DARKER
онлайн журнал ужасов и мистики
Новости и анонсы
Авторские колонки
Мероприятия
Шесть жутких морских историй
За многие годы совершенствования цивилизаций и изучения мира люди не смогли постичь и десятой доли тех тайн, что хранит море. Глубины вод до сих пор пугают и восхищают, притягивая внимание художников, писателей и учёных. Но то, что может случиться в открытых водных пространствах, порой неподвластно человеческому пониманию. Можно ли чувствовать себя в безопасности, когда входишь в царство этой всемогущей стихии? Что поджидает нас глубоко под водой? И всегда ли можно быть уверенным в том, что получится пережить очередное плавание.
Преданные морю
В декабре 1924 года на нефтяном танкере, плывущем из Нью-Йорка к Панамскому каналу, произошла внештатная ситуация с выбросом паров ядовитого газа. В результате погибли двое рабочих: Джеймс Кортни и Майкл Михан. Экипаж похоронил их 4 декабря у побережья Мексики — в соответствие с традицией, моряки были погребены в море.
На следующий день сначала один, а потом и несколько матросов доложили о весьма странном и пугающем факте — по их словам, в морских волнах за бортом время от времени возникали лица, в которых они признали погибших товарищей. Лики Кортни и Михана держались на волнах около десяти секунд, после чего пропадали.
Когда корабль прибыл в Новый Орлеан, капитан судна, Кит Трейси, доложил о необычном явлении своим нанимателям, которые посоветовали ему в следующий раз вооружиться фотокамерой и запечатлеть призрачные лица. Трейси последовал их совету и приобрёл фотокамеру, после чего корабль отправился в новое плавание. Вскоре лица Кортни и Михана вновь появились на поверхности волн. Капитан успел сделать шесть снимков, после чего фотокамера была заперта в его каюте в сейфе, чтобы никто не имел к ней доступа до прибытия в порт.
На суше фотоснимки Трейси были проявлены. На пяти фотографиях из шести не наблюдалось ничего необычного, но на последней фотографии отчётливо можно было разглядеть силуэты, в которых родственники погибших Кортни и Михана сразу же признали своих родных. Позже фотографии были переданы в детективное агенство для проверки на предмет фальсификации. Но никаких признаков подделки найдено не было.
Лица товарищей появлялись на воде каждый раз, как корабль выходил в плавание, и исчезли лишь тогда, когда на судно заступил новый экипаж.
Смертельный испуг
Сразу несколько кораблей уловили сигнал с просьбой о помощи, исходящий от судна в Малаккском проливе. Был июнь 1947-го года, а судно называлось «Оранж Медан» — это название еще не раз мелькнёт в сводках газет после таинственного случая, произошедшего далее.
Сообщение, полученное с корабля, само по себе было очень тревожным. Говорил один из членов экипажа, сообщающий, что «капитан, все офицеры, а возможно, и вся команда — мертвы». Дальше следовал неразборчивый код Морзе, за которым шло одно-единственное сообщение: «Я умираю». На место, откуда исходило сообщение, немедленно направился американский корабль «Сильвер Стар».
Команда корабля заметила спокойно дрейфующий «Оранж Медан» лишь спустя несколько часов. Уже издали было понятно, что корабль явно остался без управления — никаких признаков жизни на палубе не наблюдалось. Тогда команда «Сильвер Стар» решила посетить жуткое судно, и то, что они там обнаружили, действительно напугало даже самых матёрых моряков.
Вся команда корабля была мертва. Их безжизненные тела были найдены везде — на палубе, в каютах, в машинном отделении. Никаких признаков насилия обнаружено не было, но все трупы объединял один признак — выражение неподдельного ужаса на лице, направленном вверх, к солнцу. Даже мёртвый корабельный пёс был найден в состоянии, явно говорившем о предсмертной агонии. Также моряки, обнаружившие пугающую картину, отметили, что в трюме судна было очень холодно, даже учитывая, что температура снаружи держалась на высокой отметке 43-х градусов по Цельсию. Спустя некоторое время они также заметили странный дым, исходящий из глубины трюма, после чего незамедлительно покинули корабль.
