ТОМАС МОР: СПАСИТЕЛЬ, ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЬ, МУЧЕНИК и СВЯТОЙ
В жизни и психологии общества действует закон: тот, кто спасает сегодня, завтра станет преследовать, а послезавтра окажется жертвой. Может быть, потом он будет воспет как спаситель и мученик, и станет святым.
Томас Мор (More) (7 февраля 1478, Лондон — 6 июля 1535, там же), английский гуманист, государственный деятель, писатель.
В Лондоне на одном из малоприметных домов висит мемориальная доска, на которой написано несколько добрых слов о жившем здесь великом гуманисте и писателе Томасе Море. Эту табличку повесили благодарные потомки своему всемирно известному соотечественнику. Однако и по сей день с Мора официально не снято обвинение в измене государству. Впрочем, это не помешало Римской католической церкви канонизировать Томаса Мора как святого и мученика за веру. Так кто же этот загадочный человек: последователь Христа или Иуды?
Образование. Томас Мор происходил из зажиточной семьи лондонского юриста. Первоначальное образование получил в грамматической школе Святого Антония. Мор с детства увлекался поэзией, писал стихи (весьма недурные). Тринадцати лет юный Том был принят пажом в дом архиепископа Кентерберийского Джона Мортона. Джон Мор хотел видеть своего сына знатоком законов и преуспевающим юристом. Когда тот попытался спорить, отец чуть было не лишил его наследства. Таким образом, послушание отцовской воле сделало из Мора-младшего весьма успешного специалиста в области права. В 1492-1494 годах учился в Оксфордском университете, затем по настоянию отца проходил курс юридических наук в школах правоведения Лондона. Одновременно Мор изучал классические языки (латинский и греческий), произведения крупнейших античных и раннехристианских мыслителей (Платона, Аристотеля, Августина). Он сблизился с кружком оксфордских гуманистов — Джоном Колетом, Томасом Линакром, Уильямом Гроцином, Уильямом Лили, в 1499 году познакомился с Эразмом Роттердамским, с которым его связывали отношения самой тесной дружбы (в доме Мора Эразм написал и ему посвятил свою «Похвалу Глупости»).
Впрочем, была у Томаса еще одна мечта, от которой его даже не стал бы отговаривать богобоязненный отец. Юноша зачитывался Библией, трудами отцов Церкви, много времени и средств тратил на добрые дела; в молитвах и постах он готовился к принятию духовного сана. И быть бы ему священником, если бы не обет безбрачия, который приносят клирики Римской католической церкви. Как сказал об этом позже Эразм Роттердамский, величайший ученый-гуманист и ближайший друг Томаса Мора: «Он предпочел стать верным супругом, чем распутным священником».
Отказавшись от духовной карьеры, Томас Мор около 1502 года Мор стал адвокатом и преподавателем права и погрузился в омут тяжб и судебных разбирательств, где так не хватало беспристрастности и справедливости. Именно благодаря этим качествам в 1504 году граждане Лондона избрали Мора в высший законодательный орган страны, в парламент, в стенах которого убедительно выступил против финансовых притязаний короля Генриха VII. Достаточно было Томасу Мору поднять свой голос против введения королем новых налогов, как народного избранника выставили за двери, лишив парламентских полномочий. Отстраненный от своих государственных обязанностей, Томас Мор не стал рвать на себе волосы и бросаться в толпу с криками: «Они еще пожалеют». Он без лишнего шума вернулся к судебной практике, благо, клиентов у него хватало.
В 1510 году Мор снова в парламенте, созванном новым королем, Генрихом VIII; он представляет лондонских горожан; тогда же был назначен помощником городского шерифа. В 1515 году в составе английского посольства был направлен для переговоров во Фландрию.
Мор впервые женился на Джейн Кольт, в 1505 году. Она была почти на 10 лет его моложе, и его друзья говорили, что она была тихой и доброй нравом. Эразм Роттердамский посоветовал ей получить дополнительное образование к тому, которое она уже получила дома, и стал её личным наставником в области музыки и литературы. У Мора было четверо детей с Джейн: Маргарет, Элизабет, Сесиль и Джон.
