ПЕРВЫЙ ВОЗДУШНЫЙ БОЙ НАД МОРЕМ
Уже почти год шла Первая Мировая война. Первые робкие полеты в небе войны имели сравнительно небольшую оперативную ценность, летчики лишь знакомились с театром военных действий. С самого начала войны самолеты использовались только для разведки и корректировки артиллерийского огня, но очень скоро начались первые воздушные бои, а затем и атаки авиации на наземные цели и корабли противника.
С 1915 года на вооружение морской авиации Балтийского флота стали поступать летающие лодки FBA французской разработки. Всего в составе морской авиации России имелось уже 77 самолетов различных типов, в том числе на Балтике – 47 и на Черном море – 30 гидроаэропланов. Их обслуживали 78 офицеров и 859 нижних чинов. В то время морская авиация БФ имела лишь две станции (базы): одну в Ревеле, другую – на острове Эзель (Моонзунд) в Кильконде. Отсюда авиаторы отправлялись в полет, имея только личное оружие. Летчики получили маузеры, бортмеханики вооружились карабинами.
С марта 1915 г. интенсивность действий германской авиации усилилась. Не ограничиваясь ведением воздушной разведки, немцы приступили к систематическим бомбежкам кораблей и береговых сооружений Балтийского флота. Либава была сдана 22 апреля, Виндава – 5 июля. Таким образом, вся Курляндия с хорошо оборудованными портами оказалась в руках неприятеля.
Ввиду активных действий немцев было принято решение развернуть временную станцию на острове Эзель вблизи г. Аренсбурга. И именно здесь над Моонзундом произошло знаковое событие, оказавшее влияние на развитие отечественной авиации Военно-Морского Флота, – первый воздушный бой над морем.
Утром 21 июля (2 августа по новому стилю) 1915 года у острова Эзель опять появились немецкие самолеты Friedrichshafen FF-29 с бортовыми номерами «270» и «292». На этот раз они впервые встретили отпор. Две русские летающие лодки FBA пилота С.А. Лишина с бортовым номером «4» и пилота Зверева с бортовым номером «8» поднялись в воздух на перехват. К сожалению, у Зверева забарахлил мотор, и он вынужден был вернуться обратно. Оставшись один, Лишин смело пошел на врага.
Вряд ли кто может лучше непосредственного участника боя описать увиденное, обосновать принятые решения, передать накал и динамику боя. Сохранился рапорт лейтенанта Лишина, поданный в тот же день капитану второго ранга Дудорову (орфография сохраняется):
«Доношу Вашему высокоблагородию, что сего числа в 5 часов 35 минут утра я был около палаток, услышал шум мотора и вслед за тем увидел неприятельский аппарат. В 5 часов 40 минут я с унтер-офицером Смолиным поднялся на аппарате FBA, имея при себе 3-линейный карабин и пистолет Маузера. Поднявшись на высоту 500 метров, я заметил еще один аппарат и пошел на них, забирая высоту.
На 1050 метрах я разошелся с одним из аппаратов, обменявшись выстрелами. Механик, унтер-офицер Смолин, стрелял из карабина, я – из пистолета Маузера.
Неприятельский аппарат старался пройти над миноносцем, а я ему мешал в этом. Разойдясь, мы развернулись и встретились опять, стреляя друг в друга, причем ясно было видно, что стреляют и пилот, и пассажир. В это время ко мне направился и второй аппарат.
После перестрелки неприятельский аппарат повернул круто вправо, качнулся направо и налево несколько раз и, снижаясь немного, пошел к берегу – к маяку «Михайловский», затем вдоль берега, и скрылся со снижением в облаках.
Я тогда повернул на второго и разошелся с ним на 30–100 метрах. После перестрелки аппарат ушел к берегу, я за ним. Но, дойдя до маяка «Михайловский», пошел назад, так как мотор начал чихать.
Когда я повернул, неприятель пошел опять ко мне и затем в море; я лег на переменный курс и увидел в море нашу подводную лодку, к которой неприятель повернул тоже. Я начал сближаться с ним и, сойдясь, открыл огонь. После короткой стрельбы аппарат пошел на Люзерорт, я за ним. Видя, что его нагнать не могу, пошел домой, так как мотор опять начал работать хуже. Всего в воздухе был 57 минут, наибольшая высота 1550 метров.
Унтер-офицер Смолин вел себя выше всяких похвал. У аппарата крыло было простреляно в 2-х местах и легко тронут винт, но через 1/2 часа прилета аппарат был опять готов к полету».
Интересно отметить, что сохранилось донесение об этом бое и немецкого летчика – командира поплавкового гидросамолета с бортовым номером «270», подтверждающее вышесказанное.
Несмотря на то, что ни один из аэропланов сбит не был, русским летчикам удалось сорвать планы врага. А русское и немецкое командования быстро сделали главные выводы из анализа результатов этого боя. Уже через день на вооружение самолетов были заказаны пулеметы. Особенности маневров при атаке, способы ее проведения оперативно учитывались при создании первых рекомендаций по тактике воздушного боя. В этой работе самое активное участие принимал Сергей Николаевич Лишин.
Через год, в конце 1916-го, была написана, а в начале 1917-го опубликована книга под названием «Наставление для боевых действий воздушной дивизии Балтийского флота на 1917 год», которая считается первым боевым уставом отечественной морской авиации.
За проявленное мужество в воздушном сражении с численно превосходящим противником начальник авиации Службы связи Балтийского моря капитан 2 ранга Б.П.Дудоров представил экипаж к наградам: лейтенанта С.Н. Лишина – к ордену Св. Георгия Победоносца IV степени, авиационного унтер-офицера Я.И.Смолина – к Георгиевскому кресту IV степени.
На следующий день после этого воздушного боя русские гидропланы атаковали стоявшее у г. Виндава германское посыльное судно и заставили его выброситься на береговую отмель. Далее они вступили в бой с цеппелином и двумя сопровождавшими его самолетами охранения, при этом сбив один из них.
За годы службы летчик авиации Балтийского флота Сергей Андреевич Лишин был награжден:
• Орденом Св. Станислава III степени (06.12.1913 г).
• Орденом Св. Анны III степени (15.07.1915 г.).
• Орденом Св. Георгия IV степени (08.09.1915 г.).
• Орденом Св. Владимира IVстепени (23.01.1917 г.).
• Мечами и бантом к имеющемуся ордену Св. Анны III степени (28.12.1915 г.).
• Георгиевским оружием (28.11.1916 г.).
• Французским кавалерским крестом ордена Почетного легиона (21.03.1916 г.).
Затем, по решению Б.П. Дудорова, назначенного к тому времени командиром авианесущего корабля «Орлица», был организован неожиданный налет на воздушную базу противника в районе Виндавы. Бомбардировке с воздуха подверглись портовые сооружения и немецкая плавучая авиабаза «Санта Елена».
Успехи русской авиации вынудили противника по достоинству оценить ее боевые возможности. Так, в интервью газете «Pester Lloyd» осенью 1915 г. австрийский майор Морат признал: «Было бы смешно говорить с неуважением о русских летчиках. Русские летчики более опасные враги, чем французы. Русские летчики хладнокровны. В атаках русских, быть может, отсутствует планомерность, так же, как и у французов, но в воздухе русские летчики непоколебимее и могут переносить большие потери без всякой паники. Русский летчик есть и остается страшным противником».
