Русские сказки про море
 Море в русских сказках: воспоминание о Прародине?
Многие наши сказки, часто самые известные, знакомые с раннего детства, те без которых невозможно представить себе сами «русские сказки», как таковые — содержат упоминания моря! И это в нашей стране, практически, полностью сухопутной, раскинувшейся посреди внутренних областей Восточной Европы и Азии. Напомним, Россия лишь относительно недавно получила надёжные выходы к морям. Однако, наши древние сказки рассказывают о море. И более того, часто оно занимает там ключевую роль! Странно это. Но, тем не менее, факт! Чтобы не ходить далеко за примерами, давайте вспомним известнейшую сказку «По щучьему велению». Её действие разворачивается где-то недалеко от моря. Когда Емеля Дурак, получив свои волшебные умения, попадает к Царю, и влюбляет в себя его дочку, а та начинает тосковать по нему — обоих запечатывают в бочку и выбрасывают в Синее море! Ну а когда он, чудесным образом заставляет бочку пристать к берегу и разверзнуться — то там, на морском берегу, он ставит себе прекрасный дворец, в который попадает царь, проезжая мимо по своим делам. После чего наш герой женится на царской дочери и становится царским наследником. Ещё одна известнейшая сказка: «Царевна Лягушка» — явно является отголоском космогонических легенд, ибо содержит образ сотворения мира — напомним, Лягушка на пиру у Царя создаёт землю, моря, реки, города и прочее. Когда же Иван Царевич отправляется искать похищенную Кащеем Лягушку, и находит на дубе ларец с зайцем, в котором утка, в которой яйцо, в котором игла, на кончике которой смерть Кащея — яйцо, в конце концов, падает в море, и вытащить его оттуда Ивану помогает щука. Снова море, и в очень важной части сказки. Ни озеро, ни речка, или болотце — а именно море. Ещё одна немаловажная русская сказка «Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что» . Помимо того, что она также содержит, видимо, космогонические мотивы — в ней неоднократно упоминается море, волшебным образом появившийся морской остров, моряки, морские корабли и т.д. Андрей-стрелок, нашедший Горлицу — Марью-царевну во время своих путешествий, выполняя задания царя, неоднократно посещает берега Океан-моря, Синего моря, Глубокого моря, или пролетает на ним. Кстати, именно по мотивам этой сказки, в своё время, Л.Филатов написал свои знаменитые юмористические стихи «Про Федота-стрельца, удалого молодца».
Ещё один важный пример упоминаний моря в русском эпосе — серия былин о знаменитом великане и волшебном воине Святогоре, у которого получали силу и учились важнейшие русские богатыри. Святогор, как мы помним, жил на острове, на святых, светлых горах. Иногда поясняется, что он жил на крутом острове! В былине когда Святогор передал Илье Муромцу силу попав в гроб, перед этим, он направлялся на свой остров, покрытый дубами. Жену свою Плёнку Поморскую, после предсказания Коваля, Святогор отыскал в Царстве Поморском. Та лежала «во гноище», на лавке, в самой дальней избе, самой дальней деревни. От удара святогорова меча она исцелилась, о чём он, по-началу не узнал, так как ушёл, разозлившись. Однако, после волшебного исцеления, его будущая жена собрала много кораблей и начала на них торговать по всему Поморскому Царству, а когда разбогатела, то отправилась к Святогору на его Святые Горы — и снова по морю! Есть вариант, также, где он сам её отыскал. В любом случае — образ главного русского богатыря Святогора практически неотделим от моря, от острова и от Поморского Царства — Поморья. К тому же, тема мистического, волшебного острова — Буяна, стоящего среди моря-окияна и являющегося центром мира, а также основой русского государства — это вообще краеугольный камень нашего фольклора. «За морем Синим, за морем Хвалынским, посреди Окиян-моря, лежит остров Буян; на том острове Буяне стоит дуб зеленый, под ним бык печеный, в