Когда Джейн умерла в 1511 году, он женился почти сразу, выбрав в качестве второй жены богатую вдову по имени Элис Мидлтон. У Элис не было репутации покорной женщины, как у её предшественницы, а наоборот она была известна как сильная и прямая женщина, хотя Эразм свидетельствует, что брак был счастливым.
У Мора и Элис не было общих детей, но у Элис была дочь от первого брака. Кроме того, Мор стал опекуном молодой девушки по имени Алиса Кресакр, которая в итоге вышла замуж за Мора. Мор был любящим отцом, который писал письма своим детям, когда он был в отъезде по правовым или государственным делам, и призывал их писать ему чаще.
Мора серьёзно заинтересовало образование женщин, его отношение было в высшей степени необычным в то время. Он считал, что женщины столь же способны к научным достижениям, как и мужчины, он настаивал, чтобы его дочери получили высшее образование, так же как и его сыновья.
В поисках утопии.
Тогда же Мор со своими оксфордскими друзьями возобновил изучение трудов античных философов: Платона, Аристотеля, Плутарха, Лукиана. Это было время интенсивных поисков гуманистами ответов на жизненно важные вопросы: в чем состоит призвание человека, каков его нравственный долг перед обществом, как сделать жизнь более разумной и справедливой, избавив ее от жестокости?
Ответ, по мнению коллег-философов, можно найти в Евангелии и трудах древних мудрецов, которые указывали путь к построению идеального общества. Так, вначале в сердце Мора, а затем и на бумаге, родилось уникальное произведение «Утопия». Это слово, придуманное автором, вошло в лексикон всех народов. С греческого оно переводится как «несуществующее место». Тем не менее, многие современники поверили в реальное существование райского острова. Причиной тому стали как писательский талант Мора, так и сама форма написания книги — рассказ о путешествии некоего Гитлодея, который и открыл миру «Новейший Свет».
«Утопия». Во Фландрии Мор приступил к работе над первой книгой «Утопии», которую завершил по возвращении домой; вторая книга «Утопии» (собственно повествование о якобы недавно открытом государстве утопийцев) была в основном написана гораздо раньше. «Утопия» издана в конце 1516 года в Лувене.
В первой ее части содержится анализ социально-экономического положения Англии, острая критика огораживаний, хозяйственного монополизма, разложения английской деревни, нравственного упадка общества. Писатель бичует современные пороки общества: ненасытность богачей, душащих притеснениями малоимущих, несовершенство законов, безработицу и безграмотность. Досталось даже «. огромной и праздной толпе священников и так называемых чернецов». Ну, а главная беда, по мнению автора, состоит в частной собственности.
Во второй описывается идеальный общественный строй, основанный на началах общности, строй, в котором привилегированное положение занимают люди образованные и добродетельные, описывается быт островитян. В противовес Англии, устройство вновь открытого государства зиждется на всеобщем равенстве и коллективной собственности.
Правда, стоит заметить, что славная страна Утопия при изобилии всяческих благ и демократическом устройстве, все же сильно отдает диктатурой. Например, там нет свободного перемещения граждан как внутри страны, так и за ее пределами. За утопийцами установлен тотальный контроль. Есть всеобщая трудовая повинность, и демократия там преспокойно мирится с рабством. Единственное, что ее отличает от марксистско-ленинской коммунистической идеи — высокий уровень религиозной жизни граждан. Притом построена она на основах толерантности, где каждый верует в Бога по-своему, руководствуясь здравым смыслом и природным опытом. Это был весьма необычный взгляд для католика смутного времени реформационных брожений.
