Возникновение утопического социализма. Томас Мор. Компонелла.
Политическая идеология утопического социализма в лице Мора и Кампанеллы, выражая интересы зарождавшихся пролетарских элементов, с самого момента ее появления противостояла политическим теориям идеологов эксплуататорских классов, в том числе и буржуазии.
Критика и отрицание общественного строя, основанного на частной собственности, и обоснование преимуществ строя, основанного на общности имуществ, не могли не привести и к качественно новым взглядам на государства, хотя, разумеется, у утопических социалистов встречается немало ссылок на политических мыслителей прошлого для аргументации своих идеалов в области государства и права.
Мору и Кампанелле присуще понимание того, что угнетательская природа государственности создана с наличием частной собственности. Но это вынуждает их искать тот политический идеал, который должен быть осуществлен в обществе, где ликвидирована частная собственность. Потому не случайно, что Мор и Кампанелла связывают будущее социалистическое общество с демократической организацией государства, с самым широким участием масс трудящихся в управлении дедами государства. Проблемы подлинной демократии, свободы личности, ее освобождение от эксплуатации — все это характерно для политических программ уже первых крупных теоретиков утопического социализма.
В их работах рассматриваются и вопросы о деятельности будущего идеального государства по организации производства и распределения в интересах всех членов общества, подвергаются критике агрессивные войны и анализируются многие другие вопросы внутренней и внешней политики государства, в основе которого лежит общественная собственность.
В замечательном произведении «Утопия» Томас Мор (1478 — 1535) подверг критике существующий в Англии общественный и политический строй. Мор подвергает всесторонней критике язвы существующего общества и считает их причиной — частную собственность. Трактат Мора был страстным протестом против всего социально-политического строя, основанного на частной собственности. Именно частная собственность -источник всех зол, бедствий в государстве. Мор показывает, что современные ему законы защищают интересы богачей, что эти законы ничего общего со справедливостью не имеют. Резкой критике подвергается «кровавое законодательство» и вся система уголовного законодательства и правосудия в Англии. Равенство и справедливость возможны только тогда, когда полностью будет уничтожена частная собственность.
Политическое устройство, которое Мор считает идеальным — основано на всеобщем равенстве и свободе. Его политический идеал пронизан демократизмом. Все основные должностные лица избираются народом, отчитываются перед ними и должны действовать в интересах народа. Важные вопросы обсуждаются всеми жителями «Утопии». У Мора должностные лица — не привилегированное сословие, а слуги народа. Во главе государства стоит выборное лицо, которое называется князем, но которое фактически является президентом. Подобное общественное и политическое устройство ведет к высоким нравственным качествам населения «Утопии». Вследствие этого в государстве незначительное число законов. Социалистический идеал Мора был ярким протестом как против феодализма, так и против капиталистических отношений. Тем самым Мор шел много дальше буржуазных гуманистов, ибо объективно выражал интересы и вековые мечтания трудового народа о таком социально политическом строе, где нет ни насилия, ни эксплуатации человека человеком. Замечательны высказывания Мора, обращенные против захватнических войн.
При всей своей прогрессивности учение Мора было утопическим, ибо в материальных условиях жизни того общества не было предпосылок для построения социализма. Ограниченность воззрений Мора, исходившего из современного ему низкого уровня техники, сказывается в том, что он ориентируется на ремесленный труд и в его «Утопии» для выполнения особо неприятных работ сохраняется рабство.
Идеи утопического социализма в Италии развил Томмазо Кампанелла (1568 — 1639) — мыслитель и борец за освобождение Италии от иноземного ига. Автор труда «Город Солнца», следуя за Мором, произведение которого было хорошо ему известно, он приходит к выводу, что причиной всех зол в обществе является частная собственность. Идеальный общественно-политический строй, отвечающий интересам трудящихся, — это строй, основанный на общественной собственности.
Именно такой строй изображает Кампанелла на страницах своей замечательной книги. В Городе Солнца ликвидирована частная собственность, средства производства принадлежат всему обществу. Каждый гражданин Города Солнца обязан трудиться, труд носит всеобщий и обязательный характер, признается почетным и благородным делом. В связи с тем, что производительным трудом занято все население, рабочий день сокращен до четырех часов. Потребление, как и производство носит общественный характер, хотя здесь Кампанелла стоит позади Мора, вводя общую собственность даже на предметы одежды и личного обихода.
Интересны идеи Кампанеллы о трудовом воспитании. Обучение в Городе Солнца связано с производственным трудом. Большое значение придается развитию науки и техники.
