Золотой теленок это будет море крови

«Золотой теленок» — цитаты

Цитаты и крылатые фразы из фильма «Золотой теленок» (1968)

― Пилите, Шура, пилите, они золотые.

― Ударим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму!

― У лейтенанта Шмидта был только один сын — это я!

12 стульев — цитаты (Может, тебе дать еще ключ от квартиры? Где деньги лежат?)

В двух словах

Остапу Бендеру для счастья нужно всего пятьсот тысяч. И по возможности сразу, а не частями. Проще всего найти подпольного миллионера, и попросить его поделиться. А значит, пришло время запрягать «Антилопу Гну».

Зачем стоит перечитать цитаты из фильма «Золотой теленок»

— Ну как же! Вспомнить, по каким местам предлагал ударить автопробегом Остап Ибрагимович;
— и сколько всего было детей лейтенанта Шмидта;
— и как предлагал поделить десять тысяч Пониковский.

А теперь — цитаты

1 серия

― Нет. Это не Рио де Жанейро. Это гораздо хуже!

― Да, кстати. скажите, а как называется этот город?
― То-есть как? Арбатов.
― Арбатов, благодарю вас. Арбатов! Арбатов. То-то я и смотрю.
― Да, это не Рио-де-Жанейро…

― Так ведь тут все дело в том, какой отец. Я сын лейтенанта Шмидта.
― Так-так-так-так.
― Помните Очаков?
― Ах вон как? Очень хорошо, что вы зашли, товарищ Шмидт! Не узнал.

― Скажите пожалуйста, а сами вы помните восстание на броненосце «Очаков»?
― Смутно. Смутно. В то героическое время был еще крайне мал. Я был дитя.

Встреча двух детей Шмидта

― Вася! Вася! Вася! Не узнал, не узнал. Родного брата не узнал! Бонжур, оревуар, сильвупле. Молчи, молчи, молчи.

― Узнаешь, узнаешь брата Колю?
― Узнаю! Узнаю брата Колю.

― Ну, когда ты приехал из Мариуполя, где ты жил там у нашей бабушки?

― А я писал! Я посылал тебе заказные письма! Вот, у меня даже есть квитанция.

И они ушли. Вместе.

― Кстати, о детстве. В детстве таких как вы, я убивал на месте. Из рогатки.
― Почему?
― Таковы суровые законы жизни. Или, говоря короче, жизнь диктует нам свои суровые законы.

― Вы зачем полезли в кабинет? Вы видели, что Председатель не один?
― Я думал.
― Вы думали. Вы мыслитель?

― О профессии не спрашиваю, но догадываюсь. Вероятно, что-нибудь интеллектуальное.

― Судимостей много за этот год?
― Две.
― О, это не хорошо. Это пошлое занятие — судиться, я имею в виду кражи.

― Красть — грешно. Надеюсь, мама вас познакомила в детстве с этой доктриной? К тому же, это бесцельная трата сил и энергии.

Явление Пониковского

― Это Пониковский, сын лейтенанта Шмидта!
― Как, еще один сын? Это становится забавным.

― Снимите шляпы, обнажите головы, сейчас состоится вынос тела.

― Отворились дубовые двери, и прах покойного был вынесен на руках родными и близкими. Впереди шла вдова.

― После непродолжительной, но трогательной гражданской панихиды тело покойного было предано земле.

Шура делится наболевшим.

― Нас было шестьдесят девять детей лейтенанта Шмидта. Мы всю страну поделили на участки. По честному! Ему досталась Мордовская ССР, по справедливости, Бендер! А он, он давно уже ползает по моему участку! Только я его до сих пор никак не могу поймать!

Пиво отпускается только членам профсоюза.

― Вы ведь сами сын лейтенанта Шмидта!
― Вы пижон, сын пижона, и дети ваши будут пижонами. Мальчик, то, что произошло, это даже не эпизод, так, случайность. Джентльмен в поисках десятки.

― И вообще, что за профессия такая прости господи — сын лейтенанта Шмидта? Ну год, ну еще два. А потом ваши рыжие кудри примелькаются, и вас начнут просто бить.
― Так что же делать? Как снискать хлеб насущный?