Вернувшись на «Сильвер Стар», спасатели решили закрепить трос, чтобы пригнать «Оранж Медан» в ближайший порт для осмотра. Но как только тросы были закреплены, прогремел сильный взрыв, затопивший зловещее судно.
С тех пор слухи о проклятом корабле не утихали, хотя официальный отчёт о находке был опубликован лишь пять лет спустя, в 1952-м году. Тем не менее, не раз выказывались сомнения в самом существовании судна, пока историком Роем Бэйнтоном не была найдена 32-х страничная брошюрка, описывающая «Оранж Медан». Согласно ей, корабль перевозил на борту химическое оружие, утечка которого и могла стать причиной столь жуткой смерти экипажа, а также и взрыва. И хотя существуют другие версии, основанные на паранормальной природе происшествия — море вряд ли когда-нибудь откроет зловещую тайну «Оранж Медана».
Змей из глубин
13 января 1852 года китобойное судно «Мононгахела» наткнулось на необычного зверя в водах Тихого океана. Размерами животное напоминало кита. По приказу капитана с судна были спущены три шлюпки с опытными матросами, целью которых было убить зверя. Но, подплыв ближе, моряки сообразили, что имеют дело не с китом, а с неизвестным, но не менее опасным животным. Оно успело перевернуть две из трёх спущенных шлюпок, прежде чем капитан убил его попаданием гарпуна в шею.
Зверь, вытащенный на корабль из воды, оказался необыкновенно большим морским змеем. Он имел коричневато-серую чешую, пасть с множеством острых зубов, каждый около десяти сантиметров, а длина его составляла порядка сорока пяти метров. У змея не было ласт, но он имел четыре перепончатые лапы, что отличало его от рептилий. После того, как все детали о жутком существе были задокументированы, капитан понял, что останки зверя полностью не поместятся в трюм. Было принято решение отрезать змею голову и поместить в бочку с рассолом. Бочка осталась в трюме «Мононгахелы», а тело зверя было сброшено обратно в море, откуда и появилось несколькими часами ранее.
На обратном пути «Мононгахеле» встретилось другое китобойное судно, «Ребекка Симс». Капитан «Мононгахелы» передал информацию о звере капитану «Ребекки Симс», после чего судна разошлись. Однако в порт «Мононгахела» так и не вернулась, бесследно исчезнув. Её останки были обнаружены только спустя несколько месяцев. Бочки с головой монстра среди них не обнаружилось.
Проклятая субмарина
Подводная лодка UB-65, принадлежавшая немецкой армии в период Первой Мировой Войны, была запущена в первый рейс в 1917-м году. Уже во время строительства о лодке ходили мрачные слухи — всему виной был ряд несчастных случаев, в результате которых погибли пять человек. Но поверья не помешали управлению флота спустить UB-65 в плавание. При первом же заходе произошло еще одно жуткое событие — во время перезарядки одна из торпед взорвалась прямо на лодке, погиб второй офицер. После нескольких дней на суше, отведённых под похороны, экипаж вновь отправился в путь.
Спустя несколько дней члены команды сообщили, что видели умершего второго офицера на борту — его призрачный силуэт проходил по палубе и исчезал. После этого члены экипажа начали погибать при загадочных обстоятельствах — один из них спрыгнул в открытое море при погружении, другой бросился под колеса машины уже на суше… Всем этим событиям предшествовало зловещее появление призрака второго офицера на палубе. Слухи о призраке дошли даже до командующего флотом Германии адмирала Шрёдера, который объявил их «чушью» и в доказательство даже провёл ночь на злополучной лодке. После этого каждый, сообщивший о привидении на субмарине, должен был быть подвергнут наказанию. Но слухи о проклятой лодке от этого не стихли.