А жизнь Сергея Николаевича Лишина закончилась трагически, хотя поначалу все складывалось успешно. В 1916 г. ему было присвоено звание старший лейтенант (в те годы воинских званий капитан-лейтенант и капитан 3 ранга не было, следующим шел капитан 2 ранга). В начале 1917 г. Лишина назначили исполняющим обязанности командира воздушной дивизии Балтийского моря, включавшей в себя всю боевую авиацию флота.
Февральская революция привела к резкому падению воинской дисциплины. Лишин не боялся открыто высказывать свое отношение к анархии, царившей на флоте, за что под давлением матросских советов был смещен со своей должности с понижением. Летом 1917 г., когда он проходил мимо батареи, «случайным» выстрелом из пушки холостым зарядом над головой ему повредили барабанные перепонки.
После Октябрьской революции Сергей Николаевич продолжал службу в авиации Балтийского флота. В 1919 г. он исполнял должность командующего противовоздушной обороной Петрограда и Кронштадта.
Но еще раньше, в начале 1918 г., Лишина привлек к активной антисоветской деятельности один из основателей подпольной белогвардейской организации «Великая единая Россия», бывший начальник штаба авиации Балтийского флота, морской летчик старший лейтенант В.В. Дитерихс. Во время отступления Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича от Петрограда в конце 1919 г. С.Н. Лишин был арестован петроградским ЧК и вскоре расстрелян.
Источник
Воздушный бой над морем
Одно из наиболее ярких проявлений подвига советских летчиков во время Великой Отечественной войны √ воздушный таран.
Воздушный таран √ русский боевой приём, когда летчик, исчерпав другие возможности, направляет свой самолет на вражеский самолет и сталкивается с ним, с целью уничтожить его. Конечно, воздушный таран является чрезвычайно опасным, и многие летчики погибли, пытаясь уничтожить противника подобным способом. Причем некоторые летчики, предпринявшие таранную атаку, были сбиты огнем бортовых стрелков и истребителями прежде, чем успели нанести удар по вражеским самолетам. Однако, несмотря на смертельную опасность, наши летчики в годы войны совершили более шестисот воздушных таранов, что свидетельствует не только о высоком моральном духе советских летчиков, но и о массовом героизме всего народа.
К сожалению, эти беспримерные подвиги, сыгравшие определенную роль, особенно в начальный период войны, изучены ещё недостаточно. Опубликованные в средствах массовой информации в 40-х √ 80-х годах сведения не всегда подтверждаются архивной проверкой. Только в последнее время начались работы по сверке сведений о таранах с архивными материалами противной стороны. При этом, конечно, выявляются противоречия. В годы войны, в силу ряда причин, желаемое с той и с другой стороны выдавалось за действительное, а порой и явно фальсифицировалось. Теперь же, при исследовании документов противника удалось обнаружить не только подробности и уточнить сведения, но и открыть новые, ранее неизвестные советским историкам, страницы.
Конечно, летчики, получившие высокое звание Героя Советского Союза за воздушный таран, известны достаточно широко. Однако далеко не все, совершившие этот подвиг, были удостоены звания Героя и, поэтому, о них известно меньше.
В данной статье хотелось бы затронуть эту тему, рассказав о таранах, совершенных летчиками морской авиации Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны. Хотя в районе Черного моря были совершены несколько десятков таранов и летчиками ВВС, но в этой статье они не рассматриваются.
Отличительной особенностью морских летчиков является то обстоятельство, что им часто приходится действовать над водной стихией. Поэтому, морской летчик, решившийся на воздушный таран, понимал, что море дает меньше шансов остаться в живых, чем суша. Даже удачный прыжок с парашютом и благополучное приводнение не гарантировали им жизнь, особенно при попадании в холодную воду. Многие летчики замерзли и утонули в пучине прежде, чем их смогли обнаружить и оказать помощь.
Принято считать, что летчики-черноморцы совершили восемнадцать воздушных таранов. В таранах участвовали двадцать авиаторов: восемнадцать пилотов и два других члена экипажа. Их имена увековечены на памятнике в Каче, колыбели зарождения морской авиации под Севастополем.
Попытаемся разобраться с обстоятельствами каждого тарана в хронологической последовательности, а также подтвердить их факт в соответствии с архивными данными наших бывших противников.
Итак, первый воздушный таран над Черным морем 25 июля 1941 года совершил летчик 32-го ИАП (62-я ИАБр ВВС ЧФ) лейтенант Евграф Михайлович Рыжов.
В 8 часов 10 минут утра он, в паре с лейтенантом Петром Телегиным, вылетел с аэродрома Кача, на перехват вражеского самолета. Вскоре летчики увидели немецкий разведчик Хе-111, идущий к Севастополю на высоте 7000 метров. К сожалению, в самолете Телегина перегрелся и заклинил мотор, и он вынужден был выйти из боя и совершить вынужденную посадку у Евпатории. Поэтому, в бой с разведчиком Рыжову пришлось вступить одному. Пулеметным огнем немецкого стрелка его истребитель был поврежден, пробит фонарь кабины и водяной радиатор. Кипяток из пробитого радиатора обжигал летчику ноги, а горячий пар жег лицо. Открыть огонь по врагу с короткой дистанции не удалось, так как оба пулемета отказали. Тогда Рыжов рванулся вперед и рубанул лопастями винта по хвосту ╚хейнкеля╩. От удара о приборную доску летчик на мгновенье потерял сознание. Очнувшись, он попытался пилотировать самолет, но вскоре заглох мотор. Рыжову удалось посадить МиГ-3 на воду, примерно в 20-30 км северо-западнее мыса Тарханкут. Самолет затонул, а летчик, плававший в спасательном жилете, через четыре часа был подобран нашим сторожевым катером и доставлен в одесский госпиталь с воспалением легких. За таран Рыжов был награжден орденом Красного Знамени.
Однако в архивных документах противника не удалось обнаружить никаких подтверждений тарана Рыжова. По немецким данным в тот день самолеты-разведчики 4-го авиационного корпуса совершили 9 полетов, с целью разведки портов, аэродромов, шоссейных и железных дорог в районе Одесса-Севастополь. Полеты были очень затруднены из-за сильного противодействия советских истребителей и зенитной артиллерии. При этом один Ю-88 (заводской ╧573) 3-го отряда 121-й группы дальней разведки из-за повреждения мотора упал и сгорел в районе аэродрома Яссы в Румынии. Из его экипажа погибли пилот обер-лейтенант Генрих Зандер, штурман обер-лейтенант (имя и фамилию прочитать в документах не удалось) и механик унтер-офицер Эдмунд Виллманский. Четвертый член экипажа радист унтер-офицер Георг фон дер Шмидт получил ранения. Вот и всё. Поэтому, вполне вероятно наш летчик был просто-напросто сбит бортовым стрелком вражеского самолета-разведчика.
В заключении стоит сказать, что Рыжов в дальнейшем получил звание Героя Советского Союза, закончил войну с 17 победами (11 лично и 6 √ в групповых боях) и умер в 1982 году в Евпатории.
