Темный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 273 359
- КНИГИ 641 867
- СЕРИИ 24 445
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 603 436
Коваль Юрий Иосифович
Часть первая ФОК БУШПРИТ
Главы I-VI. Шторм
Глава VII Остров Валерьян Борисычей
Глава VIII Суть песка
Главы IX-X Развлечение боцмана
Главы XI-XII Самсон-Сеногной
Глава XIII Славная кончина
Глава XIV Хренов и Семенов
Глава XV Пора на воблу!
Глава XVI Остров неподдельного счастья
Глава XVII Мудрость капитана
Глава XVIII Старые матросы
Глава XIX Остров печального пилигрима
Глава XX Сущность «Лавра»
Глава XXI Остров теплых щенков
Глава XXII Встречный корабль
Глава XXIII Дырки в фанере
Глава XXIV Остров Уникорн
Глава XXV Дротики и кортики
Главы ХХVI-ХХVII Рог Уникорна
Глава XXVIII Остров большого вна
Глава XXIX Кроки и кошаса
Глава XXX Остров пониженной гениальности
Часть вторая ГРОТ
Глава XXXI Блуждающая подошва
Глава XXXII Остров голых женщин
Глава XXXIII Блеск пощечин
Глава XXXIV Задача, решенная сэром
Глава XXXV Бездна наслаждений
Глава XXXVI Гортензия
Глава XXXVII Ихнее лицо
Глава XXXVIII Возвращение на остров голых женщин
Глава XXXIX Остров посланных на .
Глава ХL Остров Леши Мезинова
Глава ХLI Вампир
Глава XLII. Остров Сциапод
Глава XLIII. Бодрость и пустота
Глава XLIV. Ступеньки и персики
Глава XLV. Стол из четвертого измерения
Глава XLVI. Трепет
Глава XLVII. Пожар любви
Глава XLVIII. В рассол!
Глава XLIX. Ненависть
Глава L. Ведра и альбомы (Остров Гербарий)
Глава LI. Порыв гнева
Глава LII. Остров, на котором совершенно ничего не было
Глава LIII. Е мое
Главы LV-LVI. Крюк
Глава LVII. Название и форма
Глава LVIII. Драма жизни
Глава LIX. Судьба художника
Глава LX. Иоанн Грозный убивает своего сына
Глава LXI. Остров, обозначенный на карте
Глава LXII. Капитанское пари
Глава LXIII. Надписи на веревке
Глава LXIV. Остров Кратий
Глава LXV. Кусок поросятины
Глава LXVI. Прелесть прозы
Глава LXVII. Лунная соната
Глава LXVIII. Остров нищих
Глава LXIX. Я сам
Глава LXX. Камень, ложка и чеснок
Глава LXXI. Перо ветра
Глава LXXII. Стакан тумана
Глава LXXIII. Сидящий на мраморе
Глава LXXIV. Усы и невозможное
Глава LXXV. Как было подано невозможное
Глава LXXVI. Явление природы
Часть третья БИЗАНЬ
Глава LXXVII. Мадам Френкель
Глава LXXVIII. Остров особых веселий
Глава LXXIX. Осушение рюмки
Глава LXXX. Рюмочка под беседу
Глава LXXXI. Бескудников
Глава LXXXII. Лик «Лавра»
Глава LXXXIII. Некоторые прерогативы боцмана Чугайло
Глава LXXXIV. Остров боцмана Чугайло
Глава LXXXV. Затейливая надпись
Глава LXXXVI. Лещ
Глава LXXXVII. Сергей и Никанор
Глава LXXXVIII. Остров Едореп
Глава LXXXIX. Теплый вечерок в нашей уютной кают-компании
Глава ХС. Князь и Лизушка
Глава XCI. Мизинчик
Глава ХСII. Золотая любовь
Глава XCIII. Кадастр
Глава XCIV. Остров Истины
Глава XCV. Девяносто пятая
Глава XLIX. Ненависть
Глава L. Ведра и альбомы (Остров Гербарий) Суер-Выер — Юрий Коваль
Часть первая ФОК
Темный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана.
Наш старый фрегат «Лавр Георгиевич» тихо покачивался на волнах, нарушая тишину тропической ночи только скрипом своей ватерлинии.
— Грот-фок на гитовы! — раздалось с капитанского мостика.
Вмиг оборвалось шестнадцать храпов, и тридцать три мозолистых подошвы выбили на палубе утреннюю зорю.
Только мадам Френкель не выбила зорю. Она плотнее закуталась в свое одеяло.
Главы I-VI. Шторм
Служил у нас на «Лавре Георгиевиче» впередсмотрящий. Ящиков.