Экипаж UB-65 продолжал погибать, в основном в результате самоубийств, и на подлодку даже решено было пригласить священника, который провёл обряд экзорцизма. Это успокоило команду, но ненадолго — следующий заплыв стал для проклятой субмарины последним.
Подлодка UB-65 была обнаружена 10 июля 1918 года командой американской субмарины, оплывающей берег Шотландии. Лодка лежала на боку и не подавала признаков активности, так что американский капитан решил подорвать её. Но когда экипаж только заряжал торпеды, раздался мощный взрыв — разорвались торпеды внутри самой UB-65, уничтожив всю немецкую команду на борту. Позже американский капитан заявил, что незадолго до взрыва наблюдал на палубе подлодки фигуру человека в офицерской форме…
Брошенный корабль
Среди всех историй о кораблях-призраках особняком возвышается самая знаменитая морская легенда о корабле «Мария Селеста». Корабль, перевозивший груз алкогольных напитков, отправился из Нью-Йорка в итальянский порт Генуя 5 ноября 1872 года. На борту находились капитан, его жена и дочь, а также команда из семи человек. Но с тех пор никого из них больше не видели.
Спустя четыре недели экипаж судна «Дель Грасиа» наткнулся на дрейфующий корабль, явно оставшийся без управления, в котором капитан «Дель Грасии» Морхауз опознал «Марию Селесту». Подплыв ближе, команда обнаружила, что корабль пуст. Паруса были в плохом состоянии, некоторые отсутствовали. В каютах остались лежать деньги и драгоценности, на капитанском мостике обнаружился бортовой журнал, последняя запись в котором была сделана 24 ноября. Все остальные документы с судна исчезли. В трюме находился груз в полном комплекте, что исключало версию о нападении пиратов. Одна из шлюпок отсутствовала, причём была не снесена ветром, а спущена на воду вручную. По данным, снятым с приборов, «Мария Селеста» прошла без управления около 740 километров, пока команда «Дель Грасии» не обнаружила её.
По приказу капитана Морхауза корабль был отправлен в Гибралтар для дальнейшего расследования, которое так и не принесло плодов. Никто из команды «Марии Селесты» так и не был обнаружен, хотя не раз появлялись самозванцы, пытающиеся выдать себя за вернувшихся членов экипажа. Тайна этого корабля и по сей день не раскрыта.
Несчастливый гигант
Построенный в 1857-м году «Грейт Истерн» был «Титаником» своих дней. Это было самое большое судно из всех, созданных в XIX веке. К сожалению, судно заслужило и плохую репутацию — за счёт жутких событий, происходивших на нём.
Проблемы начались уже при первом спуске на воду. Возник перекос относительно направления движения, а люди, направившиеся исправлять повреждение двигателя, получили серьёзные травмы. Спустя два месяца судно снова попытались спустить на воду, но на этот раз отчего-то не сработал спускной механизм. Когда «Грейт Истерн» наконец-то смог выйти в плавание, его создатели вздохнули с облегчением. Они не знали, что это — всего лишь начало череды загадочных событий.
Спустя два месяца после выхода в море на корабле взорвался котёл, повредив при этом первую трубу, шесть матросов из команды погибли на месте. Позже на одном из рейдов утонули капитан и два пассажира, спустившиеся с корабля в шлюпке. Также среди пассажиров ходили слухи о странных звуках, доносящихся из нижних помещений судна — оттуда часто слышался приглушённый стук. Команда заявляла, что стук часто был слышен во время шторма.
«Грейт Истерн» совершил два полноценных рейса, а во время третьего судно столкнулось с подводной скалой. В результате полученных повреждений, корабль был более непригоден для путешествий и решено было оставить его в порту на разбор. При деконструкции корабля в корпусе обнаружились скелеты замурованных заживо рабочего-клепальщика и ребёнка-подмастерья, а рядом с ними — коробка со старыми инструментами. Команда корабля сразу связала все несчастья судна с тем фактом, что «куда бы оно ни поплыло — с ним повсюду были два мертвеца». Может быть, именно призрак клепальщика стучал своим ржавым молотком во время шторма.
