил и разорил селения в устьях Варзуги, Онеги и Северной Двины.

Однако поморы упорно отстаивали свое право на промысел в Северном Ледовитом океане. Известно, что в XV веке они ходили в далекие морские походы к Груманту (Шпицбергену), острову Медвежьему и на Новую Землю. Наверняка такие походы совершались и раньше, просто упоминания о них не сохранились в источниках.

Тесная связь поморов с Норвегией привели даже к образованию в XVII веке особого «торгового» языка русьнорг (руссенорск), половину слов в котором составляли поморские, а половину — норвежские. Русьнорг был в ходу долго, а исчез только в XX веке, когда советская власть закрыла государственные границы и поморы более уже не могли торговать с норвежцами.

Как соболя поманили поморов на восток

Движение поморов вдоль северного побережья все дальше на восток диктовалось в первую очередь потребностями главного промысла Русского Севера — добычей пушнины. Если вначале казалось, что пушного зверя в северных лесах несметное количество, то за столетия белок, норок и соболей основательно «проредили», промыслового зверя поубавилось. А вот зверобои, которые не боялись рисковать и добирались «короткими перебежками» вдоль морского берега с заходом в устья рек до дальних восточных областей и даже заглядывали за Уральскую гряду, возвращались в Поморье с такой богатой пушной добычей и рассказывали о таких несметных сокровищах, что их товарищам иной мотивации не требовалось — уже не пугали ни шторма, ни ветра, ни льды. Возможность заработать и любопытство брали верх над осторожностью. Таким образом, поморы все активнее осваивали Крайний Север, прокладывая километр за километром бесконечный Северный морской путь.

В 1609 году в Москве была составлена карта Севера России и Сибири, на которой довольно точно нанесены устья Енисея, Пясины и берега Гыданского полуострова. Это свидетельствует о том, что поморским мореходам названные места уже в XVI веке были хорошо знакомы.

Весной 1610 года северодвинцы во главе с Кондратием Курочкиным и Осипом Шепуновым на судах, построенных под Туруханском, вышли к устью Енисея, намереваясь пройти дальше морем на восток.

Отряд под командой Якова Семенова, посланный в 1647 году в поход из устья реки Хеты, совершил морское путешествие от Хеты к устью Анабара. Совершая плавания по Хатангскому заливу и морю Лаптевых, мореходы узнали об острове, богатом «заморным зубом» (не путать с «рыбьим зубом» — моржовым клыком; «заморным зубом» называли мамонтовые бивни). На этом острове Семенов действительно нашел огромные скопления бивней мамонта. Гораздо позже, уже в начале ХХ века, полярный исследователь и енисейский промышленник Н. А. Бегичев заново «открыл» этот и соседний острова, которые потом получили его имя — остров Большой Бегичев и остров Малый Бегичев. На одном из них исследователь обнаружил развалины древней избы, в которой нашел шахматы, а под истлевшим полом — пять стрелецких секир, свидетельства того, что русские люди посещали эти места с первых лет открытия пути на Анабар.

Как англичане хотели поморскую Мангазею к рукам прибрать

В 1478 году Поморье вошло в состав Великого княжества Московского. Теперь к частным интересам поморских промысловиков добавились интересы государства: великому московскому князю тоже захотелось приобщиться к богатствам северного края. XVI–XVII века стали временем, когда Москва, двигаясь на восток, с помощью поморов осваивала холодные сибирские берега и, двигаясь на запад, торговала с Европой через северные моря.

Англичанин Ричард Хаклит в своем труде «Книга путешествий», написанном в 1598 году, свидетельствует, что русские моряки, заинтересованные в установлении морских сношений с Норвегией через Белое море и Мурманский берег, огибали на небольших ладьях северные берега Скандинавии и хорошо знали Нордкап, который называли «Мурманский нос». Кроме того, Хаклит приводит воспоминания английского путешественника Стивена Бэрроу. В 1556 году тот был с экспедицией в северных российских землях, и местные подробно рассказали ему, как добраться до устья Оби. Англичанин видел в Баренцевом море множество русских судов, которые свободно курсировали вдоль берегов.

В 1553 году из Лондона вышли три корабля — все с той же целью, в поисках прохода по Северному океану на восток. Два судна под руководством Хью Уиллоби попали в туман, сбились с курса, дошли до Новой Земли, развернулись и встали на зимовку у Мурманского берега. Третий корабль под началом Ричарда Ченслера сумел добраться до устья Северной Двины. Итогом этой экспедиции стал торговый договор между Англией и Россией. По этому договору Англия получала монополию на торговлю с Россией. Эта монополия просуществовала до 1698 года.

В XVI веке поморы ходили в Обскую губу через ямальский волок. В конце XVI века на правом берегу реки Лососевой, позже сменившей название на Мангазейку, в месте впадения ее в реку Таз появилась торговая фактория, из которой позже выросла знаменитая «златокипящая» Мангазея — город промысловиков и купцов, опорный пункт для продвижения русских вглубь Сибири, центр сбора ясака, место, где сибирская пушнина продавалась и покупалась ежедневно десятками и сотнями тысяч шкурок.

Был момент, когда Мангазеей сильно заинтересовались англичане. В 1612 году, когда поляки и шведы рвали Московское государство на куски и центральная власть в Москве практически отсутствовала, английское правительство «подсуетилось» и разработало план установления своего протектората в Мангазее и на сопредельных территориях. Фактически — план захвата русских земель.

