Песня о Соколе. М. Горький

Иллюстрация М. Черемных к «Песне о Соколе» М. Горького, 1930-е

Море — огромное, лениво вздыхающее у берега, — уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым сиянием луны. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звезд. Кажется, что небо всё ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чем шепчут неугомонные волны, сонно всползая на берег.

Горы, поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые теплой и ласковой мглой южной ночи.

Горы важно задумчивы. С них на пышные зеленоватые гребни волн упали черные тени и одевают их, как бы желая остановить единственное движение, заглушить немолчный плеск воды и вздохи пены — все звуки, которые нарушают тайную тишину, разлитую вокруг вместе с голубым серебром сияния луны, еще скрытой за горными вершинами.

— А-ала-ах-а-акбар. — тихо вздыхает Надыр-Рагим-оглы, старый крымский чабан, высокий, седой, сожженный южным солнцем, сухой и мудрый старик.

Мы с ним лежим на песке у громадного камня, оторвавшегося от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом, — у камня печального, хмурого. На тот бок его, который обращен к морю, волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор. Пламя нашего костра освещает его со стороны, обращенной к горе, оно вздрагивает, и по старому камню, изрезанному частой сетью глубоких трещин, бегают тени.

Мы с Рагимом варим уху из только что наловленной рыбы и оба находимся в том настроении, когда всё кажется призрачным, одухотворенным, позволяющим проникать в себя, когда на сердце так чисто, легко и нет иных желаний, кроме желания думать.

А море ластится к берегу, и волны звучат так ласково, точно просят пустить их погреться к костру. Иногда в общей гармонии плеска слышится более повышенная и шаловливая нота — это одна из волн, посмелее, подползла ближе к нам.

Рагим лежит грудью на песке, головой к морю, и вдумчиво смотрит в мутную даль, опершись локтями и положив голову на ладони. Мохнатая баранья шапка съехала ему на затылок, с моря веет свежестью в его высокий лоб, весь в мелких морщинах. Он философствует, не справляясь, слушаю ли я его, точно он говорит с морем:

— Верный богу человек идет в рай. А который не служит богу и пророку? Может, он — вот в этой пене. И те серебряные пятна на воде, может, он же. кто знает?

Темное, могуче размахнувшееся море светлеет, местами на нем появляются небрежно брошенные блики луны. Она уже выплыла из-за мохнатых вершин гор и теперь задумчиво льет свой свет на море, тихо вздыхающее ей навстречу, на берег и камень, у которого мы лежим.

— Рагим. Расскажи сказку. — прошу я старика.

— Зачем? — спрашивает Рагим, не оборачиваясь ко мне.

— Так! Я люблю твои сказки.

— Я тебе всё уж рассказал. Больше не знаю. — Это он хочет, чтобы я попросил его. Я прошу.

— Хочешь, я расскажу тебе песню? — соглашается Рагим.

Я хочу слышать старую песню, и унылым речитативом, стараясь сохранить своеобразную мелодию песни, он рассказывает.

«Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море.

«Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень.

«А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями.

«Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.

«Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях.

«С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень.

«Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты.

«Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи:

«— Да, умираю! — ответил Сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил. Я знаю счастье. Я храбро бился. Я видел небо. Ты не увидишь его так близко. Ох ты, бедняга!

«— Ну что же — небо? — пустое место. Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно. тепло и сыро!

«Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни.

«И так подумал: „Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, всё прахом будет. “

«Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел очами.

«Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло гнилью.

«И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:

«— О, если б в небо хоть раз подняться. Врага прижал бы я. к ранам груди и. захлебнулся б моей он кровью. О, счастье битвы.

«А Уж подумал: „Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет. “

«И предложил он свободной птице: „А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. Быть может, крылья тебя поднимут и поживешь ты еще немного в твоей стихии“.

«И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по слизи камня.

«И подошел он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и — вниз скатился.

«И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья.

«Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.

«А волны моря с печальным ревом о камень бились. И трупа птицы не видно было в морском пространстве.

«В ущелье лежа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.

«И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.

«— А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полетам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать всё это, взлетевши в небо хоть ненадолго.

«Сказал и — сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.

«Рожденный ползать — летать не может. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся.

«— Так вот в чем прелесть полетов в небо! Она — в паденье. Смешные птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу. Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы. Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам всё знаю! Я — видел небо. Взлетал в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье — землей живу я.

«И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.

«Блестело море, всё в ярком свете, и грозно волны о берег бились.

«В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:

„Безумству храбрых поем мы славу!

„Безумство храбрых — вот мудрость жизни! О смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью. Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!

„Пускай ты умер. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!