10 августа 1941 года черноморским летчикам были засчитаны сразу два тарана. Один из них на счету младшего лейтенанта 9-го ИАП (62-я ИАБр ВВС ЧФ) Бориса Григорьевича Черевко. В 10 часов 15 минут, в паре с младшим лейтенантом Владимиром Греком, он вылетел на прикрытие кораблей в район Очакова. Через полчаса летчики заметили четыре вражеских самолета До-215, которые собирались сбросить бомбы на пароход ╚Курск╩. На борту корабля в этот момент находились две тысячи мирных жителей, эвакуируемых из Николаева.
Сначала Черевко атаковал крайний бомбардировщик. Ему удалось подбить ╚дорнье╩, тот задымил и повернул назад. При этом Черевко был ранен пулей вражеского стрелка. Но раненый летчик не вышел из боя и очередной атакой заставил второй самолет сбросить бомбы далеко от цели. Однако третий вражеский самолет упорно пытался приблизиться к кораблю. Жизнь сотен людей была под угрозой, а у Черевко в этот момент закончились патроны. Тогда наш летчик вплотную подошел к вражескому самолету и на высоте 1000 метров лопастями винта ударил его по хвостовому оперению.
Силой удара Черевко был выброшен из кабины. На высоте всего 500 метров он успел раскрыть парашют, благополучно приводнился в Днепро-Бугский лиман и вскоре был подобран нашим катером. За таран Черевко был награжден орденом Красного Знамени.
В дальнейшем, 9 мая 1942 года он погиб над морем в районе Севастополя в бою с тремя торпедоносцами Хе-111 2-й группы 26-й бомбардировочной эскадры ╚Львиная╩. Посмертно Черевко был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.
Вторым летчиком, совершившим таран 10 августа, был друг Черевко, младший лейтенант Владимир Федорович Грек из того же полка. Во второй половине дня Грек, вместе с младшими лейтенантами Павлом Качалка и Михаилом Селянкиным, вылетел на прикрытие плавучего дока, буксируемого из Одессы в Николаев. На борту плавдока находились 35 паровозов и тендеров, а также эвакуируемые жители. В районе Кинбурнской косы и Очакова летчики вступили в бой с группой вражеских бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями. В ходе боя Качалка сбил До-215, а Селянкин √ Ме-109. Грек атаковал два бомбардировщика. Одного из них ему удалось подбить. Тот, дымя, пошел на снижение и сбросил бомбы, не дойдя до цели. Атаковав второй бомбардировщик, Грек заставил его изменить курс и также сбросить бомбы в море. Но тут на него самого напали десять вражеских истребителей. Тогда, вероятно, оставшись без боеприпасов, наш летчик своим И-15бис протаранил одного из них. После столкновения, Грек вместе с горящими обломками своего истребителя упал в воду и погиб. За таран Грек был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени (посмертно).
По поводу этих двух таранов удалось выяснить следующее. Прежде всего, по документам противника, немецких самолетов До-215 в этом районе не было, действовали только Ю-88 1-й группы 51-й бомбардировочной эскадры ╚Эдельвейс╩. В тот день они совершили 17 вылетов против морских целей в районе Одессы, Очакова, Николаева и Херсона. При очень сильном противодействии советских истребителей, бомбардировщики потопили и повредили несколько кораблей. В воздушных боях над морем стрелки ╚юнкерсов╩ сбили два наших истребителя. Немецкие самолеты потерь не имели. В этом же районе действовали Ме-109 2-й группы 77-й истребительной эскадры. Они совершили 64 вылета и сбили пятнадцать советских истребителей и один бомбардировщик. При этом лишь один Ме-109 получил в бою небольшие повреждения, но не в районе Очакова, а гораздо западнее √ у аэродрома Цебриково.
Здесь уместно будет добавить, что тогда 9-й ИАП ЧФ действительно понёс большие потери: кроме самолетов Черевко и Грека были сбиты также истребители капитана Колобкова А.П., лейтенантов Данченко Л.Т., Дергуна Л.Ф., Лазарева и других. В свою очередь летчики 9-го ИАП ЧФ доложили о семи сбитых самолетах противника, в том числе двух, уничтоженных тараном. Но, как мы уже убедились, противник никаких потерь не понес. Исходя из этого, приходится делать вывод, что Черевко был сбит стрелком ╚юнкерса╩, а Грек погиб в бою с Ме-109.
Согласно советской мемуарной литературе следующий таран над Черным морем произошел через пять дней, 15 августа, когда якобы лейтенант Александр Иванович Катров из того же 9-го ИАП ЧФ на истребителе Як-1 таранил вражеский самолет в районе Тендровской косы. К сожалению, отметим, что этот таран не подтверждается никакими боевыми документами. Мало того, Катров не мог физически совершить таран, так как 12-го августа был ранен в воздушном бою и вероятно все еще находился в госпитале.
Заканчивая рассказ об этом случае, стоит упомянуть и о судьбе Катрова √ он погиб в воздушном бою над мысом Херсонес 9 июня 1942 года. Причем, обстоятельства его гибели оказались особенно трагическими. Будучи подбитым немецким истребителем Ме-109, Катров сумел выпрыгнуть из своего горящего Як-1 с парашютом. Однако, из-за перебитого пулей вытяжного тросика, его парашют не раскрылся, и он погиб. Похоронен Катров на братском кладбище пос. Дергачи под Севастополем.
Вскоре отличился летчик 8-го ИАП, всё той же 62-й ИАБр ВВС Черноморского флота, младший лейтенант Иван Соломонович Беришвили.
28 августа 1941 года Беришвили дважды вылетал на задание. Вернувшись после первого вылета, он доложил, что сбил самолет Ме-110 (хотя, вероятней всего это был румынский бомбардировщик Потез-63, очень похожий на Ме-110).
Затем, перед вечером, он в составе звена из трех И-16 вступил на малой высоте в схватку с очень маневренными румынскими истребителями ПЗЛ-11 в районе села Карсталь. В лобовой атаке Беришвили открыл огонь по одному из них. В свою очередь, румынский летчик также обстрелял его из пулеметов, а затем проскочил мимо. Тогда Беришвили сделал переворот и на большой скорости рванулся за вражеским самолетом, вероятно, решив таранить его. Но, когда наш истребитель почти настиг врага, тот зацепился за землю и разбился. Следом, совершенно неожиданно, упал и наш самолет. Судя по всему, Беришвили был ранен в ходе боя, и, видимо, потерял сознание. Наш И-16 сгорел вместе с летчиком на территории, занятой противником, вблизи с.Карсталь (ныне с.Широкая Балка) Беляевского района Одесской области.
В историю черноморской авиации этот случай вошел как воздушный таран, хотя, совершенно очевидно, что тарана как такового не было. Можно только предполагать, хотел ли летчик таранить своего противника. Как бы там не было, Беришвили посчитали погибшим во время тарана и наградили посмертно орденом Отечественной войны 1-й степени.