нем нож точеный. « Но подробней об этом чуть ниже. Что касается древнерусских былин — очень многие из них, самым тесным образом связаны с морем. Например, былина о Соловье Будимировиче — богатом и славном купце, побывавшем на своих короблях во всех концах света. Или о Дюке Степановиче — боярине и дружиннике, прибывшем в Киев из баснословно богатого торгового приморского города. Дома он «охотился на морских орлов на Синем море». Оба этих героя пришли на Русь, по всей видимости, с Балтийского моря. С южных его берегов, там была их родина. Подробней о них смотрите здесь: Соловей Будимирович, Из какой Индии богатырь Дюк Степанович? Здесь же, разумеется, уместно вспомнить и серию былин о Садко, купце — богатом госте. Синее море, Морской царь, корабли, паруса, торговые морские походы, бури и штормы — всё это занимает львиную долю повествования о Садко. В одном из походов, посреди Синего моря, во время непрекращающегося шторма, принеся в жертву Морскому царю бочонок серебра, и бочонок золота, после того, как жребий указывает на него самого, Садко отдаёт распоряжение своей дружине выбросить себя за борт, после чего, попадает к Морским царю и царице. Там он развлекает их игрой на гуслях — а от пляски царя подымаются морские бури, от которых гибнут корабли с моряками. Когда он прекращает игру, выполнив просьбу пришедшего заступиться за гибнущих моряков старца — тот подсказывает Садко как ему вернуться домой. В конце концов, ему удаётся попасть на Русь, к своей жене и к дружине — целым и невредимым. Некоторые сказки, записанные (или скомпилированные на основе народных преданий) русскими писателями — также часто содержат упоминания моря. Как яркий пример, напомним сказку про «Конька-Горбунка» П.Ершова. Там есть сразу всё — и волшебные кони, и остров Буян, и Чудо-юдо Рыба-кит. Само же море упоминается буквально десятки раз! Ершов писал своё произведение, основываясь на русских народных сказках, которые слушал с раннего детства. Но самое удивительное, что записал он это всё в Тобольске (там, где, собственно, и родился), в тогдашней столице Сибири. То есть, буквально за тысячи километров от ближайшего моря! Фактически, посредине континента Евразии! Более сухопутное место на Земле сложно себе представить. Однако, это сказка, буквально пронизана темой моря! Отдельно следует упомянуть сказки Александра Сергеевича Пушкина. Известно, что поэт писал эти произведения уже во взрослом возрасте, после очередной ссылки, проведённой в своём имении, под Псковом. Источником его вдохновения служили рассказы няни, Арины Родионовны. Известно письмо Пушкина этого периода, своему брату Льву, в котором он восторженно описывает нянины сказки. Поэт записывал их в черновики (которые сохранились) а потом писал стихи на основе своих записей. Практически все эти, положенные в стихотворную форму, сказки содержат образ моря. А в некоторых из них, море выступает важнейшей составной среды, в которой разворачиваются события. «Сказка о попе и работнике его Балде!» Не многие об этом задумываются, но Балда ходил пугать чертей на море! Это были морские черти. Они жили не в озере, и не в речке, и даже не в болоте — а именно в море! «Сказка о рыбаке и рыбке». Тут, что называется, комментарии излишни. Единственное, что стоит отметить, что наиболее близким аналогом этой сказки, является сказка Братьев Гримм о волшебной камбале, которая была записана ими в немецкой тогда Померании. При этом, в черновиках Пушкина, есть вариант, в котором бабка, в одном из своих желаний, хотела стать «Папой Римской» — что говорит о не православной принадлежности людей, изначально рассказывавших эту сказку. И кстати говоря, если сказка о Балде появилась в их же среде — получается, что и поп на которого работал Балда, изначально мог быть совсем не православного вероисповедания, хотя сейчас стереотипным является именно это представление.