Эти истории — лишь малая часть всего собрания загадочных событий, происходящих на водных просторах. Море преподносит всё новые и новые сюрпризы своим гостям в самых разных точках планеты. И если одни из них возвращаются из плавания, чтобы рассказать о таинственных происшествиях всему миру, то другие остаются во власти моря навечно. Глядя на тёмные морские воды, невозможно не задуматься о тех тайнах, которые они скрывают в своих глубинах. И далеко не все эти тайны безопасны для человека.
Поддержите DARKER!
Это важно! Нам нужна ваша помощь. Станьте спонсором DARKER и получите эксклюзивный ранний доступ к материалам из новых номеров и не только!
Источник
В море мы — непрошеные гости. Страшные истории.
О своем славном морском прошлом рассказывает Дмитрий Торчиков из Латвии, автор замечательных историй про торговый флот во времена СССР: Мне сегодня задали вопрос: Дим, ты всё время пишешь о море либо весело, иронично, либо в романтическом ключе. А страшные случаи бывали? И тут я задумался. Ведь несколько раз было действительно страшно. Впечатлительным и эмпатичным товарищам далее читать настоятельно не рекомендую!
Надо понимать, что в море мы — непрошеные гости, и оно, море, периодически об этом напоминает. И делает оно это порой очень жестоко.
Сначала — о себе, дураке.
В начале девяностых, подозреваю, что и в космос можно было улететь при желании, а уж уйти в море. Впервые поднявшись по трапу на судно, я в прямом смысле не знал о судне ничего.
Был у нас молодой рыбмастер, который как-то мне сказал, что невероятно боится швартовок. Я тогда не придал его словам никакого значения. А зря.
Должен сказать, что в каске работать действительно неудобно, и многие эту меру безопасности игнорировали. Я, естественно, не был исключением.
Трудно сказать, что заставило меня тогда надеть каску. Может, чуйка какая-то, может, кто-то заставил, не помню, — но если не жизнь, то здоровье она мне спасла.
Мы что-то делали на палубе под руководством боцмана. Я, как баран, ходил по палубе и не понимал, чего от меня хотят, по причине элементарного незнания морских терминов.
В какой-то момент я стоял, кое-чем щёлкал, вглядываясь в морскую пучину, романтик хренов, — и мне на голову рухнул гак.
Я инстинктивно осел. Ужасно болела шея. Думаю, будет достаточно сказать, что каска треснула, чтобы понять, что было бы без неё!
Глупость — дело такое, если с первого раза не понял, то это диагноз.
Спустя какое-то время я снова ходил на палубу без каски. Правда, в этом случае каска не помогла бы точно.
Мы заканчивали швартовку с базой, которая приняла у нас груз. Пропиленовые швартовы уже были отданы, и остался металлический трос, протянутый через носовой клюз.
Тут надо остановиться подробнее, чтобы понять, что я сделал не так. Понятно, что концы на судно, к которому швартуемся, руками не закинешь. Для этого существуют так называемые «выброски». Это в нашем случае были резиновые бруски в форме лимона, только размером больше.
Так вот, этот резиновый брусок прикреплён к тонкому фалу (верёвке), который, в свою очередь, привязан уже к самому швартовому концу.
Сначала кидают этот «лимон» с тонкой верёвкой на второе судно, и уже за эту тонкую верёвку тянут толстый конец, который и будет держать судно. С железным тросом чуть сложнее. Он значительно тяжелее пропиленовых (верёвочных) концов, поэтому к нему привязывается фал потолще, а к нему уже тонкий фал с выброской.
Таким же образом мы принимали концы с той стороны, и поймав и вытянув тонкую верёвку, мы вытягивали швартов и укладывали его на кнехты и крепили. Те самые выброски, тонкие верёвки койловались (укладывались кольцами) рядом.