А мы решили завести еще и назадсмотрящего. Ну мало ли что бывает. Короче — надо. Завели, а фамилию ему давать не стали. Ну на кой, простите, пес, назадсмотрящему-то фамилия?
— Ну дайте же хоть какую-нибудь. Ну хоть бы — Бунин.
Никакого, конечно, Бунина мы ему не дали. А он назад оглянулся и как рявкнет:
— Шторм? — удивился наш капитан сэр Суер-Выер. — Так ведь он умер.
— Шторм умер. Апполинарий Брамсович.
— А это другой шторм идет, — пояснил впередтеперьужесмотрящий Ящиков.
— И другой умер, — сказал Суер. — Через два года.
— Знаете что, капитан, — который Бунина просил говорит, — свищите скорей всех наверх.
— Рак, — пояснил капитан то ли про первого, то ли про второго Шторма.
— А ну вас всех, прости меня Господи, — сказал назадсмотрящий, понасели на «Лавра Георгиевича» и плывут незнамо куда, гады!
— У обоих, — продолжил Суер свою предыдущую мысль.
Перед бурей утихли волны. В тишине слышался скрип нашей ватерлинии и какие-то клетчатые звуки. Это мадам Френкель еще плотнее закуталась в свое одеяло.
Глава VII Остров Валерьян Борисычей
— Со всеми этими штормами и сошестерениями, — сказал как-то наш капитан Суер-Выер, — нам Острова Истины не открыть. Да вон, кстати, какой-то островок виднеется. Не Истины ли? Эй, Пахомыч! Суши весла и обрасопь там, что надо обрасопить!
— Надоело обрасопливать, сэр, — проворчал старпом. — Обрасопливаешь, обрасопливаешь. а толку?
— Давай, давай, обрасопливай без долгих разговоров. Вскорости Пахомыч обрасопил все, что надо, мы кинули якорь, сели в шлюпку и поплыли к острову, виднеющемуся невдалеке. Он был невелик, целиком умещался в подзорную трубу. На нем не было видно ни души. Песок, песок да еще какие-то кочки, торчащие из песка.
Шлюпка уткнулась носом в берег, и тут же кочечки зашевелились и каким-то образом нахлобучили на себя велюровые шляпы. Тут и стало ясно, что это не кочки, а человеческие головы в шляпах, которые торчат из пещерок.
Крупная, но фетровая шляпа заколебалась, и из пещерки вылез цельный человек. Сняв шляпу, он приветливо помахал ею и сказал:
— Добро пожаловать, дорогие Валерьян Борисычи!
Мы невольно переглянулись, только Суер поклонился и сказал:
— Здравствуйте, братья по разуму!
Шляпы в норках загудели:
Здравствуйте, здравствуйте, дорогие Валерьян Борисычи! А первый в крупной фетровой обнял Суера и расцеловал.
— Ну, как вы добрались до нас? — спрашивал он. — Легко ли? Тяжело? Все ли Валерьян Борисычи здоровы?
— Слава Богу, здоровы, — кланялся Суер.
Меня всегда поражала догадливость капитана и его житейская мудрость. Но какого черта? Какие мы Валерьян Борисычи? Никакие мы не Валерьян Борисычи! Но спорить с туземцами не хотелось, и я подумал: если капитан прикажет, мы все до единого дружно станем Валерьян Борисычами.
Источник
Темный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана
Часть первая. Фок
Тёмный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана.
Наш старый фрегат «Лавр Георгиевич» тихо покачивался на волнах, нарушая тишину тропической ночи только скрипом своей ватерлинии.
– Грот-фок на гитовы! – раздалось с капитанского мостика.
Вмиг оборвалось шестнадцать храпов, и тридцать три мозолистых подошвы выбили на палубе утреннюю зорю.
Только мадам Френкель не выбила зорю. Она плотнее закуталась в своё одеяло.
Главы I-VI. Шторм[1]
Служил у нас на «Лавре Георгиевиче» вперёдсмотрящий. Ящиков.
А мы решили завести ещё и назадсмотрящего. Ну мало ли что бывает. Короче – надо. Завели, а фамилию ему давать не стали. Ну на кой, простите, пёс, назадсмотрящему-то фамилия?
– Ну дайте же хоть какую-нибудь. Ну хоть бы – Бунин.
Никакого, конечно, Бунина мы ему не дали. А он назад оглянулся и как рявкнет:
– Шторм? – удивился наш капитан сэр Суер-Выер. – Так ведь он умер.
– Шторм умер. Апполинарий Брамсович.
– А это другой шторм идёт, – пояснил вперёдтеперьужесмотрящий Ящиков.