Социалистические принципы идеального общества влекут за собой и изменение характера политического строя. В Городе Солнца установлено равенство мужчин и женщин, имеет место демократическая организация государственной власти. Во главе государства стоит первосвященник; эту должность занимает самый мудрый и образованный гражданин Города Солнца. Происхождение, знатность, имущественное положение не имеет никакого значения при назначении на должность, да и не может иметь в Городе Солнца, где отсутствует частная собственность, господствует общественная организация производства и распределения, всеобщий обязательный труд, где каждый обязан трудиться. Должности распределяются в зависимости от личных достоинств и способностей граждан Города Солнца. Все граждане, достигшие 20-летнего возраста, составляют Большой Совет, на собраниях которого они решают вопросы контроля за действиями должностных лиц.
Естественно, что во взглядах Кампанеллы на идеальный общественно-политический строй много наивного и утопического: он смешивал право с нравственностью, не сумел порвать полностью с религиозной идеологией. Утопические черты в учении Кампанеллы, черты грубой уравнительности и аскетизма были характерны для того времени. Однако эти черты не могут умалить большого значения «Города Солнца», в котором Кампанелла на заре капиталистического общества увидел отдаленные очертания общества, свободного от угнетателей.
В трудах Мора и Кампанеллы не говорится о путях преобразования существующего общественно-политического строя в идеальное государство, основанное на общественной собственности и действующее в интересах народа. Однако, несмотря на историческую ограниченность социалистических утопий этих мыслителей, в их произведениях нашли яркое выражение мечты народных низов о лучшем будущем.
Источник
Утопический социализм. Утопический социализм – теория общественного устройства, зародившаяся в начале XVI века, в основе которой лежит равенство (материальных благ
Утопический социализм – теория общественного устройства, зародившаяся в начале XVI века, в основе которой лежит равенство (материальных благ, объема прав и обязанностей) и общность собственности. Социалистическое течение ставило целью достижение счастливой и справедливой жизни общества. Утопический социализм видел первоочередную задачу общественного преобразования в создании крупного общественного производства, основанного на свободном труде и планомерно применяющего достижения науки и техники. Он изобразил будущее общество как общество изобилия, обеспечивающее удовлетворение человеческих потребностей и расцвет личности. Утопические изображения идеального общественного строя впервые представлены в произведениях XVI и XVII столетий – Т. Мора (“Утопия” (Utopia), издано в 1516 г.) и Т. Кампанеллы (“Город Солнца” (Civitas Solis), издано в 1623 г.).
Томас Мор (1478-1535) – английский писатель-гуманист и государственный деятель, канцлер Англии в 1529-32 гг., один из основоположников утопического социализма. В сочинении “Утопия” дал описание идеального строя фантастического острова Утопия, где нет частной собственности и обобществлены производство и быт, а труд составляет обязанность всех свободных граждан. Основной мыслью “Утопии” Мора было то, что для формирования идеального человека необходим идеальный общественный строй.
Общество утопийцев состояло из городских и сельских жителей. Городов в Утопии – 54, каждый из которых состоял примерно из 6 тыс. семейств, объединенных в 200 сифогрантий. Все жители сифогрантии, т.е. 30 семейств, находились под началом выборного должностного лица – сифогранта, во дворце которого была расположена общественная трапезная. В любой из общественных трапезных питалось человек 800. Готовили пищу женщины “из каждого семейства поочередно”. Для граждан его идеального государства физический труд – “телесное рабство”. Поэтому многие тяжелые и непривлекательные работы выполняют религиозные подвижники, видящие смысл своей жизни в непрестанном труде и услужении близким. “Чем более несут они рабский труд, тем больший почет получают от остальных”. Мор сохраняет в идеальном государстве институт рабства, пополняемый из числа преступников (“вывезенных из-за границы злодеев”). Это своеобразный рецепт от этого зла, который заключался в использовании преступников на всех неприятных и черных работах с целью перевоспитания. Таким образом, идея пользы восторжествовала над идеей возмездия и Мор, отказавшись от заточения преступников в темницах, предпочел занять их на нужных обществу работах.
Томмазо Кампанелла (1568-1639) – итальянский философ, политический деятель, создатель коммунистической утопии. В сочинении “Город Солнца” дал свое представление об идеальном общественном строе — общине, руководимой учёно-жреческой кастой и характеризующейся отсутствием частной собственности, семьи, государственным воспитанием детей, общеобязательным трудом при 4-х часовом рабочем дне, развитием науки и техники.