О мечтах и потребностях

― Вы, я вижу, бескорыстно любите деньги. Скажите, какая сумма вам нравится?
― Пять тыщ.
― В месяц?
― В год.
― Да, нам с вами не по дороге. Мне нужно пятьсот тысяч — и по возможности сразу, а не частями.
― Может быть, все-таки возьмете — частями, а?

― Я бы взял частями, но мне нужно сразу!
― Зачем же вам так много денег, и сразу?
― Вообще-то мне нужно больше, пятьсот тысяч это мой минимум.

― Я хочу уехать, товарищ Шура. Уехать очень далеко. В Рио-де-Жанейро.
― У вас там родственники.

Козлевич и Антилопа Гну

― Автомобиль — это не роскошь, а средство передвижения.

― И вообще — бензин ваш, а идеи наши!

Автопробег

― А они за нами не погонятся?
― Шура, газеты надо читать. Иногда они сеют разумное, доброе, вечное.

― Кто такой Студебекер? Это родственник, папа ваш Студебекер? Знаток! Убивать надо таких знатоков.

― Наладим серийное производство советских автомобилей!

― Железный конь идет на смену крестьянской лошадке!

― Ударим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму!

― Транспорт совсем от рук отбился, остается одно: принять ислам и передвигаться на верблюдах.

― Я пришел к вам, как юридическое лицо к юридическому лицу.

― У лейтенанта Шмидта был только один сын — это я!

― Не делайте из еды культа!

― Рио де Жанейро — это моя мечта и не смейте касаться ее своими грязными лапами!

― Работники из вас, как из собачьего хвоста сито.

Остап начинает операцию

― Вы не заметили, у меня есть седые волосы?
― Нет.
― Будут. Нам предстоят великие дела.

Шура и Пониковский делят деньги. Получается плохо

― Нам с вами, Остап Ибрагимович, по четыре тысячи. И Балаганову — две.

― А Козлевичу?
― За что Козлевичу? Это грабеж! Кто такой Козлевич чтобы с ним делится? Мы не знаем никакого Козлевича!

― Какой может быть в этот момент Козлевич?

Остап — не налетчик. Он идейный борец.

― Дело в том, Шура, что я не налетчик. Я чту уголовный кодекс.

― Я идейный борец! . за денежные знаки.

― Обратитесь во всемирную лигу сексуальных реформ.

― Паниковский, зачем вам деньги: вы уже старый, вы скоро умрете?!

― Вы еще не знаете Паниковского! Паниковский вас всех продаст и купит, и снова продаст, но уже дороже!

Остап предлагает Корейко 10 тысяч. Тот отказывается — не мои, говорит.

― Только я умоляю вас: не ешьте на ночь сырых помидоров, чтобы не причинить вреда желудку!

― Папочка, конечно, занятная. Купить можно. Но миллион. нереальная сумма!
― До свидания! Побудьте пожалуйста дома полчаса. Никуда не уходите. За вами приедут в чудной зарешеченной карете!

― Интересный вы человек, Александр Иваныч. Все у вас в порядке. Удивительно. С таким счастьем и на свободе.

― Поезжайте в Киев, и всё!

― Мамаша, идёмте в закрома!

― А вдруг они не золотые?
― А какие ж они, по-вашему?

― Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придётся переквалифицироваться в управдомы.

И ведь что интересно.

Чему как бы учат нас цитаты из фильма «Золотой теленок»

Бензин ваш, а идеи наши! — единственно здравый подход от Остапа Бендера.

Никому не позволяйте касаться своей мечты грязными лапами. Мечта — создание хрупкое.

Смотрите хорошее кино — и будет вам счастье.
И помните: У лейтенанта Шмидта был только один сын — это я!

Присоединяйтесь, барон. Присоединяйтесь!

Понравился пост? Любите хорошие цитаты?
Тогда давайте не будем терять друг друга!
Оставайтесь на связи:

А еще можно подписаться на выпуски нашей рассылки. И получить подарок — книгу «365 цитат о любви». Самые трогательные, неожиданные и смешные.

12 стульев — цитаты (Может, тебе дать еще ключ от квартиры? Где деньги лежат?)