„Безумству храбрых поем мы песню. “»

. Молчит опаловая даль моря, певуче плещут волны на песок, и я молчу, глядя в даль моря. На воде всё больше серебряных пятен от лунных лучей. Наш котелок тихо закипает.

Одна из волн игриво вскатывается на берег и, вызывающе шумя, ползет к голове Рагима.

— Куда идешь. Пшла! — машет на нее Рагим рукой, и она покорно скатывается обратно в море.

Мне нимало не смешна и не страшна выходка Рагима, одухотворяющего волны. Всё кругом смотрит странно живо, мягко, ласково. Море так внушительно спокойно, и чувствуется, что в свежем дыхании его на горы, еще не остывшие от дневного зноя, скрыто много мощной, сдержанной силы. По темно-синему небу золотым узором звезд написано нечто торжественное, чарующее душу, смущающее ум сладким ожиданием какого-то откровения.

Всё дремлет, но дремлет напряженно чутко, и кажется, что вот в следующую секунду всё встрепенется и зазвучит в стройной гармонии неизъяснимо сладких звуков. Эти звуки расскажут про тайны мира, разъяснят их уму, а потом погасят его, как призрачный огонек, и увлекут с собой душу высоко в темно-синюю бездну, откуда навстречу ей трепетные узоры звезд тоже зазвучат дивной музыкой откровения.

Источник

Народный календарь: «Алексий — с гор вода»

Март-протальник в самом разгаре – с каждым днём смелеет солнце, разгоняя хмурые облака, и в эти дни кое-где в деревнях и сёлах, ютящихся на речных берегах, уже подходит талая вода к самым баням. Пора поселянам вытаскивать лодки, а значит надобно поспеть разогреть густую пахучую смолу. Заодно просмолить и сапоги, которые в эти дни крестьяне с удовольствием надевают после тяжелых валенок. Пока марток-позимник освобождает поля да луга от снега, старики со вниманием поглядывают на небо, нивы и ручьи-холодники. Крестьяне прислушивались – какова весна – затяжная ли и холодная, короткая ли и теплая… Главное – не прозевать начало посева.

«Из каждого сугроба кувшин пролей»

А тем временем подступал на Русь преподобный Алексий, человек Божий, чья память совершается 30 марта (17 марта по старому стилю). Обычно в этот день уж ручьи бегут не только с крыш, но и с гор, а потому и прозвали святого – «Алексий — с гор вода». Так и говорили в народе: «Придет Алексей, человек Божий, — побежит с гор вода!», «Алексей — из каждого сугроба кувшин пролей!», «На Алексея — с гор вода, а рыба со стану (с зимней спячки)!», «Алексей, человек Божий, зиму-зимскую на нет сводит!»

В этот день крестьяне наблюдали за снеговой водой: «Каковы ручьи на Алексея, таковы и поймы». Ежели «заплачут снега разом», то есть талая вода с гор да пригорков забежит бойко и дружно, потоком напористым, значит быть покосам удачным.

А бывает, когда ручейки сочатся порознь, да всё худенькие и едва заметные среди сугробов. Тогда, выходит, что быть кормам скудным и некудышним. Значит, «станет животина на Алексея, человека Божия, Господу жалобиться».

Но какие бы ручьи в сей день не наблюдались, а каждый среднерусский крестьянин, умудрённый житейской наукой, знавал: «Покинь на Алексея позимнего сани, ладь-готовь телегу!», «Придет Алексей, человек Божий, — брось сани на поветь!», «Алексей — выверни оглобли из саней!»

Алексий человек Божий

Но всякий толковый житейский уклад, хранимый предками из рода в род, во все времена освещался высшей премудростью – правдой Божией. Испокон веков укоренялась она святыми угодниками, которые вхожи были в каждое русское жилище. Святители, мученики, преподобные, блаженные, праведные жили с крестьянами в избах, работали вместе с ними на полях, промышляли в дремучих лесах и на большой воде. Это были родные люди, с которыми крестьяне с раннего детства по-свойски общались в молитве и делили с ними свою нелёгкую долю. А их жития подробно знавали не хуже своих родословных.

Одним из горячо любимых и особо почитаемых святых на Руси слыл Алексий, которого звали так просто и понятно: «человек Божий». История о святом угоднике, отрёкшимся от соблазнов и взявшем на себя великое ярмо смирения и подвиг нестяжания, нашла у нашего простонародья сильнейший отклик и сочувствие. Ещё в незапамятные времена древнерусские песнотворцы и сказители воспели его деяния в своих духовных стихах и сказах, которые передавали из рода в род странствующие калики перехожие.