Рисунок Н.М. Кочергина Сиред моря сиред Кияни Окиян-море – всем морям отец: Посреди моря Океанского Так что, как видите — для русских, личность папы римского была вполне естественной. На Руси почитался Климент I (I в. н.э. римский папа — мученик). Но возможно, в этих северных стихах, мы видим следы нашей изначальной связи с землями, которые при христианизации попали под юрисдикцию Святого Престола. Я бы не исключал, что здесь идёт речь о Клименте III (1187-1191) при котором осуществлялась христианизация Рюгена и соседних земель балтийских славян, воспоминания о котором, уже на Руси могли наложиться на образ почитавшегося здесь Климента I. Но вернёмся к сказкам Пушкина. В «Сказке о золотом петушке» одни из соседей славного царя Дадона, которым он смело наносил по молодости обиды, нападали на его царство с моря — некие «лихие гости». Кстати, петушки на шпилях церквей присутствуют по всей Южной Балтике, и оттуда вместе с немцами попали в Восточную Прибалтику, например, в Ригу. Далее, поэма «Руслан и Людмила» — содержит неоднократные упоминания моря. Но я хочу напомнить её вступление, которое является, по сути самостоятельным произведением. И это знаменитый стих «У Лукоморья дуб зелёный». Некоторое время назад, я попробовал рассмотреть его отдельно, здесь же отмечу, что «лукоморье», это по-видимому, дугообразный морской залив, что-то типа бухты. А упомянутое в стихотворении конкретное Лукоморье предстаёт перед нами как, ни много ни мало — мистический центр Руси, место воплощения самого русского духа! Вот так вот! И это всё опять на берегу моря.
Князь Гвидон, в исполнении артиста Видова. Ещё одной, важнейшей сказкой из данного цикла, безусловно, является «Сказка о Царе Салтане», или, если привести полный вариант её наименования, «Сказка о Царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре Князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди.» В ней море, безусловно, является важнейшим элементом, на котором построено всё повествование. Недруги, посадив царевича Гвидона с матерью в бочку бросают их в Синее моря. (Как и Емелю, с царской дочкой). Волна выбрасывает ту бочку на остров, на котором до того рос лишь дубок единый. Этот остров — тот самый «Буян», который, сам по себе, является важнейшей, краеугольной частью русского эпоса, мистическим центром мира, вселенной, а также, основой русского государства. У русских не счесть числа всевозможных сказок, песен, заговоров, пословиц — в которых упоминается этот остров посреди моря, или океана. Далее на острове возникает прекрасный город и государство, которое активно ведёт международную торговлю по морю. На нём сосредоточенны всевозможные чудеса. В частности, он охраняется морскими витязями. Само это море неоднократно пересекается Гвидоном в виде какого-либо насекомого. По морю же, естественно к нему, в конце концов, прибывает и его отец — царь Салтан. На образе князя Гвидона я хочу остановиться чуть подробней. В частности, попробовать обосновать один возможный вариант происхождения этого имени. В настоящее время, обычно можно встретить утверждение, что когда-то существовало древнегерманское имя Gwidon, означавшее «лесной». Я полагаю, что это имя может быть связано со славянским словом «гвезда»-«звезда». В «звезду» оно превратилось у нас русских, относительно недавно, изначальная его форма «гвезда». Примерно в таком виде оно до сих пор сохранилось у поляков, чехов, лужицких сербов (чешс. hvĕzda, слов. hviezda, верхн-луж. hwězda, нижн-луж. gwězda, польск. gwiazda). Кстати, в наших древне-новгородских источниках, также зафиксирована форма гвѣзда. Почему я решил, что Гвидон связан со звездой? Давайте по порядку.
Гвидон смотрит на море, почтовая марка Гвинеи-Биссау. В одном из своих текстов, Всеволод Меркулов, приводит фрагмент из упоминавшихся выше дневников Пушкина, в котором описывается эта сказка: В оригинале сказки, все чудеса совершал сам Гвидон, царевна Лебедь, которая делает их у Пушкина — это полностью выдуманный самим Александром Сергеевичем персонаж. На самом деле — всё то, что было на острове создавал Гвидон.