C богословской точки зрения, Нигдея (так ее дословно перевел сам автор) далеко не бесспорна. Наравне с чисто евангельским воплощением идеала о всеобщей любви и братстве, то и дело проскакивают крамольные, с христианской точки зрения, взгляды. Например, современная Церковь категорически не соглашается с идеей эвтаназии, которую Томас Мор предлагает как выход для безнадежно больных утопийцев.
Или довольно либеральное отношение к вопросу о разводах: «Впрочем, иногда бывает так, что если характеры мужа и жены недостаточно подходят друг к другу, а обе стороны находят других, с которыми надеются прожить приятнее, то, с обоюдного согласия, они расстаются и вступают в новый брак».
Третье, базельское издание «Утопии» 1518 года было дополнено «Эпиграммами» Мора — собранием поэтических произведений разного жанра (стихотворений, поэм и собственно эпиграмм). По-видимому, одновременно с «Утопией» писалась «История Ричарда III», оставшаяся незавершенной (издана анонимно в 1543 году в составе хроники Джона Гардинга, затем в 1548 и 1550 годах в хронике Эдуарда Холла с указанием на принадлежность ее Мору).
Как бы там ни было, издание «Утопии» произвело фурор в обществе. Ее очень горячо встретили, обсуждая и наперебой восхваляя политическое и экономическое устройство чудо-страны. Еще при жизни Томаса Мора книгу несколько раз переиздавали, а о ее авторе заговорила вся образованная Европа.
В это время слава Томаса Мора гремела по всей Англии. Так например, в учебнике латинской риторики предлагалось четырьмя различными способами перевести на латынь фразу: «Мор — человек божественного ума и необыкновенной учености».
Государственная служба. Король Генрих VIII не мог игнорировать всеобщего признания своего подданного и Генрих VIII, оценив критический пафос «Утопии», назначил ее автора в 1517 году своим советником. В 1518 году Мор уже королевский секретарь, он выполняет дипломатические поручения, с 1521 года заседает в «Звездной палате» — высшем судебном учреждении Англии. Тогда же он был назначен помощником казначея королевства и удостоен рыцарского звания, вскоре получил значительные земельные пожалования. В 1521 году от имени Генриха VIII был напечатан трактат «Защита семи таинств против Мартина Лютера», редактором которого, а возможно, и соавтором был Мор. Лютер послал резкий ответ королю, на что Мор в 1523 году отозвался «Отповедью Лютеру», обвиняя его в подстрекательстве простого народа к бунту против законных правителей. В 1523 году с одобрения короля Мор избран спикером палаты общин, в 1525-1529 годах он канцлер герцогства Ланкастерского, а в октябре 1529 года после смещения кардинала Уолси, Мор становится лордом-канцлером Англии. Ревностные попытки нового лорда-канцлера улучшить жизнь низших классов общества ни к чему не привели. Несмотря на разбирательства созданной им комиссии по огораживаниям, дворяне продолжали сгонять бедняков с их собственных земель, подкупая чиновников взятками.
Не словом, а делом. Видя бесплодность своих попыток помочь людям на государственном уровне, Томас Мор старался делать добро, лично участвуя в благотворительности. Нищие в бедных кварталах Лондона хорошо знали этого человека, частенько посещавшего их по вечерам и раздававшего милостыню. Им же было арендовано большое здание для приюта больных и сирот, которое называлось Домом Провидения, где всем нуждающимся оказывалась посильная помощь.
Томас Мор не любил блистать роскошью. Одеваться старался без напыщенности, а под богатой одеждой носил грубую власяницу, которую перед казнью он снял и отослал своей дочери. Как истинный утопиец, Мор с презрением относился к золоту, одевая его лишь по долгу службы. Его набожность и смирение раздражали королевскую знать. Еще бы: помощник короля не гнушался исполнять роль министранта (лат. «служитель» — человек, помогающий священникам во время богослужения) на литургии, надевая на себя простую монашескую одежду!