Остается добавить, что по румынским данным в тот день в боях под Одессой были сбиты четыре румынских самолета: один Потез-63 2-й бомбардировочной группы, один ИАР-80 8-й истребительной группы и два ПЗЛ-11 3-й истребительной группы. Между прочим, один из ПЗЛов был таранен летчиком 69-го ИАП Приморской армии лейтенантом Топольским В.Т., который погиб при этом. Второй ПЗЛ-11 был, вероятно, сбит Беришвили, однако эти сведения требуют дальнейшей проверки в румынских архивах.
Очередной таран над Черным морем произошел 28 сентября 1941 года. Утром, в 8 часов 30 минут, заместитель командира эскадрильи 32-го ИАП ЧФ старший лейтенант Семен Евстигнеевич Карасев, в паре с младшим лейтенантом Яковом Ивановым, патрулировал в районе Севастополя. Летчики заметили недалеко от Качи немецкий разведчик Ю-88 и атаковали его. Карасев успел выпустить всего две пулеметные очереди по кабине разведчика, после чего пулеметы отказали. Немецкий стрелок яростно защищался: его пули пробили обшивку истребителя, плексиглас фонаря кабины. Тогда Карасев решил таранить. Уравняв скорость, он стал подводить винт своего самолета к стабилизатору разведчика. Но воздушной струей от винтов ╚юнкерса╩ его так тряхнуло, что с него сорвало кислородную маску и лётные очки. Дав газ, летчик попытался таранить второй раз, но снова его истребитель отбросило в сторону воздушной струей. Карасев направил крыло своего истребителя МиГ-3 на хвост ╚юнкерса╩. На этот раз, с третьей попытки, таран удался. Силой удара наш пилот был выброшен из кабины. Опускаясь на парашюте, он видел под собой Бельбек и аэродром Кача. Недалеко от него опускались на парашютах и два немецких летчика. Приводнившись в море недалеко от берега, Карасеев и немцы находились в воде почти час, прежде были подобраны нашими катерами.
За таран Карасев был награжден орденом Красного Знамени.
Закончил войну Карасев в звании майора, будучи заместителем командира 11-го гвардейского ИАП ВВС ЧФ. Всего сбил лично 11 вражеских самолетов и ещё несколько в группе, за что был награжден 12 орденами и медалями.
Интересно, что немецкими архивными данными факт таран полностью подтверждается. В документах сообщается, что в тот день разведывательные самолеты совершили 8 полетов над акваторией Черного моря. С задания не вернулись два самолета: До-215 (заводской ╧0045) и Ю-88 (заводской ╧555). Второй самолет был из 3-го отряда 121-й группы дальней разведки. Он вылетел в 6 часов 12 минут на разведку района Одесса-Севастополь и пропал без вести. Его экипаж состоял из пилота фельдфебеля Гейнца Зенкпиля, штурмана лейтенанта Йозефа Вурцеля, радиста унтер-офицера Ганса Корреля и стрелка унтер-офицера Герберта Лахманна. Вне всякого сомнения, именно этот самолет и был таранен Карасевым.
18 октября 1941 года снова отличился летчик 32-го полка. На этот раз героем тарана стал лейтенант Николай Иванович Савва. В паре с лейтенантом Евграфом Рыжовым, он, на высоте 6000 метров атаковал вражеский разведчик До-215 в районе Балаклавы. Пулеметным огнем немецких стрелков у самолета Рыжова был поврежден мотор (снова, как и в бою 25 июля, он был подбит!). Рыжов вынужден был выйти из боя и вернуться на свой аэродром. Ведя бой в одиночку, Савва заставил замолчать стрелка и вывел из строя один из моторов разведчика. В ходе боя боеприпасы закончились. Тогда Савва прибавил скорость и направил свой
МиГ-3 на правый киль вражеского самолета. Лопасти винта отрубили рули управления у ╚дорнье╩.
Разведчик загорелся, вошел в штопор и рухнул в море в 40 километрах от берега. Четыре немецких летчика успели выпрыгнуть с парашютами и опустились в море. Наш летчик совершил вынужденную посадку на воду на траверзе Балаклавы.
Самолет вскоре затонул, а летчика через два часа подобрал наш сторожевой катер. Продолжая поиск, катер нашел одного немца, но он был уже мёртв.
За таран Савва был награжден орденом Красного Знамени.
По немецким данным 18 октября 1941 года не вернулся с задания До-215 (заводской ╧0063) 3-го отряда группы дальней разведки верховного главнокомандования Люфтваффе. Его экипаж в составе пилота лейтенанта Петерсена, штурмана лейтенанта Катервальда, радиста фельдфебеля Кауфманна и стрелка унтер-офицера Германна считается пропавшим без вести. Теперь с полной уверенностью можно сказать, что самолет был таранен Саввой.
Стоит сказать, что Савва продолжал защищать Севастополь. Затем, в звании старшего лейтенанта командиром звена 7-го ИАП, он участвовал в обороне Кавказа. Всего он уничтожил 5 самолетов. 14 января 1942 года при взлете с аэродрома Анапа в сложных погодных условиях он своим истребителем МиГ-3 задел за водонапорную башню, разбился и погиб. Похоронен Савва в Анапе.
12 ноября 1941 года в четыре часа дня младший лейтенант Яков Матвеевич Иванов из того же 32-го полка взлетел с аэродрома Херсонес для отражения налета вражеской авиации на Севастополь. В паре с героем предыдущего тарана Саввой он вступил в бой с девятью бомбардировщиками Хе-111. Израсходовав боеприпасы, Иванов винтом своего истребителя МиГ-3 нанес таранный удар по хвосту одного из бомбардировщиков. Немецкий самолет упал и взорвался, а Иванов благополучно посадил свой самолет на аэродром. Повреждения на истребителе оказались незначительными: слегка погнулась лопасть винта, и лопнул валик привода масляной помпы. Это был первый случай на Черноморском флоте, когда летчику, совершившему воздушный таран, удалось сохранить самолет.
По данным немецких архивов 12 ноября 1941 года из налета на Севастополь не вернулся один Хе-111 (заводской ╧4277) 1-й группы 27-й бомбардировочной эскадры ╚Бельке╩. Его экипаж в составе пилота обер-фельдфебеля Вильгельма Гофмана, штурмана унтер-офицера Карла Рёделя, радиста ефрейтора Гейнца Гросса, механика унтер-офицера Йозефа Гахманна и стрелка унтер-офицера Вильгельма Ганкена пропал без вести. Совершенно очевидно, что этот самолет был таранен Ивановым. Поразительно, но буквально через четыре дня Иванов совершил ещё один таран, причем опять же подтвержденный данными противной стороны.
16 ноября 1941 года в вечернее время Иванов снова участвовал в отражении массированного налета тридцати девяти немецких самолетов на Севастополь. В воздушном бою он сбил один истребитель Ме-109, а затем, израсходовав боеприпасы, таранил винтом бомбардировщик До-215. Удар был настолько сильным, что вражеский самолет развалился на куски. Но при этом, к сожалению, погиб и Иванов. Его истребитель упал в море в 5 километрах от берега на траверзе поселка Бельбек.