Думаю, примерно, картину можно представить.
Так вот, возвращаясь к ситуации с последним концом в виде металлического троса. Как только последние концы падают в воду, суда расходятся «как в море корабли».
Это был именно такой момент.
Трос, как змей, юркнул в клюз и упал в воду. Мало того что трос тяжёлый сам по себе, мало того что на том судне его принимают лебёдкой на максимальной скорости, плюс к этому судно начало движение.
Я не сразу понял, что происходит.
Меня скосило как подстреленного, и я поехал по палубе в сторону клюза (грубо говоря, клюз — это отверстие в борту, через которое протягивают швартовые концы).
Как в этих случаях бывает, в доли секунды у меня вся жизнь пролетела перед глазами.
Когда трос упал, я стоял правой ногой в кольце тонкой верёвки с выброской. Она в момент стянулась, плотно обвив мне ногу, и я ехал в направлении небольшого отверстия, через которое меня вывернуло бы наизнанку, как через мясорубку.
До этого момента я не понимал, зачем к бортам прикреплены топоры. И до сих пор не понимаю, как боцман успел выхватить топор и перерубить фал.
Я лежал в холодном поту, в полуметре и долях секунды от страшной смерти, и не слышал, что он мне говорил, — но догадаться не трудно.
В этой истории есть ещё один момент, оставшийся для меня загадкой. Любой моряк, в любой должности вам скажет, что за подобные вещи моментально списывают с парохода и о профессии моряка можно забыть навсегда.
Меня оставили. О причинах даже не догадываюсь.
Чтобы быть последовательным, расскажу о другой швартовке, при которой всё закончилось куда печальнее, если это слово вообще применимо к подобной ситуации.
Это была обычная швартовка, коих было великое множество, и ничто не предвещало беды. Разве что ветрено было и прилично покачивало. Ну так мы в море, что же тут удивительного?
К борту приварены ступеньки, чтобы было удобнее поднимать концы. Иногда боцман заскакивал на эту ступеньку, чтобы сверху контролировать процесс.
Именно на такой ступеньке стоял боцман с судна, с которым мы швартовались. Он был виден по пояс над бортом.
Всё произошло так быстро, что в это трудно было поверить. Сильная волна прошла прямо между судами — и концы затрещали. Так бывало не раз и не два, но в этот раз море оказалось сильнее, и швартовый конец с громким треском лопнул. Боцмана на том борту срезало, как ножом тёплое масло.
Из рубки по громкой связи раздалось: «Доктора на бак, срочно!» Следующая фраза из рубки заставила похолодеть кровь: «Не надо доктора. »
Не знаю, что было страшнее: то, что там лежат две половины разорванного тела, или что несмотря на это швартовка продолжилась.
Как бы жестоко или кощунственно это ни звучало, но мозг не покидала мысль: слава богу, что это произошло не у нас на борту.
На общекомандном собрании в столовой капитан говорил о технике безопасности, о касках, об осторожности и ответственности, но лица моряков были пустыми, и вряд ли кто-то был способен воспринимать какую-либо информацию.
У всех перед глазами было лицо того боцмана, треск, брызги крови — и слова, что врача уже не надо. Позднее мне это часто снилось, я вскакивал в холодном поту и с диким ужасом в глазах.
Я-то девятнадцатилетним пацаном был, а люди в море ходили десятилетиями.
После этого случая я вспомнил слова рыбмастера о боязни швартовок. Подумалось тогда: я в море без году неделя, а уже столько всего произошло. Чего же насмотрелись за свою морскую жизнь люди опытные — даже представлять страшно.
В связи с этим вспомнилась история одного старого матроса.
Отношение обывателей к морякам я знал на собственном опыте. Всегда думал, что они там по тёплым странам, по морям-океанам ходят, пока у нас тут холодно и серо. Ко всему им ещё и деньги большие платят, по ресторанам кутят неделями. И даже этого им мало! Они ещё и чеки получают, и отовариваются в специальных магазинах с плотно занавешенными окнами. Ну и всё в таком духе.