Богобоязненный Алексей, живший на рубеже IV и V веков в Риме, родился в знатной и богатой семье патрициев, преданных Христу. Родители женили юношу вопреки его воле, выбрав самую красивую девушку из царского рода, но, согласно народному разносказу, молодой жених горько сокрушался:

«На что принуждали мя жениться, не пустили Богу помолиться, со младости лет Богу потрудиться?»

В ту же ночь Лексеюшка покинул отчий дом и уплыл на Восток – «кы тому кы граду Русалиму, кы той святой церкви, ко собору». Раздал он все пожитки убогим горемыкам, облачился в лохмотья и стал просить милостыню на паперти храма. Все что собирал, дарил нищей братии.

На долгие годы он посвятил себя Христу – вкушал только хлеб и воду, по ночам не спал, а молился, терпел на улице побои от жестоких людей. Через много лет Алексей, иссохший телом от суровой жизни, вернулся в Рим, и пришёл в отчий дом. Его облик настолько изменился, что родители не узнали в нём родного сына: «красота в лице его потребишася, очи его погубишася, а зренье помрачишася, стал Алексей как убогий»…

Будучи благочестивыми христианами, они приняли его, как нищего, оставив жить в маленькой келье при входе в дом, и стали кормить его со своего стола. Праведник продолжал поститься и проводил дни и ночи в молитве: «Лексеюшка у кельню вступает, Господни молитвы сотворяет, земные поклоны спокладает». Смиренно терпел он побои и насмешки от собственных слуг: «слуги-то его кушанья не доносят, сами они тое кушанье поядают; помоями блюда наливают да в новую кельню приношают». А для Лексеюшки каждая новая тягота в радость.

Так прожил праведник семнадцать лет, пока Господь не открыл ему день смерти. Тогда он написал письмо, где изложил всю свою жизнь горемычную и где искренне просил прощения у родителей и невесты за все принесённые им страдания. В день кончины Алексия вся правда о его христианских подвигах чудесным образом была открыта Папе Римскому Иннокентию и императору Гонорию, которые поспешили в дом, где жил преподобный. Но тот уже умер.

Лицо почившего Алексея светилось, подобно лику Ангела: «просияла красота его яко от ангела, а Царь и Патриярх ко мощам доступилися, святым мощам поклонилися».

А в руке Лексеюшки был зажат свиток. Прочитав его, изумлённые родители узнали в убогом человеке, долгие годы прожившем в их доме, собственное чадо.

Взмолился отец: «Увы мне, сладчайший мой чадо, Алексей Божий, свет, человече! Какое ты терпел терпение! От раб своих ты укорение! До веку мне дал скорбей мучение! Горе мне оскорбленному! Плачу я, вижу смерть твою! Чего ты мне тогда не явился? Зачем ты пришел в град — не сказался? Построил я бы келью не такую, еще бы не в этаком месте: в своем в княжеском подворье, возле бы своей каменной палаты и возле бы коморы жены твоей! Поил бы, кормил бы я тебя бы своим кусом! Не дал бы рабам тебя на поруганье!»

А невеста, распознав в почившем своего жениха, пала на колени, сокрушаясь: «Свет ты мой, жених обрученный, святой ты мой князь возлюбленный, Алексею, Божий человече! Для чего ты жив был — не сказался? Потай бы я в келью прихождала, мы вместе бы с тобой Богу молились, промежду нас был бы Святой Дух!»

Один из разносказов о полюбившемся на Руси святом, кончается словами:

Источник

Морские птицы – список, названия, описание, фото и видео

Около 300 видов птиц живут на океане или около океана, питаясь рыбой и другими морскими обитателями. Они включают в себя пингвинов, поморников, чаек, гильемотов, крачек, тупиков, скиммеров, альбатросов, буревестников, глупышей, фрегатов, олушей, олухов, бакланов, тропических птиц и пеликанов.

Некоторые виды погружаются в воду с воздуха или с высоких скал. Другие скользят по поверхности, собирая себе пищу. Некоторые, такие как пингвины, могут преследовать свою добычу, плавая по воде. У большинства морских птиц есть водонепроницаемые перья и грубые, перепончатые ноги, которые помогают им грести или схватить скользкую рыбу. Многие морские птицы собираются в больших колониях для размножения, часто откладывая одно яйцо.

Колонии морских птиц

Подавляющее большинство морских птиц собирается в огромные колонии, часто возвращаясь в одно и то же место каждый год, чтобы гнездиться. Некоторые виды гнездятся на земле, в то время как другие гнездятся на скалах или в норах. Приморские скалы являются идеальными местами для гнездования, так как они находятся вне досягаемости большинства хищников, но при этом находятся близко к морю, главному источнику пищи для птиц.