Ссылки по теме

Что-нибудь еще? Да, их есть у меня.

Брат-2 (- Русский, сдавайся! — Русские не сдаются. )

Даун Хаус (Человек! Виски! Мне и этому офицеру)

ДМБ (- Видишь суслика? — Нет. — И я не вижу. А он есть.)

Достучаться до небес (На небе только и разговоров, что о море и о закате. )

Степфордские жены (- Она пьяная. — Она блондинка.)

А на посошок.

— С тобой сила, юный Скайуокер. Но ты еще не джедай.

Источник

Золотой теленок это будет море крови

Глава тридцать первая. Багдад

Семь дней верблюды тащили через пустыню новоявленных шейхов. В начале путешествия Остап веселился от души. Все его потешало: и барахтающийся между верблюжьими кочками Александр-Ибн-Иванович, и ледащий корабль пустыни, старавшийся увернуться от своих обязанностей, и мешок с миллионом, ударами которого великий комбинатор иногда подбадривал непокорных баранов. Себя Остап называл полковником Лоуренсом.

– Я Эмир –динамит, – кричал он, покачиваясь на высоком хребте. – Если через два дня мы не получим приличной пищи, я взбунтую какие-нибудь племена. Честное слово! Назначу себя уполномоченным пророка и объявлю священную войну, джихад. Например, Дании. Зачем датчане замучили своего принца Гамлета? При современной политической обстановке даже Лига Наций удовлетворится таким поводом к войне. Ей-богу, куплю у англичан на миллион винтовок, они любят продавать огнестрельное оружие племенам, и марш-марш, в Данию. Германия пропустит – в счет репараций. Представляете себе вторжение племен в Копенгаген? Впереди всех я на белом верблюде. Ах! Паниковского нет! Какой из него вышел бы прекрасный мародер. Ему бы датского гуся.

Но через несколько дней, когда от баранов остались только веревочки, а кумыс был весь выпит, даже Эмир –динамит погрустнел и только меланхолически бормотал:

– В песчаных степях аравийской земли три гордые пальмы зачем-то росли.

Оба шейха сильно похудели, оборвались, поросли бородками и стали похожи на дервишей из небогатого прихода.

– Еще немного терпения, Ибн-Корейко, и мы приедем в городок, не уступающий Багдаду. Плоские кровли, туземные оркестры, ресторанчики в восточном вкусе, сладкие вина, легендарные девицы и сорок тысяч вертелов с шашлыками карскими, турецкими, татарскими, месопотамскими и одесскими. И, наконец, железная дорога.

На восьмой день путники подъехали к древнему кладбищу. До самого горизонта окаменевшими волнами протянулись ряды полуциркульных гробниц. Покойников здесь не зарывали. Их клали на землю, обстраивая каменными колпаками. Над пепельным городом мертвых сверкало страшное солнце. Древний восток лежал в своих горячих гробах.

Комбинаторы стегнули своих верблюдов и вскоре въехали в оазис. Далеко вокруг озаряли город зеленые факелы тополей, отражавшиеся в залитых водой квадратных рисовых полях. Одиноко стояли карагачи, точно воспроизводящие форму гигантского глобуса на деревянной ножке. Стали попадаться ослики, несшие на себе толстых седоков в халатах и вязанки клевера.

Корейко и Бендер ехали мимо лавочек, торгующих зеленым табаком в порошке и вонючим коническим мылом, похожим на головки шрапнелей. Ремесленники с белыми кисейными бородами возились над медными листами, свертывая их в тазы и узкогорлые кувшины. Сапожники сушили на солнце маленькие кожи, выкрашенные чернилами. Темно-синие, желтые и голубые изразцы мечетей блестели жидким стеклянным светом.

Остаток дня и ночь миллионеры тяжело и бесчувственно проспали в гостинице, а утром выкупались в белых ваннах, побрились и вышли в город. Безоблачное настроение шейхов портила только необходимость тащить с собою чемодан и мешок.