– И другой умер, – сказал Суер. – Через два года.
– Знаете что, капитан, – который Бунина просил говорит, – свищите скорей всех наверх.
– Рак, – пояснил капитан то ли про первого, то ли про второго Шторма.
– А ну вас всех, прости меня Господи, – сказал назадсмотрящий, – понасели на «Лавра Георгиевича» и плывут незнамо куда, гады!
– У обоих, – продолжил Суер свою предыдущую мысль.
Перед бурей утихли волны. В тишине слышался скрип нашей ватерлинии и какие-то клетчатые звуки. Это мадам Френкель ещё плотнее закуталась в своё одеяло.
Глава VII. Остров Валерьян Борисычей
– Со всеми этими штормами и сошестерениями, – сказал как-то наш капитан Суер-Выер, – нам Острова Истины не открыть. Да вон, кстати, какой-то островок виднеется. Не Истины ли? Эй, Пахомыч! Суши вёсла и обрасопь там, что надо обрасопить!
– Надоело обрасопливать, сэр, – проворчал старпом. – Обрасопливаешь, обрасопливаешь… а толку?
– Давай, давай, обрасопливай без долгих разговоров.
Вскорости Пахомыч обрасопил всё, что надо, мы кинули якорь, сели в шлюпку и поплыли к острову, виднеющемуся невдалеке. Он был невелик, целиком умещался в подзорную трубу. На нём не было видно ни души. Песок, песок да ещё какие-то кочки, торчащие из песка.
Шлюпка уткнулась носом в берег, и тут же кочечки зашевелились и каким-то образом нахлобучили на себя велюровые шляпы. Тут и стало ясно, что это не кочки, а человеческие головы в шляпах, которые торчат из пещерок.
Крупная, но фетровая шляпа заколебалась, и из пещерки вылез цельный человек. Сняв шляпу, он приветливо помахал ею и сказал:
– Добро пожаловать, дорогие Валерьян Борисычи!
Мы невольно переглянулись, только Суер поклонился и сказал:
– Здравствуйте, братья по разуму!
Шляпы в норках загудели:
– Здравствуйте, здравствуйте, дорогие Валерьян Борисычи! А первый в крупной фетровой обнял Суера и расцеловал.
– Ну, как вы добрались до нас? – спрашивал он. – Легко ли? Тяжело? Все ли Валерьян Борисычи здоровы?
– Слава Богу, здоровы, – кланялся Суер.
Меня всегда поражала догадливость капитана и его житейская мудрость. Но какого чёрта? Какие мы Валерьян Борисычи? Никакие мы не Валерьян Борисычи! Но спорить с туземцами не хотелось, и я подумал: если капитан прикажет, мы все до единого дружно станем Валерьян Борисычами.
Между тем шляпа номер один продолжала махать когтистой лапой и весело лопотала:
– Мы так радуемся, когда на остров прибывает очередная партия Валерьян Борисычей, что просто не знаем, как выразить своё счастье!
– И мы тоже счастье выражаем, – сказал Суер и, обернувшись к нам, предложил: – Давайте, ребята, выразим своё счастье громкими кличами.
Мы не стали спорить с капитаном и издали несколько кличей, впрочем, вполне приличных. Кроме Пахомыча, который орал:
– Борисычи! А где же магарыч?
– Я надеюсь, – сказала шляпа номер один, – среди вас все истинные Валерьян Борисычи? Нет ни одного, скажем, Андриан или Мартемьян Борисыча? Не так ли?
– Ручаюсь, – сказал капитан, придирчиво осматривая нас. – Верно, хлопцы?
– Да, да, это так, – поддержали мы капитана. – Мы все неподдельные Валерьян Борисычи.
– Но мы маленькие Валерьян Борисычи, – влез в разговор лоцман Кацман, – небольшие Валерьян Борисычи, скромные.
Капитан недовольно поморщился. Лоцману следовало бы помолчать. Он сроду не бывал никаким Валерьян Борисычем, а, как раз напротив, по паспорту читался Борис Валерьяныч.
– Мы-то маленькие, – продолжал болтливый лоцман. – А вот он, – и лоцман указал на Суера, – он величайший из Валерьян Борисычей мира.
Суер поклонился, и мы ударили в ладонь.
Самое, конечно, глупое, самое тупое заключалось в том, что я и вправду почувствовал себя Валерьян Борисычем и раскланивался на все стороны, как истинный Валерьян Борисыч.
– Дорогой Валерьян Борисыч, – сказал Суер, обращаясь к главной шляпе. – Позвольте и мне задать вопрос. Скажите, а вот эти люди, которые сидят в норках, все ли они истинные Валерьян Борисычи?