В действительности, судя по документам противника, во время этого налета на Севастополь немецкие истребители потерь не имели. Не имели потерь и самолеты До-215. Зато зафиксирован таран русского истребителя, в результате чего был сбит один Хе-111 (заводской ╧4516) 3-й группы 27-й бомбардировочной эскадры ╚Бельке╩. Пилот бомбардировщика лейтенант Вернер Кокотт спасся на парашюте и был взят в плен, а штурман фельдфебель Вернер Фрайденштайн погиб. Три других члена экипажа: радист фельдфебель Франц Тыралла, механик фельдфебель Карл Гельд и стрелок фельдфебель Карл Видер пропали без вести. В документах были также обнаружены данные, на которые следует обратить особое внимание. Дело в том, что в воздушном бою над Севастополем немецкий летчик 77-й истребительной эскадры обер-лейтенант Вальтер Нонн сбил один советский истребитель МиГ-3. Кто знает, возможно, это был поврежденный самолет Иванова, который после тарана пытался совершить вынужденную посадку, но стал жертвой Нонна?
Итак, по достоверным и подтвержденным данным Иванов уничтожил таранными ударами два самолета 27-й эскадры. За два воздушных тарана Иванову, первому на Черноморском флоте, 17 января 1942 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Всего в боях за Севастополь он уничтожил 5 вражеских самолетов.
Тараны над морем совершались не только в первый год войны — несколько таранов отмечено и в следующем 1942 году.
2 апреля 1942 года 7-й ИАП получил приказ прикрыть с воздуха конвой в составе танкера ╚Валериан Куйбышев╩, транспортных кораблей ╚Серов╩ и ╚Березина╩, эсминца ╚Незаможник╩ и двух сторожевых кораблей. Наши истребители, попеременно, вылетали к конвою с аэродрома Анапа. В боях над морем ими был сбит один немецкий разведчик.
За час до наступления сумерек, в 18 часов 20 минут, на прикрытие конвоя, в паре с сержантом Леонидом Севрюковым, вылетел капитан Василий Евграфович Чернопащенко. Видимость ухудшалась, быстро наступали сумерки. Силуэты кораблей почти слились с морем и, чтобы лучше их видеть и охранять, самолеты снизились до высоты 1000 метров. Конвой уже прошел траверз Анапы, когда в глубоких сумерках, на малой высоте, летчики обнаружили два вражеских торпедоносца Гамбург-140. В завязавшемся воздушном бою Чернопащенко сбил одного из них. В этот момент на танкер с кормы вышел в атаку второй вражеский самолет. Чернопащенко ринулся преследовать его. Торпедоносец, маневрируя на малой высоте, вышел на боевой курс. Истребитель МиГ-3 Чернопащенко оказался рядом, но правее. Вероятно, у нашего летчика закончились боеприпасы. Тогда винтом своего самолета Чернопащенко отрубил торпедоносцу хвост, но и сам, вместе с истребителем упал в морскую пучину и погиб.
За таран Чернопащенко был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.
Необходимо сказать, что, несмотря на поистине героические усилия и жертвы советских летчиков и моряков, танкер с ценнейшим грузом — 2.500 тонн бензина, 1.000 тонн керосина, 300 тонн нигрола и 200 тонн машинного масла — сохранить не удалось. В районе мыса Железный Рог он был атакован немецкими самолетами, торпедирован и потоплен.
Следует также сказать следующее. Во-первых, немецких самолетов типа Гамбург-140 не существовало. А были самолеты Блом-Фосс-138, которые, по непонятной причине, черноморцы упорно, всю войну, называли ╚гамбургами╩. Видимо это было связано с тем, что верфи фирмы Блом-Фосс находились в Гамбурге. Но ещё более непонятным было то, что наши, почему-то, считали их торпедоносцами. На самом же деле это были гидросамолеты, которые, входя в состав 125-й морской разведывательной группы, предназначались только для разведывательных заданий. Кроме того, в тот день, в боях над конвоем не был сбит ни один немецкий самолет. По архивным немецким документам 2 апреля 1942 года три торпедоносца Хе-111 2-й группы 26-й бомбардировочной эскадры ╚Львиная╩ сбросили западнее Анапы шесть торпед на танкер, идущий в конвое. Одна из торпед попала в цель, танкер загорелся и затонул. В воздушном бою экипажи торпедоносцев сбили один советский истребитель. Из этого следует, что, пытаясь нанести таранный удар, Чернопащенко был сбит огнем стрелков и пал смертью храбрых в бою.
Несомненно, смелая таранная атака Чернопащенко произвела сильное впечатление на его молодого ведомого сержанта Леонида Ивановича Севрюкова. Вероятно, поэтому, он вскоре повторил подвиг своего командира.
Во второй половине дня 28 апреля 1942 года Севрюков вылетел в составе полка отражать налет тридцати трех немецких самолетов на Новороссийск. Наши летчики встретили врага в 25 километрах от города. Завязался ожесточенный бой. Севрюков вёл бой против восьми Ю-88. Ему удалось сбить один из них. Но вскоре у него закончились боеприпасы. Тогда он направил свой ЛаГГ-3 на один из ╚юнкерсов╩ и отрубил ему хвост. Вражеский самолет упал, но погиб и наш летчик. С воинскими почестями храбрый летчик был похоронен в своем родном городе Ставрополе.
За таран Севрюкову 23 октября 1942 года было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Он был также навечно зачислен в списки части. Всего Севрюков совершил 151 боевой вылет и сбил 4 самолета противника.
По немецким данным 28 апреля 1942 года налет на Новороссийский порт и аэродром совершили двенадцать самолетов Ю-88 3-й группы 1-й учебной бомбардировочной эскадры и восемнадцать самолетов Ю-88 1-й группы 51-й бомбардировочной эскадры ╚Эдельвейс╩. В бою экипажи 51-й эскадры сбили два советских истребителя (один И-16 и один самолет неустановленного типа). При этом 51-я эскадра потеряла два бомбардировщика. Один из них от огня зенитной артиллерии, но его экипаж не пострадал. А вот из воздушного боя не вернулся Ю-88 (заводской ╧5893). Его экипаж в составе пилота фельдфебеля Фридриха Клингенбиля, штурмана обер-фельдфебеля Эрнста Кёзера, радиста фельдфебеля Вальтера Прайзера и стрелка ефрейтора Йозефа Генсена пропал без вести. Можно предположить, что этот ╚юнкерс╩ был уничтожен в результате тарана Севрюкова. Однако полной уверенности в этом нет, так как на этот самолет претендуют и другие советские летчики, которые, по официальным данным, сбили в тот день под Новороссийском девять немецких самолетов.
10 июля 1942 года летчик 62-го ИАП ВВС ЧФ сержант Николай Константинович Зиновьев, в паре с ведущим Григорием Гокинаевым, вылетел с полевого аэродрома Мысхако на патрулирование. В районе Абрау-Дюрсо летчики заметили три немецких бомбардировщика, идущих курсом на Новороссийск. Выполняя маневр для атаки, летчики потеряли друг друга в облаках, и Зиновьеву пришлось вступить в бой одному. После нескольких атак у него закончились боеприпасы. Оставшись безоружным, он винтом своего истребителя ЛаГГ-3 таранил немецкий Ю-88, уничтожил его, но и сам погиб.