Он был на редкость последовательным в своей христианской вере. Ни одно важное решение не принималось им без молитвы. Подобным же образом он воспитал и своих четверых детей и приемную дочь. Вот один из советов, который он давал наставнику своих отпрысков: «Прежде всего их надобно выучить благочестию по отношению к Богу, милосердию — по отношению ко всем людям, а по отношению к самим себе — скромности и христианскому смирению. В таком случае Бог их вознаградит, и в ожидании этого смерть им будет не страшна; кроме того, обладая подлинной радостью, они не станут чваниться от пустых людских похвал или падать духом от злословия».
Это был личный пример для окружающих людей, многие из которых обращались ко Христу под впечатлением от общения с этим удивительным человеком. Эразм Роттердамский именно благодаря дружбе с Томасом Мором углубил свои отношения с Богом. Да и лучшее его произведение «Похвала глупости» было создано, когда он гостил в лондонском доме Мора. Он пишет о своем друге: «Мор — вернейший почитатель истинного благочестия, и он более всего чужд какого бы то ни было суеверия. В назначенные часы молится он Богу, но не потому, что так заведено, а от глубины сердца. С друзьями он говорит о будущей жизни так, что видно, сколь глубока его вера и надежда на будущее. Таков Мор и при дворе. И после этого некоторые думают, что христиан можно сыскать только разве в монастырях».
Томас Мор — преследователь или нет?
Будучи политиком, Томас Мор отчаянно выступал против еретиков (лютеран и протестантов в то время считали еретиками). Перевод библии на английский считался противозаконным, и за это можно было угодить не только в тюрьму, но и на костер. Есть мнение, что Томас Мор жестоко преследовал еретиков, что по его приказу проводились аресты, и он лично участвовал в пытках и посылал на казнь. Но сам Мор опровергает это мнение.
«В «апологии», написанной незадолго до смерти, Мор говорит: «Мне приходилось немало сталкиваться с реформаторами, и некоторые из них распускали и распускают про меня всякую клевету. Они рассказывают, что когда я был канцлером, то подвергал в собственном доме мучениям и истязаниям еретиков, а некоторых из них привязывал к дереву в своем саду и безжалостно бил. Но хотя я отношусь к еретикам — заявляю это еще раз — хуже, чем к убийцам и святотатцам, однако в течение всей своей жизни никогда не подвергал их тем наказаниям, на которые указывают мои клеветники; я приказывал только держать их под крепкими замками».
Затем Мор рассказывает о двух случаях, когда он действительно прибегнул к телесному наказанию. Оба провинившиеся находились в личном услужении у него. В одном случае это был ребенок, воспитанный отцом в ереси и пытавшийся совратить другого ребенка; Мор велел высечь его в присутствии всех членов семьи и всех слуг.
В другом — человек помешавшийся; он шатался по церквам и устраивал всякие бесчинства: подымал шум во время всеобщего молчания, подкрадывался сзади к молящимся женщинам и, когда те с глубоким религиозным чувством повергались ниц, заворачивал им юбки на голову, и так далее. Мор приказал схватить его и, привязав к дереву на улице, бить до тех пор, пока он не восчувствует, но во всяком случае не слишком уж сильно. И эта мера, прибавляет Мор, оказалась действенной: помешанный излечился. «А все, — говорит он дальше, — попадавшие ко мне по обвинению в ереси, не встречали с моей стороны — беру в свидетели самого Бога — дурного обращения; я приказывал лишь запирать их в надежных местах, не настолько, однако, надежных, чтобы одному из них, именно Джоржу Константину, не удалось бежать. Затем, я никого не бил, никто не получил от меня удара, даже щелчка по лбу».
Протестанты распустили слух, что бегство означенного Константина привело канцлера в бешенство. По этому поводу Мор говорит, что он, конечно, не мог поощрять побегов и принимал свои меры предосторожности; но когда бегство Константина стало совершившимся фактом, он не только не воспылал жестоким гневом, а напротив, шутливо заметил тюремщику, чтобы тот хорошенько исправил кандалы и запирал замки на два оборота, дабы узник не возвратился бы и не надел бы их так же легко, как скинул. «Что же касается самого Константина, — прибавляет Мор, — то я мог только поздравить его с успехом, так как я никогда не был настолько безрассуден, чтобы возмущаться против человека, который, утомившись сидеть в одном положении, подымется и уйдет, если только, конечно, он может это сделать».