Джерард Уинстэнли (1609-1661) – руководитель и идеолог диггеров в период Английской революции XVII века, автор сочинения – коммунистической утопии “Закон свободы”.
Свои идеи социалисты-утописты излагали и в жанре эпистолярной литературы: они распространяли их путем отправления писем. Сторонниками утопического социализма на рубеже XVIII-XIX вв. были К. А. Сен-Симон, Ш. Фурье, Р. Оуэн.
Клод Анри де Сен-Симон (1760-1825), основными произведениями которого являются “Письма женевского обитателя”, “Взгляды на собственность”.
К.А. Сен-Симон видел смысл истории в постепенном переходе от одной формации к другой (от рабовладельческой к феодальной, а от последней к промышленной) под воздействием роста знаний и развития экономики. Считал, что будущее принадлежит крупному индустриальному производству и промышленному классу (предприниматели, рабочие, ученые). Отстаивал организованный труд, в основе которого лежит принцип: от каждого — по способностям, каждому — по его делам. Для создания общества будущего, с точки зрения К. А. Сен-Симона, необходимо перестроить не только материальные условия жизни, но и развивать духовные качества людей.
Книги Сен-Симона почти не читались. Он имел главным образом личное влияние. Ему удалось собрать около себя талантливых людей, многие из которых после его смерти стали пропагандистами его идей. Среди его первых учеников были французские философы: Огюстен Тьерри, Огюст Конт (1798-1857), Оленд и Евгений Родригес, Анфантен, Базар. Вскоре после смерти Сен-Симона они основали газету «Производитель» для распространения идей учителя. Большинство экономических статей в этой газете принадлежит перу Анфантена. Газета существовала только один год, но новое учение находило многочисленных приверженцев. Было организовано иерархическое общество, главой которого была коллегия, состоявшая из шефов, носивших название «отцов»; далее по нисходящим степеням распределялись сыновья, которые друг друга называли братьями.
В период с 1828 по 1830 гг. перед избранной аудиторией публично читались лекции, которые позднее были опубликованы в двух томах под заглавием «Изложение доктрины Сен-Симона». Второй том посвящен главным образом философии и морали. Первый том содержит социальную доктрину школы и составляет, по справедливому замечанию Менгера, «один из замечательнейших памятников современного социализма».
По мнению сенсимонистов, недостаточно развернуть перед современным человечеством картину его будущего социального строя; нужно, говорят они, заставить его полюбить этот строй, создать между людьми то единство действия и мысли, которое может исходить лишь из общего религиозного убеждения. Сенсимонизм становится религией с культом, с моралью, с организованными проповедями, с церквами, основывающимися в разных пунктах территории, с апостолами, уходящими в далекие страны с благовестным словом. Анфантен и Базар были первосвященниками нового культа. Но Базар скоро устранился, и Анфантен остался один «верховным отцом». Уединившись с сорока учениками в одном доме Менильмонтани, он вел с ними с апреля по декабрь 1831 г. нечто вроде монастырской жизни. Эта своеобразная жизнь была прервана судебными преследованиями, закончившимися осуждением Анфантена судом присяжных на один год тюремного заключения за организацию незаконного общества. Это было сигналом к разброду школы.
Сенсимонизм как религия затмил и отодвинул на некоторое время на задний план сенсимонизм как социальную доктрину, подобно тому, как впоследствии позитивистская религия вытеснит в умах общества позитивную философию. Это совершенно новое учение. Его можно рассматривать как оригинальное исследование, а не только как итог идей Сен-Симона. Оно принадлежит, вероятно, в равной мере Базару и Анфантену. Но экономические идеи были выработаны последним; впрочем, в создании их ему должна была много помочь работа Сисмонди.
Доктрина Сен-Симона целиком сводится к критике частной собственности. Экономист может критиковать частную собственность с двух различных точек зрения: с точки зрения распределения или производства богатств, иначе говоря, с точки зрения справедливости или полезности. «Доктрина» нападает с двух сторон и группирует воедино большинство тех аргументов, которые в течение XIX столетия будут направлены против собственности. Выполняя эту свою двойную задачу, она, впрочем, опирается на идеи Сен-Симона.
а) Сен-Симон противопоставлял в новом обществе бездельников трудящимся. Сен-Симон рассматривал капитал как личное «положение», оправдывающее особое возмещение. Революция уничтожила преимущества касты, право старшинства, которое освящало в семье неравенство детей. Но она сохранила индивидуальную собственность, собственность, которая освящает самую несправедливую из привилегий — право собственника «взимать премию с труда других». Ибо этим правом получать доход, не трудясь, определяется собственность у сенсимонистов. Рабочий вследствие ограничения собственности узким кругом нескольких лиц вынужден отдавать собственнику часть плодов своего труда. Такое принуждение есть не что иное, как «эксплуатация человека человеком».