– Валерьян Борисыч, дорогой, – отвечала шляпа, – мы понимаем вашу бдительность и ответим на неё дружно, по-Валерьян-Борисычски. Эй, вэбы, отвечайте!
Тут все Валерьян Борисычи зашевелились в норках и хотели было вылезать, но Главношляпый крикнул:
– Сидеть на месте! Кто выскочит – пуля в лоб! Начинайте.
И один носатый из ближайшей норы неожиданно и гнусаво запел:
Источник
Темный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана
Первая часть первой редакции романа-пергамента «Суер-Выер»
Темный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана.
Наш старый фрегат «Лавр Георгиевич» тихо покачивался на волнах, нарушая тишину тропической ночи только скрипом своей ватерлинии.
— Фок-стаксели травить налево! — раздалось с капитанского мостика.
Вмиг оборвалось шестнадцать храпов и тридцать три мозолистых подошвы выбили на палубе утреннюю зорю.
Только мадам Френкель не выбила зорю. Она плотнее закуталась в свое одеяло.
— Это становится навязчивым, — недовольно шепнул мне наш капитан Суер-Выер.
— Совершенно с вами согласен, сэр! Невыносимо слушать этот шелест одеял.
— Шелест? — удивился капитан. — Я говорю про скрип нашей ватерлинии.
— Позвольте возразить, сэр, — заметил я. — А не пора ли кинуть известный вам якорь?
Когда мы кинули, наконец, известный нам якорь, снова наступила глубокая ночь.
Берег-то мы завидели еще утром. Жали к нему, жали, так и сяк надували паруса, а причалили в темноте.
— Обидно, — говорит Суер-Выер. — Надоели эти ночи, полные опасных злодейств.
Лоцман Кацман, старпом Пахомыч, я и, конечно, наш капитан к полуночи сошли на берег. В туземной темноте острова только белые брюки капитана служили для нас примерным ориентиром.
— Что принесет нам судьба? — говорил Суер, усаживаясь на прибрежный камень.
— Хрен ее, холеру, знает, — ворчал старпом.
В темноте мы расселись на траве вокруг капитана и стали ждать приноса судьбы. Прошло, наверно, с полчаса. Судьба не показывала никаких признаков жизни.
— Невезуха, — вздыхал Суер.
Когда ожидание стало нестерпимым, я взял на себя роль судьбы и вынул из бушлата бутылку малаги.
Тут все оживились и стали просить судьбу принести еще чего-нибудь, но только через час я вынул вторую бутылку.
Внезапно раздались какие-то звуки, которые только лоцман Кацман называл впоследствии песней:
Под эти звуки, идущие из недр острова, мы и заснули, тесно прижавшись к нашему капитану.
Проснувшись же наутро, мы обнаружили, что вокруг нас из земли выросли толстые белые шампиньоны. Коренастые и мясистые, они молча разглядывали нас.
Именно — разглядывали, хотя на их белых мордах не было видно никаких осмысленных глаз.
— Что за чертовщина? — сказал Суер, зевнув. — Плаваем-плаваем, а как только приплывем на остров, обязательно увидим какую-нибудь чушь, вроде этих белорожих болванов.
Шампиньоны вздрогнули. Внезапно один, особенно свирепый и розовый, как зефир, подскочил к капитану. Откуда-то из его ножки высунулась рука, и он закатил оплеуху сэру Суеру-Выеру.
— Бежим! — крикнул лоцман, а старпом Пахомыч схватил бутылку из-под малаги и так треснул шампиньона по шляпе, что тот раскололся пополам.
— Бей нечервивых! — кричал Пахомыч. — Руби пластинчатых!
Тут началось то самое, что следует назвать серьезным рукоприкладством.
Я кидался в шампиньонов сырыми яйцами, которые всегда носил с собою. А лоцману сильно не везло. Подлые шампиньоны все время делали ему подножки, и он падал то на левый бок, то на правый. А только он поднимался на ноги, шампиньоны начинали на него прыгать. И так они противно прыгали, что попадали лоцману прямо в лоб. И смех и грех.
Я кинулся к лоцману на помощь, но тут один ражий шампиньон подскочил на своей ножке и устроил мне хук прямо в челюсть. Он был тугой, как боксерская перчатка.
Падая в нок-даун, я успел заметить, как шампиньоны крутят руки нашего капитана.
Привязав к нашим ногам штук по пятнадцать грибов-дождевиков, шампиньоны потащили нас куда-то. Капитана везли на телеге с дышлом.
По пути мы видели деревни и села, в которых жили шампиньоны, пасли коров, косили сено. Маленькие шампиньончики то и дело катались на трехколесных велосипедах.
Источник