В сказке Пушкина, звезду во лбу и месяц под косой носит выдуманная Александром Сергеевичем царевна Лебедь. В русском фольклоре неоднократно упоминается герой с золотыми ручками и серебряными ножками. А также со звёздами/звездой и Месяцем на голове. Вероятно всё это пересказы одного и того же мифического персонажа. К таковым, например, относится Егорий Храбрый. Вариантов стиха о нём существует множество. Егорий выступает в роли князя устроителя Русской Земли, который всё создаёт и упорядочивает (прямо как князь Гвидон из оригинала сказки Пушкина). Вот как он описывается: «По локоть-то . руцьки в золоти, Похожий персонаж видим в сказке «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре» [Сказка] № 285 // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. — М.: Наука, 1984—1985. — (Лит. памятники). Т. 2. — 1985. — С. 301—303 «У короля Додона были три дочери. Приехал к ним свататься Иван-царевич: у него были по колено ноги в серебре, по локоть руки в золоте, во лбу красно солнышко, на затылке светел месяц. Стал он сватать у короля Додона дочек: «Я,— говорит,— ту возьму, которая в трех брюхах родит семь молодцев — таких, как я сам, чтоб по колено ноги были в серебре, по локоть руки в золоте, во лбу красно солнышко, на затылке светел месяц». Выскочила меньшая дочь Марья Додоновна и говорит: «Я рожу в трех брюхах семь молодцев еще лучше тебя!» «А царица в это время сына родила. По колено ноги в золоте, по локоточки руки в серебре, на каждой волосинке по жемчужинке. ..» На самом деле — образ божества со звездой, или с Солнцем во лбу, и с Месяцем на затылке отсылает нас в глубочайшую, ещё индо-европейскую древность! Очень близкими аналогами ему по внешнему виду являются арийские, индийские божества — знаменитый Рама (основатель Солнечной царской династии), лоб которого украшен Солнцем и бог Луны Сома (основатель Лунной династии), который носит месяц на затылке. Так что — на самом деле, образ, принадлежащий нашему Гвидону — глубоко архаичный, исконный для индо-европейцев.
Сома, основатель Лунной царской династии ариев. Кто же это такой, Князь Гвидон, связанный со звёздами? Здесь мы, конечно, вступаем в область догадок. Но, видимо, какой-то «звёздный князь», другими словами, «высший правитель». Это, видимо, эпитет важного божества! Может быть, это сам Свентовит? Не обязательно же, что в «обыденной жизни» он представал всегда с четырьмя головами? Егория Храброго отождествляют иногда с Ярилой. Хотя, Егорий, или Георгий из русских сказок, при этом, традиционно соотносится также и с Перуном. Кроме того, это божество, по видимому, персонифицирует в себе — обе линии каких-то древних индо-европейских царей, у нашей разновидности индо-европейцев, вероятно, до конца не разошедшиеся. Из индоевропейских аналогий здесь также стоит напомнить о герое валлийского эпоса: о Гвидионе, сыне Дона. Это весьма известный валлийский герой, чародей, обучивший жителей Уэльса многим ремеслам. В древности Млечный Путь называли у валлийцев Caer Gwydion (Крепость Гвидиона). В качестве отца Ллеу Ллау Гифса он выступает «прародителем валлийцев». В поэме «Кад Годдеу» Гвидион вместе со своим братом Аметоном возглавляет войско, сражающееся с силами зла. Интересным также является сообщение Ордерика Виталия (английский хронист, времён ранней норманнской династии), который заявляет следующее: «Лютичи не знали истинного Бога, но, опутанные сетями невежества, поклонялись Гводену, Туру и Фрее и другим ложным богам или скорее бесам». Иногда, этот Гводен расценивается как упоминание Водана, или Одина — верховного германского бога. Возможно, это свидетельство некоего синтеза из славянских, германских и кельтских представлений, который имел место в полабских и балтийских землях — в зоне постоянных контактов между разными по этической принадлежности, но тем не менее, в силу постоянного взаимообмена и смешения, похожими