Примерив шкуру моряка, пусть и совсем ненадолго, я выкинул подобные мысли из головы навсегда.
Я к чему это? Мой последний рейс длился почти 6 месяцев.
На психологическую устойчивость жаловаться до этого не приходилось, но случилось так, что крепкая юношеская психика дала сбой.
Нет, я не сошёл с ума от долгого пребывания в море и от усталости от ежедневно мелькающих одинаковых лиц. Тут дело в том, что позвонить домой сегодня и тогда — это просто несравнимые вещи.
Тогда раз в две недели радист вызывал центр связи «Лиепая радио 1». В случае если Лиепая откликалась, появлялась потенциальная возможность связаться с домом.
О качестве связи я даже говорить не буду. Ну представьте — чёрт-те откуда по радио кому-то говоришь номер телефона. Если повезёт и волна не уйдёт, можно было дозвониться. Но учитывая тогдашнее качество телефонной связи, это был не разговор, а восприятие знакомого, родного тембра голоса, не более.
И вот на шестом месяце в море я пытаюсь дозвониться маме.
Телефон не отвечает. «Извини, брат, тебе не повезло», — говорил радист, и в радиорубку заходил следующий.
Пока никаких мыслей. Могла быть в магазине, у соседки или просто гулять. Когда через неделю упрашиваешь радиста созвониться ещё раз, и кто-то тебе уступает своё время общения с родными голосами, а телефон продолжает чеканить длинные гудки, становится неспокойно на душе.
А команда была — 59 человек. Каждый раз тебе уступать не будут.
А вот когда ещё через неделю трубку дома снова никто не берёт — тут уж волей-неволей начинаешь себя накручивать.
Прогнать мысль о том, что мамы больше нет, с каждым днём становится сложнее и сложнее. То, что раньше ты терпел и якобы не замечал, начинает реально раздражать и бесить. Мыслить позитивно уже просто не получается. Мысль, что «я вернусь в пустой дом», становится навязчивой, и это состояние очень близко к реальному сумасшествию.
Так вот, история старого матроса.
В те времена полугодовой рейс был делом обычным, таких рейсов — не один и не два десятка. А психика человека может дать трещину в любой момент, и это неконтролируемо разумом, увы.
Как-то в одном из рейсов коллега этого матроса стал вести себя странно. Странности плавно перетекли в приступы паники, чередующиеся с депрессивными молчанками по нескольку дней.
Всем было всё понятно, но с судна так просто не сойдёшь и к врачу человека не отправишь — посреди океана-то.
На рыбацких пароходах корма (задняя часть судна) скошена под углом к воде — для того чтобы вытаскивать тралы (сети) с уловом. Если я не ошибаюсь, называется это слип.
Вот по этому самому слипу подняли очередной трал с рыбой, и матросы приступили к работе. Работа рутинная, каждый занимается своим делом, и отвлекаться на что-то просто нет возможности.
Последнее, что видели матросы — это спокойную, уверенную походку того самого молчаливого коллеги. Он ушёл по слипу в пучину. Навсегда.
Конечно, подняли шум. Объявили тревогу «человек за бортом!», остановили машину, чтобы его не порубило винтами. Накидали спасательных кругов — в общем, действовали в соответствии с инструкциями, хотя по его походке было понятно, что он не одумается, не станет звать на помощь.
Осознание случившегося приходит не сразу.
Его уже не вернёшь — и тут начинаешь задумываться, что там, в деревне, мать-старушка ждёт сына, подросшая дочурка очень на него похожа, а жена беременна долгожданным сыном, который, как и папа, будет моряком, настоящим морским волком.
По крайней мере они все живут тем, что сын, папа, муж скоро вернётся.
А он никогда не вернётся, и они ещё об этом не знают. А тут, на судне, все знают и понимают, что никто из них не застрахован от такого же исхода.
Источник