– Я считаю первейшей своей обязанностью, – сказал Бендер хвастливо, – познакомить вас с волшебным погребком. Он называется «Под луной». Я тут был лет пять тому назад, читал лекции о борьбе с абортами. Какой погребок! Полутьма, прохлада, хозяин из Тифлиса, местный оркестр, холодная водка, танцовщицы с бубнами и кимвалами. Закатимся туда на весь день. Могут же быть у врачей-общественников свои миниатюрные слабости. Я угощаю. Золотой теленок отвечает за все.

И великий комбинатор тряхнул своим мешком.

Однако погребка «Под луной» уже не было. К удивлению Остапа, не было даже той улицы, на которой звучали его бубны и кимвалы. Здесь шла прямая европейская улица, которая обстраивалась сразу во всю длину. Стояли заборы, висела алебастровая пыль, и грузовики раскаляли и без того горячий воздух. Посмотрев минутку на фасады из серого кирпича с длинными лежачими окнами, Остап толкнул Корейко и, промолвив: «Есть еще местечко, содержит один из Баку», повел его на другой конец города. Но на «местечке» не было уже стихотворной вывески, сочиненной лично духанщиком из Баку:

Уважай себя,
Уважай нас,
Уважай Кавказ,
Посети нас.

Вместо этого глазам шейхов предстал картонный плакат с арабскими и русскими буквами: «Городской музей изящных искусств».

– Войдем, – печально сказал Остап, – там по крайней мере прохладно. И потом посещение музея входит в программу путешествующих врачей-общественников.

Они вступили в большую, выбеленную мелом комнату, опустили на пол свои миллионы и долго отирали горячие лбы рукавами. В музее было только восемь экспонатов: зуб мамонта, подаренный молодому музею городом Ташкентом, картина маслом «Стычка с басмачами», два эмирских халата, золотая рыбка в аквариуме, витрина с засушенной саранчой, фарфоровая статуэтка фабрики Кузнецова и, наконец, макет обелиска, который город собирался поставить на главной площади. Тут же, у подножия проекта, лежал большой жестяной венок с лентами. Его привезла недавно специальная делегация из соседней республики, но так как обелиска еще не было (ассигнованные на него средства ушли на постройку бани, которая оказалась гораздо нужнее), делегация, произнеся соответствующие речи, возложила венок на проект.

К посетителям тотчас же подошел юноша в ковровой бухарской тюбетейке на бритой голове и, волнуясь, как автор, спросил:

– Ваши впечатления, товарищи?

– Ничего себе, – сказал Остап.

Молодой человек заведовал музеем и без промедления стал говорить о затруднениях, которые переживает его детище. Кредиты недостаточны. Ташкент отделался одним зубом, а своих ценностей, художественных и исторических, некому собирать. Не присылают специалиста.

– Мне бы триста рублей! – вскричал заведующий. – Я бы здесь Лувр сделал!

– Скажите, вы хорошо знаете город? – спросил Остап, мигнув Александру Ивановичу. – Не могли бы вы указать нам некоторые достопримечательности? Я знал ваш город, но он как-то переменился.

Заведующий очень обрадовался. Крича, что все покажет лично, он запер музей на замок и повел миллионеров на ту же улицу, где они полчаса назад искали погребок «Под луной».

– Проспект имени Социализма! – сказал он, с удовольствием втягивая в себя алебастровую пыль. – Ах! Какой чудный воздух! Что здесь будет через год! Асфальт! Автобус! Институт по ирригации! Тропический институт! Ну, если Ташкент и на этот раз не даст научные силы. Вы знаете, у них есть столько костей мамонта, а мне они прислали только один зуб, в то время как в нашей республике такая тяга к естествознанию.

– Вот как! – заметил Корейко, с укором глядя на Остапа.

– И вы знаете, – зашептал энтузиаст, – я подозреваю, что это не зуб мамонта. Они подсунули слоновый!

– А как у вас с такими. с кабачками в азиатском роде, знаете, с тимпанами и флейтами? – нетерпеливо спросил великий комбинатор.

– Изжили, – равнодушно ответил юноша, – давно уже надо было истребить эту заразу, рассадник эпидемий. Весною как раз последний вертеп придушили. Назывался «Под луной».

– Придушили? – ахнул Корейко.