балтийскими племенами — известными у нас, в древности, как «варяги». Отголоски их представлений попали и в русский фольклор. Племена германцев, несмотря на то, что они никогда подолгу не жили на южной Балтике, иногда там бывали (например, знаменитые готы), а также, разумеется, контактировали с тамошними народами, видимо древними представителями балто-славянской группы: через торговлю, войны, межплеменные союзы и свадьбы. О наличие общих божеств у англов, саксов и балтийских славян (причем, как славянского, так и не славянского происхождения) в источниках хорошо известно: Общие боги англов, саксов и славян. В свою очередь, континентальные германцы были тесно связаны с кельтами. Видимо, всё это и могло привести к подобного рода синтезу, когда приравнивались друг к другу и смешивались герои разных культур, имевшие, видимо, напоминающие названия и схожие функции. Что касается приведённой выше гипотезы о «германском» происхождении имени Gwidon — на поверку это может оказаться всего лишь очередным примером обычной для немецкой историографии 19-ого, начала 20-ого веков тенденции приписывать всё, более-менее заметное в древней и ранне-средневековой северной Европе «германцам». И названия народов, и события, и даже личные имена — всё, что только было «можно», немецкие учёные тех лет, пытались приписывать «германцам». И делалось это по определённым причинам. Подробней об этом смотрите здесь: Теории о смене рядом племён Европы в эпоху ВПН своей этнической принадлежности. Также стоит отметить — что имя Гвидон связывает нас с колоссальным по числу повторений и вариантов, обще-европейским сюжетом про Бову из города Антона. Практически во всех средневековых европейских странах рассказывали баллады, легенды и повести об этом герое. А, например, в Англии, сюжет про Бову приобретает значение национальной мифологии и обрастают многочисленными деталями и подробностями. По-другому этот герой также известен, как Бова Королевич. В России он был также очень популярен, особенно как герой лубочных картинок. Однако, впервые Бова, видимо, упоминается на Балтике. Тот же Меркулов, напоминает пересказ Саксоном Грамматиком легенды о Бове, который был сыном русской королевы Ринды и правил на Балтике. Видимо — это и есть первое упоминание легенды о Бове в источниках. Сама же легенда о Бове повествует о «добром короле Гвидоне», которого обманом умертвил коварный король Додон, захвативший власть в его стране. Этот Гвидон правил «в великом государстве, в славном городе Антоне». Меркулов предполагает, что город Антона — это искажённое «Аркона», в чём мы с ним вполне готовы согласиться. Упоминания о городе Антоне в Сказании не фрагментарны, как обычно бывает в сказках. Антона – это столица, вокруг которой кипит борьба за власть. Бова мстит убийце своего отца Додону и возвращает себе королевский престол. Кстати обратите внимание — что имя Додон (или Дадон) также известно и у Пушкина, и просто в русских сказках, связанных с волшебным князем. Исходя из описанного, я бы предположил, что мы имеем дело с древней космогонической легендой, объясняющей цикл смены времён года: Добрый Царь правит, Злой Царь его убивает и захватывает власть, сын доброго Царя возвращает себе трон. Только эта легенда была приспособлена к реалиям древней Балтики, соотнесена с Арконой, как местом дислокации верховного бога и высшей власти. Далее, видимо, вместе с норманнами, или как их описывают некоторые источники, с «нордлюдьми» — с выходцами, в том числе, с Балтики, этот сюжет расходится по всей Европе, попадая во Францию, в Англию, Италию и т.д. Появляются все эти рыцарские романы, легенды и повести. Beuve de Hanstone (Бёв д’Анстон), Beuves de Haumtone (Бёв д’Омтон), Boeve de Haumlone (Бов д’Омлон), Beufves dе Hantonne (Бёв д’Антонн), или как у англичан, Bevis of Hampton (Бэвис оф Хэмптон). надо сказать, что сюжет изначальной легенды, в общем и целом, выдерживается, также сохраняются основные имена героев — Король Ги, Гидо, Гвидо и т.