Затем Мор опровергает другие нелепые обвинения в том, что он будто бы присваивал жалкие гроши своих несчастных жертв и т. п., и в конце концов говорит: «Что касается еретиков, то я ненавижу их ересь, но не их самих, и я желал бы всеми силами своей души, чтобы первая была уничтожена, а вторые — спасены».
Это заявление такого искреннего и неподкупного человека, как Мор, свидетельство Эразма и, наконец, отсутствие несомненных фактов противоположного рода могут служить достаточным основанием, чтобы отвергнуть тяжкие обвинения, взведенные на Мора, — обвинения, с одной стороны, раздутые протестантами, а с другой — молчаливо поддержанные католиками».
Все могут короли.
Но со всеми этими «причудами» королевского фаворита, еще долго бы мирились окружавшие его лицемеры, если бы не страсть английского монарха к женскому полу. Как известно, Генрих VIII, отчаявшись получить у Папы Римского разрешение на развод ради брака с Анной Болейн, решил сам стать главой церкви, чтобы больше ни перед кем не унижаться, решая собственные проблемы. Для этого он объявил о политическом и духовном разрыве с Римом.
Парламент и духовенство страны послушно признали короля главой церкви Англии. Практически все католические монастыри были закрыты, а их имущество конфисковано в пользу короны.
Страна была взволнована событиями, которые приняли столь крутой поворот. Еще совсем недавно король из рук самого понтифика получил титул «защитника веры», когда выступил с осуждением реформации в Европе, а тут — на тебе, сам стал великим реформатором.
Томас Мор был не таким легковесным человеком. Он любил Бога и Церковь и считал ниже своего достоинства продать свою веру, даже хорошо зная, на что способен образованный деспот по имени Генрих VIII. На следующий день после провозглашения короля верховным главой церкви (16 мая 1532 года) Томас Мор возвратил вчерашнему другу государственные печати, отрекаясь от высокого звания лорда-канцлера.
Лишившись всякого достатка, он два года жил впроголодь, чувствуя к тому же на себе пристальный взгляд из королевского дворца. Мор игнорировал коронацию Анны, не считая этот брак законным, а когда, два года спустя, король снова приказал ему присягнуть на верность, Томас опять отказался подчиниться. Он, кстати, оказался единственным светским лицом во всей Англии, не пожелавшим преклониться перед королевской волей.
Последние годы. В мае 1532 года король Генрих VIII, принявший после конфликта с папой сторону Реформации, заставил английское духовенство подчиниться контролю королевской власти. Мор, который в полемике с реформаторами защищал установления католической церкви, должен был уйти в отставку. Отказ Мора признать «Акт о верховенстве», провозглашавший короля главой английской церкви, привел короля в бешенство. Король приказал бросить несгибаемого Мора в лондонскую тюрьму Тауэр. Все попытки давления на бунтаря оказались безуспешными. Ему грозила смертная казнь за измену родине, а он вместо требуемого раскаяния написал в темнице «Комментарий на страсти Христовы».
Вместе со своим Учителем, он переживал смертельный страх предстоящих мук, неготовность предстать перед судом. Но на сделку с совестью Томас Мор не мог пойти даже перед лицом ужасной казни. В те мрачные дни он писал: «Всякий, кто поставлен перед выбором: отречься от Бога или принять мученическую кончину, может быть уверен в том, что перед этим выбором поставил его Сам Бог».
В тюремной камере он уже не молился, чтобы его миновала чаша сия, так как знал характер короля. Он просил, чтобы Бог укрепил его в последний час, и эта молитва была услышана. Приговор предусматривал осужденному следующее наказание: «Вернуть его при содействии констебля Уильяма Кингстора в Тауэр, оттуда влачить по земле через все лондонское Сити в Тайберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту».