– Честное слово. Но зато открыта фабрика-кухня. Европейский стол. Механическое хлебопечение. Тарелки моются и сушатся при помощи электричества. Кривая желудочных заболеваний резко пошла вниз.

– Что делается! – воскликнул великий комбинатор, закрывая лицо руками.

– Вы еще ничего не видели, – сказал заведующий музеем, застенчиво смеясь. – Едем на фабрику-кухню обедать.

Они уселись в линейку под полотняным навесом с фестонами, обшитыми синей каймой, и поехали. По пути любезный проводник поминутно заставлял миллионеров высовываться из-под балдахина и показывал им здания уже возведенные, здания возводящиеся и места, где они еще только будут возводиться. Корейко смотрел на Остапа злыми глазами. Остап отворачивался и говорил:

– Какой чудный туземный базарчик! Багдад!

– Семнадцатого числа начнем сносить, – сказал молодой человек, – здесь будет больница и коопцентр.

– И вам не жалко этой экзотики? Ведь Багдад!

– Очень красиво! – вздохнул Корейко.

Молодой человек рассердился.

– Это для вас красиво, для приезжих, а нам тут жить приходится.

В большом зале фабрики-кухни, среди кафельных стен, под ленточными мухоморами, свисавшими с потолка, путешественники ели перловый суп и маленькие коричневые биточки. Остап осведомился насчет вина, но получил восторженный ответ, что недавно недалеко от города открыт источник минеральной воды, превосходящей своими вкусовыми данными прославленный нарзан. В доказательство была потребована бутылка новой воды и распита при гробовом молчании.

– А как кривая проституции? – с надеждой спросил Александр-Ибн-Иванович.

– Резко пошла на снижение, – ответил неумолимый молодой человек.

– Ай, что делается! – сказал Остап с фальшивым смехом.

Но он действительно не знал, что делается. Когда встали из-за стола, выяснилось, что молодой человек успел заплатить за всех. Он ни за что не соглашался взять деньги у миллионеров, уверяя, что послезавтра все равно получит жалование, а до этого времени как-нибудь обернется.

– Ну, а веселье? Как город веселится? – уже без экстаза спрашивал Остап. – Тимпаны, кимвалы?

– Разве вы не знаете? – удивился заведующий музеем. – На прошлой неделе у нас открылась городская филармония. Большой симфонический квартет имени Бебеля и Паганини. Едем сейчас же! Как это я упустил из виду!

После того как он заплатил за обед, отказаться от посещения филармонии было невозможно из этических соображений. Выйдя оттуда, Александр-Ибн-Иванович сказал дворницким голосом:

Великий комбинатор покраснел.

По дороге в гостиницу молодой человек неожиданно остановил возницу, высадил миллионеров, взял их за руки и, подымаясь от распиравшего его восторга на цыпочки, подвел к маленькому камню, отгороженному решеточкой.

– Здесь будет стоять обелиск! – сказал он значительно. – Колонна марксизма!

Прощаясь, молодой человек просил приезжать почаще. Добродушный Остап пообещал обязательно приехать, потому что никогда не проводил такого радостного дня, как сегодня.

– Я на вокзал, – сказал Корейко, оставшись наедине с Бендером.

– Поедем в другой город кутить? – спросил Остап. – В Ташкенте можно весело провести дня три.

– С меня хватит, – ответил Александр Иванович, – я поеду на вокзал сдавать чемодан на хранение, буду здесь служить где-нибудь в конторщиках. Подожду капитализма. Тогда и повеселюсь.

– Ну и ждите, – сказал Остап довольно грубо, – а я поеду. Сегодняшний день – это досадное недоразумение, перегибы на местах. Золотой теленочек в нашей стране еще имеет кое-какую власть!

На вокзальной площади они увидели толпу литерных корреспондентов, которые после смычки совершали экскурсионную поездку по Средней Азии. Они окружали Ухудшанского. Обладатель «Торжественного комплекта» самодовольно поворачивался на все стороны, показывая свои приобретения. На нем была бархатная шапка, отороченная шакальим хвостом, и халат, скроенный из ватного одеяла.

Предсказания плюшевого пророка продолжали исполняться.

Источник