У сенсимонистов, наоборот, эксплуатация является органическим недостатком, пороком социального строя. Она присуща частной собственности и образует ее необходимое следствие. Эксплуатация — не простое злоупотребление, а самая характерная черта всей системы, поскольку основным атрибутом частной собственности является как раз право получать продукт, не трудясь. Таким образом, эксплуатация не ограничивается рабочими. Она распространяется на всех тех, кто платит дань землевладельцу. Промышленник тоже является ее жертвой, платя процент за деньги, взятые на предприятие.
Зато прибыль предпринимателя происходит не от эксплуатации рабочего, она есть просто плата за труд управления. Конечно, хозяин может злоупотреблять своим положением, чтобы свести до крайней степени заработную плату рабочего. Наоборот, сенсимонизм предвидит в будущем индустриальном обществе широкую практику вознаграждения за исключительные способности. И в этом замечательная черта его теории.
Частная собственность с присущим ей доходом становится законной в глазах растущего числа экономистов благодаря тому стимулу, который она сообщает производству и накоплению богатств. Это самая прочная почва, на которую можно встать для защиты. На нее, между прочим, встали физиократы. Но сенсимонисты с самого начала устраняют такую аргументацию и нападают на частную собственность во имя социальной полезности так же горячо, как во имя справедливости. Интересы производства, равно как и интересы распределения, требуют, по их мнению, ее исчезновения.
б) Тут мы подходим ко второй точке зрения сенсимонистов. Капиталы передаются наследованием. «Случайность рождения» избирает лиц, которые являются хранителями и исполнителями наитруднейшей функции — наилучшего использования орудий производства. В интересах общества было бы поручить их наиболее способным людям, распределить их между местностями и производствами, где чувствуется в них наибольшая нужда. А ныне слепая судьба назначает людей для выполнения этой задачи. Критика права наследования становится, таким образом, излюбленным пунктом, на котором сенсимонисты сосредоточивают все свои усилия.
Негодование сенсимонистов вполне объяснимо. В указываемом ими факте есть кое-что парадоксальное. Если вместе с Адамом Смитом допустить, что «гражданское правительство учреждено для того только, чтобы защитить собственников против несобственников», то институт наследования вполне естествен. Но если встать на точку зрения Сен-Симона, т.е. если рассматривать богатство в индустриальном обществе не как цель, а как средство, не как источник частных доходов, а как орудие социального труда, то покажется совершенно недопустимым предоставлять распоряжение им первому встречному. Можно примириться с институтом наследования, видя в нем могущественный стимул для отцов к накоплению капиталов или допуская, что за недостатком всякого другого рационального способа случайность рождения является методом распределения, не более несостоятельным, чем всякий другой. Но такой скептицизм был бы не во вкусе сенсимонистов. Они именно раздроблению частной собственности, оставленной на произвол случайностей, связанных со смертью и рождением, приписывают кажущийся или действительный беспорядок в производстве.
Сенсимонисты не знают иного средства, кроме коллективизма. Государство становится единственным наследником. Сделавшись обладателем всех орудий труда, оно будет распределять их, сообразуясь с общественными интересами. Они представляют себе правительство наподобие огромного центрального банка, хранителя всех капиталов, с многочисленными отделениями, снабжающего самые отдаленные местности необходимыми средствами, выбирающего самых способных людей для приложения капиталов к делу и вознаграждающего их сообразно с их работой. Таким образом, «общественное учреждение» было бы облечено теми же самыми функциями, которые ныне так плохо выполняются отдельными лицами. Кто, например, будет облечен ответственной функцией судить о способностях людей и вознаграждать за работы? «Главные лица», отвечают они, т.е. высшие лица, «освободившиеся от оков специальности». Инстинктивное чувство будет естественно понуждать их руководствоваться лишь общими интересами. Главой будет, пишут они в другом месте, «тот, кто больше всего интересуется судьбой общества». Это не особенно успокоительно, ибо даже у величайших людей иногда происходит досадное смешение личного интереса с общественным.
Но допустим, что верховная власть будет в руках у «главных людей». Но как же будет установлено подчинение? Силой ли будут принуждены к этому низшие или они добровольно согласятся повиноваться? «Доктрина» останавливается на этой последней гипотезе, ибо разве религия сенсимонистов не готова внушать низшим постоянную преданность высшим и любовью и верой обеспечить обязанность постоянно и с радостью повиноваться? Но, может быть, спросят: разве религия сенсимонистов наделена исключительной привилегией не насаждать еретических учений?