За таран Зиновьев был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Всего на его счету два самолета врага.
Но, обращаясь к немецким документам, приходится признать, что таран Зиновьева не выглядит таким бесспорным. Так, по данным противника, в тот день, налет на гавань Новороссийска совершили пять самолетов Ю-88 1-й учебной бомбардировочной эскадры. Их целью был плавучий док, но серии бомб легли не точно и упали на склады и жилые дома, расположенные в районе гавани. Истребители Ме-109 3-й группы 77-й истребительной эскадры, сопровождавшие бомбардировщики, сбили в районе Новороссийска три советских истребителя (один Як-1 и два И-15). Их сбили лейтенант Хорст Мароцке, обер-фельдфебель Герберт Кайзер и фельдфебель Вильгельм Баумгартнер. Кроме того, ещё один истребитель был сбит предположительно. Немецкие бомбардировщики и истребители никаких потерь не имели. Поэтому, вполне вероятно, Зиновьев был сбит немецким истребителем.
Ровно через месяц в небе над Новороссийском был совершен двойной таран. Героем этого удивительного подвига стал летчик того же 62-го полка младший лейтенант Михаил Алексеевич Борисов.
Рано утром 10 августа 1942 года Борисов, в паре с сержантом Василием Холявко, вступил в бой над Новороссийском с пятью Хе-111. В бою Борисов подбил один самолет, но и его ЛаГГ-3 был подожжен огнем вражеских стрелков. Тогда, набрав высоту и развив скорость, он направил свой истребитель на стабилизатор другого Хе-111 и таранил его. После этого, уже падая, Борисов сумел протаранить ещё один ╚хейнкель╩. Из сбитых бомбардировщиков спасся на парашюте только один немецкий летчик, обер-лейтенант Фридрих Фогель, который попал в плен. Борисов тоже выпрыгнул на парашюте, но утонул в море. Высланные ему на помощь катера не смогли найти его.
За двойной таран в одном бою Борисову 6 мая 1965 года посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Он зачислен навечно в списки части. Всего Борисов уничтожил 5 вражеских самолетов. Кроме того, один разведчик Ю-88 он принудил к посадке в районе Бельцы ещё до войны, летом 1940 года.
Необходимо добавить, что по официальным советским данным, в воздушных боях и огнем зенитной артиллерии над Новороссийском в тот день было сбито 19 вражеских самолетов. Так, например, лейтенанту Константину Егорову были засчитаны 4 воздушные победы. Борисов уничтожил 2 самолета. По одному самолету сбили капитан Стефан Войтенко, капитан Константин Боруздин, лейтенант Борис Маслов, сержант Василий Холявко и другие.
В действительности же, немецкие документы подтверждают потерю только трех самолетов 2-й группы 55-й бомбардировочной эскадры ╚Гриф╩. Один из Хе-111 (заводской ╧7063) был таранен советским истребителем и упал в море. Его экипаж в составе пилота обер-лейтенанта Фридриха Фогеля, штурмана унтер-офицера Курта Рёмера, радиста фельдфебеля Йозефа Клингера, механика обер-фельдфебеля Августа Отмера и стрелка унтер-офицера Фрица Либига считается немцами погибшим. Второй Хе-111 (заводской ╧4931) совершил вынужденную посадку на воду после воздушного боя. Его экипаж в составе пилота обер-фельдфебеля Пауля Кёнига, штурмана обер-ефрейтора Герберта Штайнера, радиста фельдфебеля Людвига Нонненмахера, механика ефрейтора Гельмута Кервина и стрелка обер-ефрейтора Генриха Катцера пропал без вести. Третий Хе-111 (заводской ╧7188) также был потерян в результате воздушного боя. Из его экипажа погиб стрелок унтер-офицер Вилли Бюлер, остальные члены экипажа не пострадали.
Итак, один таран Борисова безусловно подтверждается немецкой стороной. Ещё один из самолетов, с условной долей вероятности, можно считать уничтоженным тараном предположительно.
10 сентября 1942 года летчикам 62-го полка был засчитан очередной воздушный таран. Произошло это при следующих обстоятельствах. Летчик Федор Денисович Шапошников на Як-1 (╧ 0686), в составе четверки истребителей под командованием капитана Семена Мухина, вылетел на сопровождение наших бомбардировщиков ДБ-3ф. После выполнения задания, возвращаясь на свой аэродром, летчики получили по радио приказ уничтожить немецкий самолет ФВ-189, корректировавший огонь вражеской артиллерии по нашим войскам. Над перевалом между Кабардинкой и Геленджиком, капитан Мухин первым атаковал корректировщик, но промахнулся. После атаки, он увидел, как на большой скорости, снижаясь, курсом на север уходил вражеский самолет. Его неотступно преследовал истребитель Шапошникова. На высоте не более 200 метров, Шапошников правой плоскостью своего истребителя ударил корректировщик. Вражеский самолет резко пошел с крутым креном вниз и врезался в лес на склоне горы. Но от сильного удара у советского истребителя отлетел кусок крыла, и он упал на землю. Отважный летчик погиб.
За таран Шапошников был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Тут нелишне будет заметить, что для него этот последний бой стал своеобразным ╚искуплением╩. Дело в том, что Шапошников ещё в начале войны, в звании капитана, был командиром звена 9-го ИАП ВВС ЧФ. В воздушных боях сбил несколько самолетов. Но после одного тяжелого боя был несправедливо обвинен в трусости, разжалован и рядовым летчиком отправлен в 62-й полк. Нетрудно представить себе, с какими чувствами летчик решился на смертельно опасную таранную атаку┘
Однако не всё ясно с протараненным корректировщиком. Правда, немецкие данные подтверждают, что 5-й отряд 11-й группы ближней разведки потерял тогда один ФВ-189 (заводской ╧183). Но считается, что он был сбит зенитным огнем в районе Червинной, причем его экипаж не пострадал. Поэтому случай с тараном Шапошникова требует дополнительной проверки.
18 сентября 1942 года летчиком 62-го полка капитаном Семеном Степановичем Мухиным воздушным тараном была уничтожена ещё одна ╚рама╩. В тот день, на рассвете, он в паре с лейтенантом Борисом Масловым, вылетел с аэродрома Геленджик для уничтожения вражеского корректировщика. Немецкий самолет-разведчик ФВ-189 корректировал огонь дальнобойной артиллерии по позициям нашей береговой батареи. Наши летчики атаковали вражеский самолет, но тот яростно защищался. Пулей немецкого стрелка Мухин был ранен в левую руку, к тому же, у него закончился боезапас. Атака его напарника Маслова также закончилась неудачей. Тогда Мухин лопастями винта своего ЛаГГ-3 ударил по хвостовому оперению корректировщика. После этого, накренив истребитель на крыло, он отстегнул привязные ремни и на высоте 3.500 метров вывалился из кабины поврежденного самолета. Его ЛаГГ-3 упал в кусты у шоссе Новороссийск-Геленджик. А раненый летчик на парашюте стал опускаться в море. Недалеко от него спускались на парашютах два немца. Неожиданно немцы стали стрелять по Мухину из пистолетов. Наш летчик тоже достал пистолет, и в этой необычной воздушной дуэли на парашютах застрелил обоих врагов. Через минут сорок его подобрал наш катер. На борт катера были подняты также трупы немецких летчиков.