Колонии морских птиц

Когда их птенцы вылупляются, родители ловят рыбу, чтобы выкормить детенышей. Тупик может нести около 10 рыб в клюве за раз. Птицы, которые питаются дальше в море, такие как гильдии, глотают свой улов, а затем, возвращаясь в свое гнездо, срыгивают его в клювы своих детей.

Полярная крачка

Полярная крачка проводит летние месяцы в Арктике, воспитывая своих детенышей. Затем она летит до Антарктиды на расстояние около 13 000 километров, где проводит второе летнее рыболовство у побережья. Потом возвращается на север. Эта птица совершает самое длинное миграционное путешествие из всех птиц. За свою жизнь она может пролететь более 1 миллиона километров.

Голубоногие олуши

Голубоногие олуши – крупные морские птицы. Они гнездятся на крутых скалах Галапагосских островов, у западного побережья Южной Америки на экваторе. Эти птицы ныряют в море высоко с воздуха, чтобы поймать рыбу. Их конические тела легко прорезают воду, когда они движутся под поверхностью моря.

Клювы у них длинные и заостренные, с зазубренными краями для захвата рыбы. У обоих мужских и женских особей ярко-голубые ноги. Мужчины показывают свои ноги во время ухаживания, чтобы помочь привлечь к себе партнера.

Чайки

Чайки крупные белые или серые птицы. Помимо киттиваков, чайки обычно живут вблизи побережья или внутренних районов, редко выходя далеко в море. У них очень разнообразный рацион: ловят крабов и рыбу на мелководье, а также насекомых, червей, яйца, мелких млекопитающих, семена, фрукты и человеческие отходы.

Чайки забирают и крадут пищу у других птиц. Могут расшатывать челюсти, позволяя им есть продукты больших размеров. Существует более 50 видов чаек, в том числе чайка сельди и чайка с черной головой. Чайки собираются в большие колонии для гнездования. Часто демонстрируют то, что называется «поведением моббинга» – нападение на потенциальных хищников и других злоумышленников.

Великолепный фрегат

Великолепная птица-фрегат обитает в водах Центральной и Южной Америки. Она использует тепловые потоки: теплые потоки воздуха, чтобы взлететь на высоту до 2500 метров. Эта интересная, в своем роде, птица ловит рыбу и кальмаров, спускаясь к поверхности воды. Но она также крадет у других морских птиц, кусая их хвосты, заставляя их выпустить свой улов.

В брачный период горловой мешок самца становится красным и раздувается. Чем больше и краснее эта «сумка», тем больше вероятность, что он привлечет партнера.

Фаэтоны

Тропическая, морская птица, которая гнездится в колониях на океанических островах через Индийский и Тихий океаны. Она также известна под именем Маори Амокура. Имея маленькие слабые ноги, ходит с трудом по суше. Однако в воздухе тропические птицы – ловкие летчики, которые часто зависают перед погружением в поверхностные воды, чтобы схватить свою добычу. Они могут даже напасть, чтобы поймать ныряющую рыбу в воздухе.

Пеликаны

Пеликаны – крупные морские птицы с большими мешочками на горле. Их длинные клювы имеют изогнутый вниз крючок в конце верхней челюсти. Он используется, чтобы поймать крупную рыбу, которую пеликан затем бросает в воздух, так, что она сползает вниз головой по пищеводу.

Мешочек для горла используется для вылавливания из воды мелких рыб, как в рыболовную сеть, а не для хранения пищи и для последующего переваривания, как иногда полагают. Как только пеликан слил воду из своей сумки, он проглатывает свою добычу целиком. Все пеликаны ловят рыбу с поверхности воды, за исключением коричневого пеликана, который обычно ныряет за добычей.

Тупики

Тупики – маленькие черно-белые морские птицы с оранжевыми лапками и оранжево-синими полосатыми клювами. Они используют свои крылья, чтобы протолкнуть их через воду в погоне за рыбой. Тупики могут держать в своих клювах более 80 мелких рыб, которых они несут, чтобы накормить своих птенцов. Гнездятся тупики под землей, иногда в заброшенных норках кроликов.

Буревестники

Буревестники скользят, или сдвигают поверхность воды в полете. У короткохвостого буревестника длинные и узкие крылья для скоростного скольжения. Проводит свое лето на австралийском побережье. В апреле летит на север через западную часть Тихого океана в Берингово море. Затем возвращается через середину океана в сентябре. Пролетает около 15000 километров в каждом направлении ежегодно.

Морские птицы – интересное видео

Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Источник