История изобилует парадоксами. Сопровождавший осужденного в Тауэр констебль Уильям Кингстон был искренним другом Мора, хотя, разумеется, столь же искренне служил своему королю, ставя исполнение долга выше личных чувств. Кингстон со слезами простился с Мором. Впоследствии Кингстон признавался сыну Мора Уильяму Роперу: «Честное слово, мне было стыдно за себя; уходя от Вашего отца, я почувствовал такую слабость духа, что он, которого я должен был утешать, был столь мужествен и тверд, что сам утешал меня… «
Казнь должна была состояться через четыре дня после суда. И каждый день Маргарита Родер посылала в Тауэр к отцу свою служанку Дороти Колли, чтобы передать с ней письмо и получить от отца ответную записку. Вместе с последним письмом к дочери и всем близким Мор передал Дороти Колли свою власяницу, которую он носил до последних дней и свой бич для самобичевания.
Последнее письмо Мора к дочери явно написано в спешке. В нем Мор прощался с семьей, посылал свое благословение близким, с любовью вспоминал последнее свидание с дочерью после суда по дороге из Вестминстера в Тауэр, утешал как только мог и сообщал о своей готовности и желании «идти к Богу» не позднее, чем завтра, то есть 6 июля, в канун праздника Фомы Кентерберийского и на восьмой день после праздника святого апостола Петра.
Рано утром 6 июля 1535 года в Тауэр прибыл друг Мора Томас Поп, служивший в канцелярском суде. Поп сообщил Мору о том, что он должен быть казнен в 9 утра, и король заменил ему мученическую казнь в Тайберне отсечением головы. Мор спокойно выслушал сообщение своего друга и поблагодарил Его Величество за оказанную «милость». По другой версии, он с горьким юмором воскликнул: «Избави, Боже, моих друзей от подобного королевского милосердия!»
Даже враги Мора отмечали силу духа и мужество, с которыми он готовился к смерти, словно вовсе ее не боялся. Он находил в себе силы, чтобы шутить в чисто английском духе и перед свиданием с плахой. «Так, по прибытии в Тауэр,- пишет помощник шерифа в лондонском Сити Эдуард Холл, — один из служащих потребовал верхнюю одежду прибывшего в качестве вознаграждения. Мор ответил, что тот получит ее, и снял свой колпак говоря, что это самая верхняя одежда, которую он имеет».
Мимо людской толпы, как всегда сопровождавшей подобные процессии, Мор спокойно шел на казнь. Долгие месяцы тюрьмы и мучительные допросы совершенно подорвали его здоровье. Он сильно исхудал, и от слабости ему трудно было идти. Но, когда изредка он останавливался, чтобы передохнуть, и бросал взгляд на толпу, в его серых глазах, как и прежде, светилась необычная ясность и сила духа, в них была мысль и даже юмор.
И на эшафоте, в последние предсмертные минуты, он не утратил способности шутить. Подойдя к наспех сколоченному эшафоту, он попросил одного из тюремщиков: «Пожалуйста, помоги мне взойти, а сойти вниз я постараюсь как- нибудь и сам». Ему запретили перед смертью обращаться к народу: по-видимому, король опасался, что все поймут чудовищную несправедливость этой казни – настоящего убийства.
Свои последние слова Мор сказал палачу: «Шея у меня коротка, целься хорошенько, чтобы не осрамиться». И уже в самую последнюю минуту, став на колени и положив голову на плаху, добавил: «Погоди немного, дай мне убрать бороду, ведь она никогда не совершала никакой измены». Спустя мгновение голова Томаса Мора покатилась по помосту.
Так взошел на свою Голгофу Томас Мор — простой смертный, который боялся боли и любил обычные человеческие удовольствия, но при этом смог пронести свой крест до конца.
Источник