За воздушный таран Мухин был награжден орденом Красного Знамени.
Немецкие документы подтверждают, что в тот день не вернулся с задания в районе Кабардинка-Геленджик самолет ФВ-189 7-го отряда 32-й группы ближних разведчиков. Его экипаж в составе пилота фельдфебеля Германа Вальдманна, штурмана лейтенанта Карла Кольшмидта и стрелка унтер-офицера Рихарда Витта до сих пор считаются пропавшими без вести и разыскиваются германской службой Красного Креста. Сейчас уже с полной уверенностью можно сказать, что эти летчики погибли в результате тарана Мухина.
По всей видимости, это был последний таран в 1942 году. Затем, в 1943 году господство в воздухе постепенно стало переходить к нашим летчикам и количество воздушных таранов значительно уменьшилось.
Утром 7 августа 1943 года таранил вражеский самолет командир звена 9-го ИАП из 11-й ШАД ВВС ЧФ лейтенант Василий Александрович Калинин. В составе эскадрильи истребителей капитана Николая Азарова, он вылетел на сопровождение шестерки штурмовиков Ил-2. Наши самолеты успешно нанесли бомбо-штурмовой удар по плавсредствам противника в районе мыса Железный Рог. При возвращении на свой аэродром, наши самолеты были атакованы над морем у Анапы вражескими истребителями Ме-109. Завязался ожесточенный воздушный бой, в ходе которого один из немецких истребителей сумел приблизиться к штурмовикам на дистанцию огня. Стремясь сорвать атаку врага, Калинин на большой скорости повел свой ЛаГГ-3 в лобовую атаку. Он выпустил по врагу длинную очередь, но немец не отвернул. Спустя несколько секунд, произошло лобовое столкновение, и горящие обломки обоих самолетов посыпались в воду. Наш летчик не смог выпрыгнуть с парашютом и погиб. Всего на счету Калинина было 7 сбитых самолетов врага, за что он был награжден двумя орденами Красного Знамени.
По немецким данным 7 августа 1943 года в воздушном бою в районе Анапы 2-я группа 52-й истребительной эскадры потеряла двух пилотов. Один из них, фельдфебель Эрнст Шрюндер был сбит и пропал без вести. Другой, обер-фельдфебель Вернер Кваст, во главе четверки самолетов, вёл бой с группой советских истребителей и штурмовиков. Кваст сбил три истребителя ╚Аэрокобра╩ и атаковал четвертый. После атаки снизу пытался проскочить под ╚Аэрокоброй╩, но подбитый им самолет, уже падая, протаранил его, и оба самолета упали в море. Кваст успел выпрыгнуть с парашютом из своего истребителя Ме-109 (заводской ╧15844), был подобран из воды и пленен моряками советского военного корабля. Между прочим, Кваст был известным асом Люфтваффе, награжденным Рыцарским крестом за 84 сбитых советских самолета. Бесспорно, карьера немецкого аса закончилась в результате столкновения с советским летчиком. Остается непонятным лишь упоминание различных типов самолетов, участвовавших в бою.
В истории воздушных таранов над Черным морем зафиксированы и два случая тарана экипажами штурмовиков.
23 сентября 1943 года пилот 47-го ШАП (11-я ШАД ВВС ЧФ) сержант Михаил Павлович Колодий, на штурмовике Ил-2 возвращался после своего первого боевого вылета и штурмовки на аэродром. Кроме пилота, на борту самолета находился также воздушный стрелок краснофлотец Евгений Евдокимович Алехин. В районе порта Сенная на Таманском полуострове Ил-2 был внезапно атакован из-за облаков двумя немецкими истребителями Ме-109. Экипаж нашего самолета принял бой, хотя боеприпасы были на исходе. Расстреляв боекомплект, Колодий направил штурмовик на один из немецких истребителей, и оба самолета упали в плавни. Экипаж штурмовика погиб. После войны при рытье Темрюкского оросительного канала наш Ил-2 был обнаружен. Останки экипажа были торжественно похоронены в совхозе ╚Преображенский╩.
К сожалению, документы противника не дают однозначного ответа, и не признают факт тарана штурмовика. Они, правда, подтверждают потерю 1-й группой 52-й истребительной эскадры над Таманским полуостровом одного Ме-109 (заводской ╧15573). Но, считается, что он был сбит в воздушном бою атакой снизу, причем его пилот унтер-офицер Альфонс Кляйн (впоследствии кавалер Рыцарского креста) спасся на парашюте, хотя и получил перелом ребер. Ещё два истребителя группы получили незначительные повреждения при неудачной посадке на аэродром Тамань. Поэтому, вопрос о таране Колодия нельзя считать окончательно решенным.
Второй таран штурмовика произошел 3 ноября 1943 года. Совершил его командир звена того же 47-го ШАП лейтенант Борис Наумович Воловодов. Во второй половине дня, в сложных метеорологических условиях, он, во главе звена из трёх Ил-2 штурмовал немецко-румынские войска в районе пос. Эльтиген (ныне в черте г. Керчь). Вместе с Воловодовым, в кабине самолета находился также штурман младший лейтенант Василий Леонтьевич Быков. Израсходовав во время штурмовки все боеприпасы, самолеты стали уходит от цели. В это время появились немецкие бомбардировщики Ю-88, в сопровождении истребителей Ме-110, и направились к позициям наших десантников. Приказав своим ведомым младшим лейтенантам Василию Бурлаченко и Алексею Семенову уходить на свой аэродром, Воловодов развернулся навстречу врагу и в лобовой атаке таранил ведущий Ю-88. Оба самолета взорвались в воздухе. Воловодов и Быков были похоронены в братской могиле поселка Эльтиген.
За таран летчики были посмертно награждены: Воловодову 17 ноября 1943 года было присвоено звание Героя Советского Союза, а Быков был награжден орденом Красного Знамени.
Хотя данные противника за 3 ноября подтверждают потерю одного самолета, но отображают события несколько иначе. В немецких документах говорится, что в тот день боевые действия в районе Эльтигена были сильно затруднены из-за плохих погодных условий. Было совершено всего 23 боевых вылета. При этом в воздушном бою у Керчи был сбит истребитель Ме-110 (заводской ╧5200) 5-го отряда 200-й эскадры ночных истребителей. Его экипаж в составе пилота обер-лейтенанта Губерта Райхельта и радиста унтер-офицера Шрайбера погиб. Судя по всему, наблюдавшие за воздушным боем советские солдаты ошиблись в определении типа протараненного немецкого самолета. На самом же деле, под лобовой удар Воловодова попал не бомбардировщик Ю-88, а истребитель Ме-110.
Это был последний таран черноморских летчиков в течение Великой Отечественной войны. В следующем 1944 году не было зафиксировано ни одного воздушного тарана, хотя до окончания войны на Черном море боевые действия продолжались ещё девять месяцев. Затем фронт покатился дальше на Запад, и Черное море осталось глубоко в тылу.
В заключении хотелось бы остановится ещё на одном интересном моменте.