д. Злой король носит обычно имена производные от Додона. При этом у англичан данное повествование обрастает огромным количеством разных деталей и подробностей. Так же интересно, что Додон, по английской версии легенды, был «Германским императором». Учитывая, что Германия и средневековая Англия не имели сколько-нибудь серьёзных конфликтов — появление такого представления в Англии является довольно странным. А вот на Южной Балтике, если принять во внимание особенности её истории (а именно, многовековые, непрекращающиеся войны с немцами) формирование такого представления было бы вполне понятным и логичным. Легенды о Бове известны в средневековье и в Северной Германии, и в Польше, отдельным пунктом являются центральноевропейские евреи, которые также активно пересказывали друг другу этот сюжет. В настоящее время, с подачи очередных «настоящих учёных» из XIX века, считается что в Россию Бова попал аж через перевод в Дубровнике (ныне Хорватия) итальянской версии легенды, который, из Хорватии перекочевал, почему-то, в Белоруссию, а уж оттуда распространился по всей России. Честно говоря, этот маршрут выглядит очень странно, учитывая, что сюжет про Бову был прекрасно известен на Балтике, а в нашей собственной мифологии обнаруживаются явные параллели с ним. Возможно, Россия, на самом деле, находится гораздо ближе к источнику этой легенды, чем это представлялось упомянутым авторам, в их XIX веке. И даже если Бова в западной обработке и правда проник в Россию в позднем средневековье, это, полагаю, вполне могло наложиться и на нашу собственную память об этом герое. В любом случае, он явно связан с Гвидоном. Сама же эта легенда, в разных своих воплощениях, по-видимому, содержит много пластов — и очень древние, ещё индо-европейские, и более поздние балтийские, и русские, и западно-европейские, и даже поздние рыцарские романы. Вот такая история, связанная с нашим Гвидоном. В качестве выводов, хочу отметить, что это всего лишь несколько примеров упоминаний моря, а также различных интересных обстоятельств, сопутстсвующих этой теме, в русском фольклоре. Но даже они вполне хорошо показывают большое значение этого у русских. Что особенно удивительно в виду того, что Русь, Россия, часто, и очень долгие столетия существовала исключительно как континентальная держава. Маловероятно чтобы в те, не очень продолжительные периоды времени, в древности, когда она имела выходы к морю — у него могла бы сформироваться столь заметная роль в нашей мифологии. Судите сами — Киевская Русь лишь на незначительном участке, да и то, скорее гипотетически, контролировала северо-западную часть берега Чёрного моря (где жили оспариваемые многими тиверцы и уличи, которые, в лучшем случае, соседствовали там с местными), затем в эти земли пришли половцы и о тиверах с уличами забыли. Известны также анклавы Руси в Крыму и на Керченском полуострове — Корсунь и знаменитая Тмутаракань. Но они также существовали не слишком долго, и сомнительно, чтобы их существование настолько сильно могло повлиять на основной русский эпос — чтобы потом веками в Калужской и Московской, Нижегородской, Черниговской, Тверской и Смоленской, Курской и Псковской, Вологодской и Рязанской, Тульской и Орловской, Витебской и Могилёвской, Владимирской, Ярославской, Брянской и т.