Для начала англичане крепко вложились в сибирский торговый город, в результате чего британские купцы получили право на монопольную торговлю с Мангазеей и вывоз мехов морским путем. Далее, когда поморы пересекли по реке Мутной полуостров Ямал и вышли в Обскую губу, наладив, таким образом, морской путь из Архангельска до Мангазеи, выяснилось, что у англичан уже основана своя фактория на реке Таз. Торговали британцы бойко, обороты росли как на дрожжах, богатела и сама Мангазея, и местные сибирские воеводы. Не оставались в стороне и поморы — они блюли свою выгоду…

Историк С. В. Бахрушин в своих научных трудах приводит имена поморских мореходов, которые ежегодно ходили в «златокипящую государеву вотчину»: Мотька Кирилов — «по морю староход и знатец», пинежанин Микитка Стахеев Мохнатка, которому «морской ход за обычай» и который «морем идти знает», знаменитый пинежанин Левка Плехан (Лев Иванович Шубин), который упоминается в числе ходивших в Мангазею морем еще в царствование Бориса Годунова. В документах 1633 года назван и его сын Клементий Плеханов.

Но в Москве все же прознали о далеко идущих планах предприимчивых иноземцев. Узнали и о наших поморских «индивидуальных предпринимателях», не плативших, конечно, в казну никакого ясака, поскольку кто же на северном море с них налог сможет собрать? Новое столичное правительство царя Михаила Романова решило, что пришла пора принимать меры, и в 1620 году вышел указ, который запрещал плавание морем в Мангазею под страхом смертной казни. Удивительным образом, за год до царского указа в пожаре дотла выгорела и английская фактория. Так бесславно закончилась «британская кампания» у сибирских берегов, а заодно и по «златокипящей» Мангазее был нанесен серьезный удар. Все это отразилось, конечно, на поморских промыслах, а заодно и на освоении морского пути на восток. Активность промысловиков и мореходов заметно поубавилась.

Как голландцы тоже северный путь искали

Северный морской путь пытались освоить и голландцы. В конце XVI века путь, по которому из Индии в Европу попадали дорогостоящие специи, контролировали испанцы и португальцы, поэтому Голландия логично хотела найти альтернативный маршрут для своих торговых судов. В 1565 году Оливье Брюнель прошел арктическими водами и достиг устья Северной Двины. В 1577–1578 году другой голландец Ян фан де Балле привел первый голландский корабль к Николо-Корельскому монастырю. За ним потянулись и другие суда. В 1584 году Брюнель хотел на построенных Строгановыми морских кораблях, обогнув Сибирь, достичь Китая, но льды помешали экспедиции.

В конце XVI века еще один голландец Виллем Баренц — тот самый, в честь которого назвали Баренцево море, — веривший в существование «свободного ото льда пути» через Ледовитый океан, предпринял три экспедиции в арктические моря. В книге Геррита де Фера, изданной в Амстердаме в 1598 году, описывается встреча голландских мореплавателей с поморами: «Видели на дороге промышленников российских и осведомлялись у них о дороге неоднократно, покупая от них притом съестные припасы».

Во время третьей арктической экспедиции Баренц «открыл» архипелаг Шпицберген, который на самом деле давным-давно был известен нашим поморам и на котором даже были их поселения. Кроме того, Баренц в очередной раз достиг Новой Земли, известной нашим поморам как Маточка, но судно его оказалось затертым во льдах. Он попробовал добраться до Кольского полуострова на шлюпках, но неудачно. Северный морской путь голландец так и не прошел.

Михаил Ломоносов о неудачах голландцев писал в своей работе «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию»: «…хотя ж голландцы от таковых несчастливых предприятий весьма лишились надежды и больше к восточно-северной стороне намерений своих не простирали, однако из того не следует, чтобы их походами всему рачению и мужеству человеческому был предел положен. Явствует противное из неутомимых трудов нашего народа…»

Как помор и устюжанин доплыли до Тихого океана

После заката Мангазеи движение на восток северными морями приостановилось — русские осваивали Сибирь, двигаясь в основном по рекам и волокам. Но, исследуя новые земли, землепроходцы все более убеждались в том, что северный морской путь из Европы в Азию — реальность.

И вот настал рубежный 1648 год. Экспедиция Федота Попова и Семена Дежнёва вышла в Ледовитый океан, открыла пролив между Чукоткой и Аляской и доказала, что между Азией и Северной Америкой есть разделение. Дежнёв не был помором. Он родился на берегу Пинеги, в деревне Есиповской. Позднее переселился в Великий Устюг. Подростком ходил с отцом по морю в Соловецкий монастырь, потом на ладьях-кочах с товаром в устье Оби, в Мангазею, поэтому суровое море было ему знакомо.

А вот Федот Алексеевич Попов по прозвищу Колмогорец родом был из села Холмогоры, то есть являлся самым что ни на есть помором. И Дежнёв, и Попов, разумеется, использовали поморские лоции и карты. Навыки арктического плавания, сами суда, на которых мореходы двигались на восток, — все это наработки русских поморов, и без них никакого открытия не произошло бы.

А еще можно было бы сказать о том, как самый знамениты помор, Михаил Васильевич Ломоносов, убеждал российские власти, что Северный морской путь возможен, и что за ним — будущее. Но об этом подробнее рассказано в нашем материале «Как Ломоносов на Северный полюс собрался».

Источник