Долгое время советская пропаганда изображала вражеских летчиков трусами, не способными на подвиг. Утверждалось, что летчики противника воевали только числом и всегда несли потери больше, чем сталинские соколы. Стереотипным было и категорическое утверждение, что за всю войну ни один вражеский летчик не решился на воздушный таран. Только в последние годы, с появлением ряда работ освещающих историю авиации более объективно, мы начинаем понимать, каким сильным противником были пилоты Люфтваффе. Они часто шли в лобовые атаки, смело атаковали с близкого расстояния. При этом нередко происходили столкновения с самолетами или с их обломками. Правда, немцы не считали подобные случаи таранами, а относили их к разряду обычных столкновений. В отличие от советских летчиков, тараны среди вражеских летчиков долгое время, до середины 1944 года, не пропагандировались. Были, конечно, и случаи настоящих таранов. Немало подобных случаев произошло на советско-германском фронте, в том числе и над акваторией Черного моря. Ниже приводятся лишь несколько таких случаев, известных на сегодняшний день. В эту статистику включены не только столкновения над морем, но и столкновения вражеских самолетов с самолетами ВВС Черноморского флота, даже если они произошли над сушей. Правда, некоторые случаи являются спорными. Дело в том, что при гибели от столкновения двух истребителей обеих сторон, практически невозможно точно определить, был ли это чей-то умышленный воздушный таран или банальное случайное столкновение в воздухе.
Первый таран немецкого летчика над Черным морем был зафиксирован 3 августа 1941 года. В тот день, тридцать два советских бомбардировщика ДБ-3 и СБ-2 совершили массированный воздушный налет на Констанцу. На их перехват вылетели по тревоге истребители 1-й группы 2-й учебной эскадры Люфтваффе. В период с 13 часов 50 минут до 14 часов 18 минут, на подходах к румынскому порту разыгралось ожесточенное воздушное сражение, в котором немцы сбили шесть ДБ-3 и пять СБ-2. В ходе боя один из летчиков группы, фельдфебель Шайб, на истребителе Ме-109 столкнулся во время атаки с бомбардировщиком ДБ-3ф в 50 километрах восточнее Констанцы. Шайб успел выпрыгнуть с парашютом, приводнился в море и был подобран немецким спасательным гидросамолетом Хе-59. Экипаж советского самолета упал вместе с самолетом в морскую пучину и погиб. Фамилии погибших летчиков установить не удалось. Известно только, что в тот день из налетов на Констанцу не вернулись три бомбардировщика ВВС Черноморского флота: два ДБ-3ф 2-го МТАП (пилотом одного из них был старший лейтенант Одинцов И.А.) и один СБ-2 40-го БАП (пилот лейтенант Поправка П.).
За весь 1942 год немецкие летчики не совершили ни одного тарана в районе Черного моря, зато в 1943 году с истребителями Люфтваффе произошло пять подобных случаев.
20 апреля 1943 года, пилот 2-й группы 52-й истребительной эскадры, фельдфебель Ганс Гляйсснер столкнулся в районе Анапы с советским истребителем, который он подбил. Вместе со своим самолетом Ме-109 немецкий летчик упал в море и погиб. Нелишне будет заметить, что Гляйсснер был опытным асом, имел на своем счету 37 сбитых советских самолетов и был награжден Германским золотым крестом. С кем из советских летчиков столкнулся ас, установить не представляется возможным, так как в тот день, по официальным советским данным, в районе Кубани было сбито 39 наших самолетов.
В ночь на 14 июня 1943 года, обер-лейтенант Ганс Янке, пилот 10-г отряда 1-й эскадры тяжелых истребителей, атаковал в районе Керчи советский бомбардировщик Ил-4. Советский летчик умело маневрировал, и несколько раз ему удавалось благополучно уходить от огня противника в темноту. Но немецкий истребитель был вооружен радиолокатором, и с его помощью Янке снова находил наш самолет. Неожиданно, во время шестой атаки, истребитель столкнулся с бомбардировщиком. Янке был ранен, но вместе со своим радистом унтер-офицером Пфеферсом выпрыгнул с парашютом из поврежденного самолета Ме-110 (заводской ╧6257). Немцы благополучно приводнились в море и в 5 часов утра были подобраны немецким спасательным гидросамолетом До-24. Был также подобран и взят в плен пилот советского самолета капитан Василий Андреев. Остальные члены экипажа, штурман лейтенант Степан Гудзь, воздушные стрелки сержанты Петр Хоменко и Иван Зыбка погибли. Экипаж входил в состав 5-го гвардейского БАП ВВС ЧФ. Интересно, что в дальнейшем Андрееву удалось бежать из плена. Он воевал в партизанском отряде, а в апреле 1944 года вернулся в свой полк.
7 августа 1943 года пилот 2-й группы 52-й истребительной эскадры, кавалер Рыцарского креста, обер-фельдфебель Вернер Кваст столкнулся в районе Анапы с советским истребителем лейтенанта Калинина. Поскольку обстоятельства этого столкновения изложены выше, нет смысла повторять их. Следует лишь напомнить, что оба истребителя врезались друг в друга во время стремительной лобовой атаки, в которой наш летчик погиб. Поэтому, к сожалению, нельзя с полной уверенностью сказать о действительных причинах этого воздушного тарана.
Ещё один кавалер Рыцарского креста, обер-фельдфебель Йозеф Коциок, пилот 5-го отряда 200-й эскадры ночных истребителей, совершил ночной таран при следующих обстоятельствах. В ночь на 27 сентября 1943 года он, на истребителе Ме-110 (заводской ╧6392), атаковал в 20 километрах южнее Керчи советский бомбардировщик Ил-4. Ему удалось подбить наш самолет, но при выходе из атаки он столкнулся с ним. Коциок отдал приказ своему радисту фельдфебелю Александру Вегергоффу покинуть самолет, и тот благополучно приземлился на парашюте. Какое то время Коциок пытался вести свой поврежденный самолет к аэродрому, но затем вынужден был оставить его. Однако парашют не раскрылся и Коциок погиб. На счету этого немецкого аса было 33 советских самолетов. Погиб и экипаж советского самолета, упавший в море. Фамилии летчиков пока не известны, удалось только установить, что это был экипаж морской авиации.
3 ноября 1943 года произошел последний воздушный таран, с участием летчика того же 5-го отряда 200-й эскадры ночных истребителей. Обер-лейтенант Губерт Райхельт, выполняя задание по сопровождению бомбардировщиков Ю-88, в районе Эльтигена столкнулся с советским штурмовиком морской авиации лейтенанта Воловодова. Обстоятельства этого тарана также были описаны выше. Но, как и в случае с Калининым и Квастом, здесь также необходимо подчеркнуть, что самолеты столкнулись в лобовой атаке, причем, на этот раз погибли оба экипажа. Поэтому, на вопрос, был ли это геройский поступок или трагический случай в воздухе, никто и никогда, с полной уверенностью, уже не ответит.
Остается надеяться, что работа в этом направлении только начинается, и вполне вероятно в ближайшее время будут найдены новые материалы, дополняющие эту статью.
Авторы выражают признательность Сергею Кузнецову за ценные комментарии и уточнения.
Источник