д. землях рассказывали предания о Синем море. Окончательно контакт с Чёрным морем Русь в древности теряет после монгольского нашествия, и снова русские начинают массово селиться по его берегам только при Екатерине II, в конце XVIII века. Похожая ситуация с Балтикой. Славяне и русские в древности почти не селились по берегам собственно Финского залива, они игнорировали эти болотистые и малоплодородные земли — на которых жили, в основном, финно-угорские рыбаки. У русских там были лишь опорные пункты — крепости в ключевых местах. При чём, так было и во времена становления Древней Руси, и во времена её расцвета, и при Новгородской республике, и далее. При шведах, после Столбового мира, русские в этом регионе также жили далеко от моря — вплоть до эпохи Петра I. Русь, славяне, изначально селились внутри континента — некоторые придя по суше, другие переселяясь по морю — спускались по Нарве, Чудскому и Псковскому озёрам, а далее по реке Великой, либо по Неве, Ладоге, Волхову и Ильменю с Ловатью, и плотно заселяли внутренние районы будущих Новгородской, Псковской, Тверской, Костромской, Ярославской и т.д. областей. Собственно на Финском заливе, русские массово расселяются только после петровских завоеваний начала XVIII века. На старинных шведских картах Ингерманландии, в бытность её шведской провинцией, большинство названий на Неве, на заливе и северней Невы — финские, или шведские. Русские названия там также присутствуют — но в большинстве своём заметно южнее Невы и далеко от моря.
Вот «стандартная» карта расселения славянских племён на территории будущей Киевской Руси. Вариантов которой, уверен вы видели очень много. Области непосредственно примыкающее к Балтийскому морю показаны как заселенные славянами чересполосно с местными племенами. На некоторых картах — эти земли вообще не закрашивают в «славянский» цвет. Позже они долгое время не контролировались русскими и на политическом уровне, и окончательно входят в состав России лишь при Петре. Другими словами, эти области, как и черноморские анклавы вряд ли могут претендовать на то, что именно в них море в русском фольклоре заняло своё почётное место. Остаётся ещё Белое море, но оно очень далеко от остальной России и не настолько сильно заселено — чтобы иметь возможность заметно повлиять на общерусский эпос. На Белом море существует свой собственный, самобытный фольклор, с основным русским, связанный не очень сильно. Прочие части Ледовитого океана, так же как и Тихий океан — принимать во внимание не приходится по причине их малой и/или поздней заселённости русскими. Там также, в более поздние, времена возник свой собственный эпос. С Каспийским морем Россия начинает соприкасаться также только при Иване Грозном и также не самой главной своей частью. В общем факт остаётся фактом — Россия в древние времена нигде долго не имеет постоянных выходов к морю, но в её сухопутных губерниях веками рассказывают сказки про Синее море, за сотни, а то и за тысячи вёрст от ближайших больших солёных водоёмов! В чём причина такого феномена — огромная сухопутная страна рассказывает сказки о море? Я думаю — объясняется это просто! Да, это тот самый эпос, который русь и балтийские славяне принесли с собой сюда со своей Прародины — с Балтики, в том числе со священного острова Руяны. Сколько бы некоторые люди не рассказывали не пойми что о нашем происхождении, но море, острова, корабли, бочки, заливы — это важная часть древней жизни нашего народа, которую невозможно спрятать. Шила в мешке не утаить. Это сказки, легенды и предания — морских до мозга костей племён. Заложивших основу русского народа. И именно их священный остров веками вспоминали, сами того не понимая, наши старухи знахарки, исцеляя болезни, или раны, или призывая удачу и победу. Именно их предания и мифы повторяли рассказчики и разыгрывали скоморохи. Именно их песни пели на свадьбах, на праздниках и торжествах, или наоборот, во время горестей и бедствий. И именно их земли предстают перед нашим мысленным взором, когда мы слушаем некоторые русские народные сказки. При этом, многие из их сюжетов восходят, видимо, к очень древним, ещё индо-европейским временам, но они прошли в своей истории и через южную Балтику. И не замечать этого могут только те, кто очень старательно закрывают свои собственные глаза и тщательно отворачиваются в сторону. Источник |