Система сенсимонистов является прототипом всех коллективистских измышлений на протяжении всего XIX столетия. Это зрелая и законченная система. Она покоится на критике частной собственности.
в) Наконец, критики частной собственности не ограничиваются осуждением ее с точки зрения распределения и производства богатств. Почти всегда к этим двум аргументам они прибавляют третий, который можно было бы назвать историческим аргументом. Им хотят доказать, что частная собственность — институт подвижный, меняющийся, постоянно эволюционирующий и что ныне она стремится к преобразованию в том именно направлении, в каком они желают. Но здесь важно отметить, что сенсимонисты сумели целиком использовать эту аргументацию. В пользу проповедуемого ими коллективизма они призывают всю прежнюю историю частной собственности. Они, таким образом, наперед использовали против нее то оружие, которым будут пользоваться последующие школы.
«Согласно общему предрассудку, — говорит «доктрина Сен-Симона», — выходит так, что, какие бы революции ни происходили в обществах, они не могут отражаться на частной собственности, что частная собственность — неизменное явление». Но в действительности нет ничего более неправильного: «Собственность есть социальное явление, подверженное подобно всем другим социальным явлениям закону прогресса, следовательно, в разные эпохи она может быть понимаема, определяема и регулируема различным образом». Так сформулирован принцип, на который впоследствии будут опираться все реформаторы.
Рассматривая эту эволюцию в прошлом, прибавляют сенсимонисты, мы как раз констатируем то, что частная собственность стремится принять такую форму, какую мы предлагаем. В самом начале благодаря институту рабства частная собственность распространяется даже на людей. Затем право хозяина на раба постепенно претерпевает ограничения и в конце концов совершенно исчезает. Сведенное к вещам право частной собственности передается сначала по усмотрению собственника. Но затем вступается общественная власть и указывает отцу старшего сына в качестве наследника. Наконец, французская революция обязывает делить собственность между детьми поровну и умножает таким образом собственников орудий производства. Ныне падение нормы процента постепенно уменьшает доход собственника производственного фонда, обеспечивая таким образом рабочему все большую часть в продукте. Остается сделать последний шаг, а именно тот, о котором возвещают сенсимонисты: обеспечить за всеми рабочими равное право на пользование орудиями труда и, сделав государство единственным наследником, превратить всех в собственников.
Шарль Фурье (1772-1837) считал, что для успеха нового общества необходим рост производительности труда, обеспечивающий богатство для всех, для чего общественный доход должен распределяться соответственно: 4/12 — капиталу, 5/12 — труду и 3/12 — таланту. С укреплением и развитием строя ассоциации эти пропорции, как предполагал Ш. Фурье, будут изменяться в пользу труда. Строй ассоциации создаст крупное коллективизированное и механизированное сельское хозяйство, соединенное с промышленным производством. Это соединение произойдет в первичных ячейках общества — «фалангах», располагающихся в огромных дворцах — «фаланстерах». Таким образом, состоится переход к общественной собственности в масштабах трудовых коллективов. При этом, по мнению Ш. Фурье, конкуренцию сменит соревнование, от которого будут выигрывать все. Средства для создания и функционирования фаланг должны дать капиталисты. Ш. Фурье не исключал возможности существования при этом частной собственности. Роль государства в таком обществе ничтожно мала и является пережитком прошлого.
Роберт Оуэн (1771-1858) в отличие от других утопистов свои теоретические воззрения осуществлял на практике. Основным врагом общества Р. Оуэн считал частную собственность. Деньги предлагал заменить квитанциями, в которых указано количество труда, затраченного работником. По этому принципу он намеревался организовать рынок справедливого обмена.
В 1800 году Р. Оуэн стал управляющим прядильного предприятия в Нью-Ленарке (Шотландия), где и осуществил свои идеи на практике. Он постарался создать на этом предприятии так называемую идеальную промышленную общину, гарантирующую, по его убеждению, как благополучие трудящихся и высокую производительность, так и высокие прибыли. Р. Оуэн приучал рабочих к организованности и порядку, сократил рабочий день до 10,5 часов. Под его руководством строились детские сады, культурный центр и т. д. Предприятие процветало и в условиях экономического кризиса 1815-1816 гг., но после ухода Роберта Оуэна в 1829 году его экономический эксперимент потерпел крах.
Источник